Неточные совпадения
Из всех этих
слов народ
понимал только: «известно» и «наконец нашли». И когда грамотеи выкрикивали эти
слова, то народ снимал шапки, вздыхал и крестился. Ясно, что в этом не только не было бунта, а скорее исполнение предначертаний начальства. Народ, доведенный до вздыхания, — какого еще идеала можно требовать!
Казалось, очень просто было то, что сказал отец, но Кити при этих
словах смешалась и растерялась, как уличенный преступник. «Да, он всё знает, всё
понимает и этими
словами говорит мне, что хотя и стыдно, а надо пережить свой стыд». Она не могла собраться с духом ответить что-нибудь. Начала было и вдруг расплакалась и выбежала
из комнаты.
— О, да! — сказала Анна, сияя улыбкой счастья и не
понимая ни одного
слова из того, что говорила ей Бетси. Она перешла к большому столу и приняла участие в общем разговоре.
Это были единственные
слова, которые были сказаны искренно. Левин
понял, что под этими
словами подразумевалось: «ты видишь и знаешь, что я плох, и, может быть, мы больше не увидимся». Левин
понял это, и слезы брызнули у него
из глаз. Он еще раз поцеловал брата, но ничего не мог и не умел сказать ему.
Урок состоял в выучиваньи наизусть нескольких стихов
из Евангелия и повторении начала Ветхого Завета. Стихи
из Евангелия Сережа знал порядочно, но в ту минуту как он говорил их, он загляделся на кость лба отца, которая загибалась так круто у виска, что он запутался и конец одного стиха на одинаковом
слове переставил к началу другого. Для Алексея Александровича было очевидно, что он не
понимал того, что говорил, и это раздражило его.
Когда она проснулась на другое утро, первое, что представилось ей, были
слова, которые она сказала мужу, и
слова эти ей показались так ужасны, что она не могла
понять теперь, как она могла решиться произнести эти странные грубые
слова, и не могла представить себе того, что
из этого выйдет.
Вронский не мог
понять, как она, со своею сильною, честною натурой, могла переносить это положение обмана и не желать выйти
из него; но он не догадывался, что главная причина этого было то
слово сын, которого она не могла выговорить.
— Да, мой друг, — продолжала бабушка после минутного молчания, взяв в руки один
из двух платков, чтобы утереть показавшуюся слезу, — я часто думаю, что он не может ни ценить, ни
понимать ее и что, несмотря на всю ее доброту, любовь к нему и старание скрыть свое горе — я очень хорошо знаю это, — она не может быть с ним счастлива; и помяните мое
слово, если он не…
Раскольников поднял вопросительно брови.
Слова Ильи Петровича, очевидно недавно вышедшего из-за стола, стучали и сыпались перед ним большею частью как пустые звуки. Но часть их он все-таки кое-как
понимал; он глядел вопросительно и не знал, чем это все кончится.
Сегодня она сказала нечто непонятное: Макаров стрелялся
из страха пред любовью, так надо
понять ее
слова.
Трудно было
понять, что говорит отец, он говорил так много и быстро, что
слова его подавляли друг друга, а вся речь напоминала о том, как пузырится пена пива или кваса, вздымаясь
из горлышка бутылки.
И, подтверждая свою любовь к истории, он неплохо рассказывал, как талантливейший Андреев-Бурлак пропил перед спектаклем костюм, в котором он должен был играть Иудушку Головлева, как пил Шуйский, как Ринна Сыроварова в пьяном виде не могла
понять, который
из трех мужчин ее муж. Половину этого рассказа, как и большинство других, он сообщал шепотом, захлебываясь
словами и дрыгая левой ногой. Дрожь этой ноги он ценил довольно высоко...
Он
понимал, что в этой пословице пропущено
слово «самому» и что она не запрещает плевать в колодезь,
из которого будут пить другие.
Самгин простился со стариком и ушел, убежденный, что хорошо, до конца,
понял его. На этот раз он вынес
из уютной норы историка нечто беспокойное. Он чувствовал себя человеком, который не может вспомнить необходимое ему
слово или впечатление, сродное только что пережитому. Шагая по уснувшей улице, под небом, закрытым одноцветно серой массой облаков, он смотрел в небо и щелкал пальцами, напряженно соображая: что беспокоит его?
Он сравнивал ее с другими, особенно «новыми» женщинами,
из которых многие так любострастно поддавались жизни по новому учению, как Марина своим любвям, — и находил, что это — жалкие, пошлые и более падшие создания, нежели все другие падшие женщины, уступавшие воображению, темпераменту, и даже золоту, а те будто бы принципу, которого часто не
понимали, в котором не убедились, поверив на
слово, следовательно, уступали чему-нибудь другому, чему простодушно уступала, например, жена Козлова, только лицемерно или тупо прикрывали это принципом!
Он молчал, делая и отвергая догадки. Он бросил макинтош и отирал пот с лица. Он
из этих
слов видел, что его надежды разлетелись вдребезги,
понял, что Вера любит кого-то… Другого ничего он не видел, не предполагал. Он тяжело вздохнул и сидел неподвижно, ожидая объяснения.
