Неточные совпадения
Машина замолчала,
последние звуки труб прозвучали вразнобой и как сквозь вату,
еврей не успел понизить голос, и по комнате раскатились отчаянные слова...
Она, как почти все С-ие девушки, много читала (вообще же в С. читали очень мало, и в здешней библиотеке так и говорили, что если бы не девушки и не молодые
евреи, то хоть закрывай библиотеку); это бесконечно нравилось Старцеву, он с волнением спрашивал у нее всякий раз, о чем она читала в
последние дни, и, очарованный, слушал, когда она рассказывала.
Последними уже к большому столу явились два новых гостя. Один был известный поляк из ссыльных, Май-Стабровский, а другой — розовый, улыбавшийся красавец,
еврей Ечкин. Оба они были из дальних сибиряков и оба попали на свадьбу проездом, как знакомые Полуянова. Стабровский, средних лет господин, держал себя с большим достоинством. Ечкин поразил всех своими бриллиантами, которые у него горели везде, где только можно было их посадить.
«Устава о ссыльных», мужья-евреи не могут следовать в ссылку за своими осужденными женами, и
последним предоставляется брать с собой лишь грудных детей, и то не иначе, как с согласия мужей.]
Даже старый одноглазый
еврей, аккомпанировавший Иохиму на контрабасе, одушевлялся до
последней степени.
Для
последних, в особенности, школа — время тяжкого и жгучего испытания. С юношеских лет
еврей воспитывает в себе сердечную боль, проходит все степени неправды, унижения и рабства. Что же может выработаться из него в будущем?
Если бы так крикнул кто теперь в большом американском городе, то, наверное, ему отозвался бы кто-нибудь из толпы, потому что в
последние годы корабль за кораблем привозит множество наших: поляков, духоборов,
евреев.
Евреи верят, что небо запирается каждый вечер, и если вы хотите, то вы можете видеть, как это производится невидимыми руками, задвигающими зорю и повертывающими
последнюю пружину этих задвижек.
Но нехристианская сторона этого
последнего поступка по любви народа к Головану нашла себе кое-какое извинение: люди проникли, что Голован, задабривая Юшку, хотел добыть у него тщательно сохраняемые
евреями «иудины губы», которыми можно перед судом отолгаться, или «волосатый овощ», который жидам жажду тушит, так что они могут вина не пить.
Прошло еще сколько-то времени. Месяц совсем ушел уже с неба, и
последние отблески угасли на самых высоких деревьях. Все на земле и на небе, казалось, заснуло самым крепким сном, нигде не слышно было ни одного звука, только
еврей тихо плакал, приговаривая...
Мы с ним выходили
последними из уборной после представления, и вдруг откуда-то из-за кулис выскочил на сцену некто Альтшиллер… местный Ротшильд,
еврей, этакий молодой, но уже толстый, очень развязный, румяный мужчина, сладострастного вида, весь в кольцах, цепях и брелоках. Он бросился к нам.
Это не есть, как думают многие, взгляд на жизнь, выработанный материалистической наукой и философией нашего времени; наука и философия нашего времени довели только это воззрение до
последних его пределов, при которых очевиднее, чем прежде, стало несоответствие этого взгляда основным требованиям природы человеческой; но это давнишний, первобытный взгляд людей, стоящих на низшей ступени развития: он выражен и у Китайцев, и у Буддистов, и у
Евреев, и в книге Иова, и в изречении: «земля еси и в землю пойдеши».
— Теперь мы все объяснили друг другу, что нам нужно было знать, — сказал Захарий, покраснев. — Позволь на прощание…
еврею… здесь никто не увидит… я потушу свечку… позволь обнять тебя, прижать к своему сердцу в первый и
последний раз.
Что касается
последнего обвинения, Николай Герасимович не признал себя виновным. Зингер —
еврей, ему верить нельзя, «у нас в России им не верят».