«Хоть бы двоих, троих с хлеба спихнуть, — говорит он. — А то вот свез в город
последнюю свитку (шуба уж давно там), привез три пудика на восемь человек — на долго ли! А там уж и не знаю, что везти…»
Неточные совпадения
— Колтышке можно объяснить это вполне откровенно, — продолжал
Свитка; — это настолько порядочный и честный человек, что он, во-первых, никак не лишит вас этого убежища, во-вторых, никому и ни за что не выдаст вас. В этом уж мы на него смело можем положиться. Но… Колтышко, повторяю вам еще раз, ровно ничего не знает (
последние слова были произнесены с особенною многозначительностью). Вы помните нечто из моих вчерашних интимных сообщений?
— А пешочком? — пояснил
Свитка, искоса взглядывая пытливо на соседа, — и пешочком можно! Не вы первый, не вы и
последний. По крайности, прогуляетесь, время теперь хорошее, с народом познакомитесь, а это ведь никогда не лишнее.
— Еще бы. Я думаю!.. А что, пане Хвалынцев, помните вы наши
последние разговоры? — с простодушною шутливостью предложил вдруг
Свитка новый вопрос.
Вскоре после этого
Свитка с Бейгушем перемигнулись и взялись за шапки. Вдовушка Сусанна, с самодовольно-ленивой улыбкой выслушивая
последние любезности, обращенные к ней тише чем вполголоса, довольно крепко и не без нежности пожала на прощанье руку бравого артиллериста. Малгоржан же, не протягивая руки, удостоил его одним только сухим поклоном. Оба приятеля удалились, далеко не дождавшись окончания «вечера».
Хвалынцев мельком, недоверчиво взглянул на
Свитку. В этих
последних словах ему показалось что-то не совсем-то искреннее, что-то притворное.
Арест у
Свитки хотя тоже требовал этого
последнего лишения, но все же не на столь долгий срок, и все же, в сущности, этот
последний арест был несравненно легче первого, уже потому, что он мог быть только добровольным.
— Как вам нравится этот субъект? — спросил
последний у Василия
Свитки.
Иоанн пока еще безусловно верил своему любимцу, и пыточные
свитки, составленные дьяками, подтверждали донесения
последнего.
— Царь, слышно, усомнился, что он знатного рода. «Среди русских бояр есть изменники и крамольники, но нет и не было доносчиков», — сказал, как слышно, великий государь по прочтении
последнего пыточного
свитка, и приказал ему более не докучать этим делом, а князя Воротынского велел казнить вместе с придорожными татями.