О, она ведь и сама, я уверен, слишком хорошо
понимала, что Ламберт преувеличил и даже просто налгал ей, единственно чтоб иметь благовидный предлог явиться к ней и завязать с нею сношения; если же смотрела мне в глаза, как уверенная в истине моих
слов и моей преданности, то, конечно, знала, что я не посмею отказаться, так сказать,
из деликатности и по моей молодости.
Подошел и я — и не
понимаю, почему мне этот молодой человек тоже как бы понравился; может быть, слишком ярким нарушением общепринятых и оказенившихся приличий, —
словом, я не разглядел дурака; однако с ним сошелся тогда же на ты и, выходя
из вагона, узнал от него, что он вечером, часу в девятом, придет на Тверской бульвар.
Уж одно
слово, что он фатер, — я не об немцах одних говорю, — что у него семейство, он живет как и все, расходы как и у всех, обязанности как и у всех, — тут Ротшильдом не сделаешься, а станешь только умеренным человеком. Я же слишком ясно
понимаю, что, став Ротшильдом или даже только пожелав им стать, но не по-фатерски, а серьезно, — я уже тем самым разом выхожу
из общества.
Но мы только и могли
понять из их бессвязных речей одно
слово: «money».
Еще
слово о якутах. Г-н Геденштром (в книге своей «Отрывки о Сибири», С.-Петербург, 1830), между прочим, говорит, что «Якутская область — одна
из тех немногих стран, где просвещение или расширение понятий человеческих (sic) (стр. 94) более вредно, чем полезно. Житель сей пустыни (продолжает автор), сравнивая себя с другими мирожителями,
понял бы свое бедственное состояние и не нашел бы средств к его улучшению…» Вот как думали еще некоторые двадцать пять лет назад!
Однако ж кое-как мы
поняли из нескольких по временам вырывавшихся у нее французских
слов, что она привезена сюда
из Лисабона и еще не замужем, живет здесь с родственниками.
Нехлюдов слушал его хриплый старческий голос, смотрел на эти окостеневшие члены, на потухшие глаза из-под седых бровей, на эти старческие бритые отвисшие скулы, подпертые военным воротником, на этот белый крест, которым гордился этот человек, особенно потому, что получил его за исключительно жестокое и многодушное убийство, и
понимал, что возражать, объяснять ему значение его
слов — бесполезно.
— Я, кажется, все
понял из давешних восклицаний и кой
из чего прежнего. Дмитрий, наверно, просил тебя сходить к ней и передать, что он… ну… ну, одним
словом, «откланивается»?
Выходя
из монастыря и обдумывая все эти внезапные
слова, Алеша вдруг
понял, что в этом строгом и суровом доселе к нему монахе он встречает теперь нового неожиданного друга и горячо любящего его нового руководителя, — точно как бы старец Зосима завещал ему его умирая.
— Слышу благоразумное
слово благоразумного молодого человека.
Понимать ли мне так, что вы сами только потому соглашались с ней, что не хотели,
из сострадания к ее болезненному состоянию, противоречием рассердить ее?
Мои спутники рассмеялись, а он обиделся. Он
понял, что мы смеемся над его оплошностью, и стал говорить о том, что «грязную воду» он очень берег. Одни
слова, говорил он, выходят
из уст человека и распространяются вблизи по воздуху. Другие закупорены в бутылку. Они садятся на бумагу и уходят далеко. Первые пропадают скоро, вторые могут жить сто годов и больше. Эту чудесную «грязную воду» он, Дерсу, не должен был носить вовсе, потому что не знал, как с нею надо обращаться.
Из слов удэгейцев я
понял, что далее на север в море впадает несколько мелких горных речек: Кюмо, Наина, Эгей-бе, Бяпу и река Един.
Из его
слов я
понял, что он работает на хозяина фанзы Иолайза, у которого состоит в долгах.
Мужчины были одеты по-китайски. Они носили куртку, сшитую
из синей дабы, и такие же штаны. Костюм женщин более сохранил свой национальный характер. Одежда их пестрела вышивками по борту и по краям подола была обвешана побрякушками. Выбежавшие
из фанз грязные ребятишки испуганно смотрели на нас. Трудно сказать, какого цвета была у них кожа: на ней были и загар, и грязь, и копоть. Гольды эти еще знали свой язык, но предпочитали объясняться по-китайски. Дети же ни 1
слова не
понимали по-гольдски.
Дальше
из его
слов я
понял, что раньше это были люди, но они заблудились в горах, погибли от голода, и вот теперь души их бродят по тайге в таких местах, куда редко заходят живые.
Если наши интересы не связаны с поступками человека, его поступки, в сущности, очень мало занимают нас, когда мы люди серьезные, исключая двух случаев, которые, впрочем, кажутся исключениями
из правила только людям, привыкшим
понимать слово «интерес» в слишком узком смысле обыденного расчета.
