Неточные совпадения
Помню только, что, войдя в первую залу,
император вдруг остановился пред
портретом императрицы Екатерины, долго смотрел на него в задумчивости и наконец произнес: «Это была великая женщина!» — и прошел мимо.
И правда, он похож на Каменного гостя, когда изредка, не более пяти-шести раз в год, он проходит медленно и тяжело по училищному квадратному коридору, прямой, как башня, похожий на Николая I, именно на
портрет этого
императора, что висит в сборном зале; с таким же высоким куполообразным лбом, с таким же суровым и властным выражением лица.
Но больше всего было натаскивания и возни с тонким искусством отдания чести. Учились одновременно и во всех длинных коридорах и в бальном (сборном) зале, где стояли
портреты выше человеческого роста
императора Николая I и Александра II и были врезаны в мраморные доски золотыми буквами имена и фамилии юнкеров, окончивших училище с полными двенадцатью баллами по всем предметам.
В углу помещался старинный образ, пред которым баба еще до нас затеплила лампадку, а на стенах висели два больших тусклых масляных
портрета: один покойного
императора Николая Павловича, снятый, судя по виду, еще в двадцатых годах столетия; другой изображал какого-то архиерея.
Это всё то же, что происходило последние года в воинских присутствиях: сидят за столом за зерцалом, на первых местах, под
портретом во весь рост
императора, старые, важные, в регалиях чиновники и свободно, развязно беседуют, записывают, приказывают и вызывают. Тут же в наперсном кресте и шелковой рясе с выпростанными седыми волосами на эпитрахили благообразный старец священник перед аналоем, на котором лежит золотой крест с кованным в золоте Евангелием.
Почти семидесятилетний старик, с красивыми седыми волосами на висках, с несколько лукавой кошачьей физиономией и носивший из всех знаков отличия один только
портрет покойного государя […покойного государя —
императора Николая I (1796—1855).], осыпанный брильянтами, Михайло Борисович в молодости получил прекрасное, по тогдашнему времени, воспитание и с первых же шагов на службе быстро пошел вперед.
На стенах висели: масляный
портрет покойного
императора Александра I; около него, в очень тяжелых золотых рамах за стеклами, помещались литографии, изображавшие четыре сцены из жизни королевы Женевьевы;
император Наполеон по инфантерии и
император Наполеон по кавалерии; какая-то горная вершина; собака, плавающая на своей конуре, и
портрет купца с медалью на анненской ленте.
Шли через кабинет князя, с эспантонами, палашами, кривыми саблями, с броней царских воевод, со шлемами кавалергардов, с
портретами последних
императоров, с пищалями, мушкетами, шпагами, дагерротипами и пожелтевшими фотографиями — группами кавалергардского, где служили старшие Тугай-Беги, и конного, где служили младшие, со снимками скаковых лошадей тугай-беговских конюшен, со шкафами, полными тяжелых старых книг.
На одном
портрете очень рельефно вырисовывались энергические черты покойного
императора Николая; другой изображал государя
императора Александра II.
Император стоял передо мной в горностаевой мантии, с короной на голове и скипетром в руке. Его своеобразное, характерное лицо с вздернутым носом и насмешливым взглядом было обращено ко мне. При бледном сиянии луны мне почудилось, что
император улыбается. Разумеется, это только почудилось… Я отлично понимала, что
портрет не может улыбаться.
Поскольку
император Павел I считался основателем нашего института, его
портрет занимал особое место, будучи помещенным за деревянной оградкой-балюстрадой на некотором возвышении, куда вели высокие ступени, крытые красным сукном.
О, какой это был сон! Какой тяжелый, ужасный… Деревянная балюстрада стояла на своем месте. В лунном свете лицо
императора улыбалось с
портрета. Все было прежним — белые стены, парадные
портреты, позолота массивных рам… Впору было бы успокоиться и возвращаться в дортуар, однако новое необычное явление приковывало к себе мое внимание.
— А то, что его,
императора, не было на
портрете! Он сошел с
портрета. Понимаешь, сошел!
— Глупости! — вскипела я, — только глупые дети способны верить в подобные выдумки. Ну, хочешь, я докажу тебе, что ничего подобного не происходит? Завтра же, в полночь, пойду в зал, и никакой
император не сойдет в моем присутствии с
портрета, уверяю тебя…
Маленький, худенький, желчного вида человечек с козлиной бородкой ждал их уже в зале, просторной, почти пустой комнате с деревянными скамейками вдоль стен, с
портретом Государя
Императора на стене и с целым рядом поясных фотографий учредителей и попечителей приюта. В одном углу залы стоит большой образ с теплющейся перед ним лампадой, изображение Христа Спасителя, благословляющего детей. В другом небольшое пианино.
«Кто разрешит восточный вопрос?» На бумажке четыре
портрета — английской королевы Виктории, германского
императора Вильгельма I, австрийского — Франца-Иосифа и турецкого султана Абдул-Гамида.
Нарисованный Кутайсовым
императору портрет неутешной вдовы Олениной не был ни мало преувеличен.
Австрийский
император Франц прислал ему свой
портрет, украшенный алмазами, и прусский король Фридрих-Вильгельм ордена Черного и Красного Орла.
Когда и каким образом она появилась в Москве, в точности неизвестно, но жила в обширном и ветхом доме на Сивцевом Вражке, куда из последнего проданного польского поместья успела спасти
портреты своих родственников,
императоров и королей и сидела, окруженная ими; дворню свою называла двором, имела несколько модных фрейлин, панов-служанцев, а из мелкой дробной шляхты ей нетрудно было набрать маршалков и шталмейстеров.
Император Павел Петрович прислал фельдмаршалу перстень со своим
портретом, осыпанным бриллиантами.
Император Павел наградил Суворова своим
портретом, осыпанным бриллиантами, для ношения на груди, а за освобождение Италии назначил его князем Российской империи с титулом Италийского, простирающимся и на его потомство.
Несмотря на протекшие десятки лет, при первом взгляде на эту величественную старуху, роста немного выше среднего и приличной, не переходящей границ, полноты, с седыми буклями на висках и с правильными чертами до сих пор еще свежего, лишь в мелких морщинках лица, со светлыми, добрыми, покровительственно ласкающими глазами, с повелительным складом красивых полных губ, всякий нашел бы в ней поразительное сходство с изображенной на
портрете, сияющей молодостью и красотою, фрейлиной царствования
Императора Николая.
Это был яркими красками написанный Жераром
портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского
императора, которого почему-то все называли королем Рима.