Неточные совпадения
Из темного леса навстречу ему
Идет вдохновенный кудесник,
Покорный Перуну старик одному,
Заветов грядущего
вестник,
В мольбах и гаданьях проведший весь век.
И к мудрому старцу подъехал Олег.
Статья моя о театре и театральном искусстве, не помню только под каким заглавием, была напечатана в «
Вестнике Европы», туда же
послал я подробный и строгий разбор «Федры», переведенной Лобановым, но, не знаю почему, Каченовский не напечатал моей критики, и я более ничего ему не
посылал.
Опять, стало быть, вопреки «Русскому
вестнику»,
пошла серьезная речь об общинном владении!..
Вот по улице в тени акаций, играя хлыстиками, прошли два офицера в белых кителях. Вот на линейке проехала куча евреев с седыми бородами и в картузах. Гувернантка гуляет с директорскою внучкой… Пробежал куда-то Сом с двумя дворняжками… А вот в простеньком сером платье и в красных чулочках, держа в руке «
Вестник Европы»,
пошла Варя. Была, должно быть, в городской библиотеке…
Это становилось интересно. Именно голову и именно этой штукой намеревался я просадить, а теперь эта самая голова рассуждала, как это выйдет. Рассуждала и беззаботно улыбалась. А есть люди, которые верят в предчувствие, в то, что смерть заранее
посылает каких-то своих незримых
вестников, — какая чепуха!
Но как-то пришел наш батюшка, отец Иван, и в один присест выпил все мои ликеры; и «
Вестник Европы»
пошел тоже к поповнам, так как летом, особенно во время покоса, я не успевал добраться до своей постели и засыпал в сарае в санях или где-нибудь в лесной сторожке — какое уж тут чтение?
В заботе новой, в думах строгих
Мы совещались до утра,
Стараясь вразумить немногих,
Не внявших
вестнику добра:
Душой погибнув незвозвратно,
Они за нами не
пошлиИ обновиться благодатно
Уж не хотели, не могли.
В них сердце превратилось в камень,
Навек оледенела кровь…
Но в ком, как под золою пламень,
Таились совесть и любовь,
Тот жадно ждал беседы новой,
С душой, уверовать готовой…
Были в то время толки (и до сих пор они не прекратились), будто граф Алексей Орлов, оскорбленный падением кредита, сам вошел в сношения с самозванкой, принял искреннее участие в ее предприятии, хотел возвести ее на престол, чтобы, сделавшись супругом императрицы Елизаветы II, достичь того положения, к которому тщетно стремился брат его вскоре по воцарении Екатерины [М. Н. Лонгинов в статье своей «Княжна Тараканова», напечатанной в «Русском
вестнике», 1859 г., № 24, говорит, будто Алексей Орлов еще в январе 1774 года, то есть за десять месяцев до получения повеления Екатерины захватить самозванку (12 ноября 1774 г.),
посылал к ней в Рим офицера Христенека с приглашением приехать к нему и что таким образом он в 1774 году играл в двойную игру.
Придя на квартиру, Рябович поскорее разделся и лег. В одной избе с ним остановились Лобытко и поручик Мерзляков, тихий, молчаливый малый, считавшийся в своем кружке образованным офицером и всегда, где только было возможно, читавший «
Вестник Европы», который возил всюду с собой. Лобытко разделся, долго ходил из угла в угол, с видом человека, который не удовлетворен, и
послал денщика за пивом. Мерзляков лег, поставил у изголовья свечу и погрузился в чтение «
Вестника Европы».
Следующий номер «
Вестника» уже не вышел, — типография была брошена, и редакторам пришлось спасаться поспешным бегством. Но до последней минуты, до последнего номера они твердили, что все у нас
идет великолепно, и ни словом не обмолвились о том, что наши позиции уже отданы японцам, что склады подожжены, Мукден бросается…
— Два месяца тому назад я
послал письмо в редакцию «Нового времени», и письмо это оказывается не полученным. Могу ли я узнать о судьбе этого письма? Потом — я не получил 41 № «
Вестника», где помещены корреспонденции из Скопина. Клуб тоже не получил этого нумера.
Городовой встал с места, подал мне на прощанье руку, но я все еще соображал; Марья Дементьевна
пошла его провожать, но я все еще соображал; вслед за сим в соседней комнате раздалось громкое троекратное чмоканье, похожее на то, как бы кто-то понукал лошадь, но я все еще соображал; наконец, к вечеру я сообразил, сел к письменному столу и написал самый благонамеренный фельетон, такой благонамеренный, какого никогда не напишут даже и сотрудники «Правительственного
Вестника».
Долго я не мог уснуть, ожидая
вестника; наконец, едва только вздремнул, как послышалось громогласное пение: „
Слава в вышних Богу“, раздающееся на подворье.
И «Сельский
Вестник» и другие народные журналы неизменно
идут своею, как я убежден, ошибочною и неприглядною для их читателей дорогой.