— Нейдут
из тебя слова-то. Хорошо им жить? — спрашиваю; хороши они? — спрашиваю; такой хотела бы быть, как они? — Молчишь! рыло-то воротишь! — Слушай же ты, Верка, что я скажу. Ты ученая — на мои воровские деньги учена. Ты об добром думаешь, а как бы я не злая была, так бы ты и не знала, что такое добром называется.
Понимаешь? Все от меня, моя ты дочь,
понимаешь? Я тебе мать.
Но она или не
поняла в первую минуту того смысла, который выходил
из его
слов, или
поняла, но не до того ей было, чтобы обращать внимание на этот смысл, и радость о возобновлении любви заглушила в ней скорбь о близком конце, — как бы то ни было, но она только радовалась и говорила...
Однако ж ее
слова были столь несообразны ни с чем, что мать, не отходившая от ее постели, могла
понять из них только то, что дочь ее была смертельно влюблена во Владимира Николаевича и что, вероятно, любовь была причиною ее болезни.
Князь обратился к ней с ласковыми
словами, она их не
поняла, они вышли
из церкви, на паперти толпились крестьяне
из Покровского.
Я, стало быть, вовсе не обвиняю ни монастырку, ни кузину за их взаимную нелюбовь, но
понимаю, как молодая девушка, не привыкнувшая к дисциплине, рвалась куда бы то ни было на волю
из родительского дома. Отец, начинавший стариться, больше и больше покорялся ученой супруге своей; улан, брат ее, шалил хуже и хуже,
словом, дома было тяжело, и она наконец склонила мачеху отпустить ее на несколько месяцев, а может, и на год, к нам.
Убедившись
из расспросов, что эта женщина расторопная, что она может
понимать с первого
слова, да и сама за
словом в карман не полезет, матушка без дальних рассуждений взяла ее в Малиновец, где и поставила смотреть за женской прислугой и стеречь господское добро.
Люди
из первой категории
понимают, кто они, но молча, под неодолимым страхом, ни
словом, ни взглядом не нарушают их тайны.
Из этих коротких и простых соображений не трудно
понять, почему тяжесть самодурных отношений в этом «темном царстве» обрушивается всего более на женщин. Мы обещали в прошедшей статье обратить внимание на рабское положение женщины в русской семье, как оно является в комедиях Островского. Мы, кажется, достаточно указали на него в настоящей статье; остается нам сказать несколько
слов о его причинах и указать при этом на одну комедию, о которой до сих пор мы не говорили ни
слова, — на «Бедную невесту».
Но во всяком случае мне всего удивительнее и даже огорчительнее, если только можно так выразиться грамматически, что вы, молодой человек, и того даже не умели
понять, что Лизавета Прокофьевна теперь осталась с вами, потому что вы больны, — если вы только в самом деле умираете, — так сказать,
из сострадания, из-за ваших жалких
слов, сударь, и что никакая грязь ни в каком случае не может пристать к ее имени, качествам и значению…
— Вы не отвечаете, — заговорила снова Марья Дмитриевна, — как я должна вас
понять? Неужели вы можете быть так жестоки? Нет, я этому верить не хочу. Я чувствую, что мои
слова вас убедили. Федор Иваныч, бог вас наградит за вашу доброту, а вы примите теперь
из рук моих вашу жену…
Потом он стал думать о Лизе, о том, что вряд ли она любит Паншина; что встреться он с ней при других обстоятельствах, — бог знает, что могло бы
из этого выйти; что она
понимает Лемма, хотя у ней «своих»
слов нет.
— Молчи, дура!.. Из-за твоих-то
слов ведь в Сибирь сошлют Петра Васильича. Теперь
поняла?.. И спрашивать будут, говори одно: ничего не знаю.
Из этих
слов Катря
поняла только одно, что этот кержак родной брат Петру Елисеичу, и поэтому стояла посредине кухни с раскрытым от удивления ртом.
…Мне очень живо представил тебя Вадковский: я недавно получил от него письмо
из Иркутска, в котором он говорит о свидании с тобой по возвращении с вод. Не повторяю
слов его, щажу твою скромность, сам один наслаждаюсь ими и благословляю бога, соединившего нас неразрывными чувствами,
понимая, как эта связь для меня усладительна. Извини, любезный друг, что невольно сказал больше, нежели хотел: со мной это часто бывает, когда думаю сердцем, — ты не удивишься…
Слушая этот горький рассказ, я сначала решительно как будто не
понимал слов рассказчика, — так далека от меня была мысль, что Пушкин должен умереть во цвете лет, среди живых на него надежд. Это был для меня громовой удар
из безоблачного неба — ошеломило меня, а вся скорбь не вдруг сказалась на сердце. — Весть эта электрической искрой сообщилась в тюрьме — во всех кружках только и речи было, что о смерти Пушкина — об общей нашей потере, но в итоге выходило одно: что его не стало и что не воротить его!
Прощаясь, я немного надеялся кого-нибудь
из вас видеть в Ладоге или по крайней мере найти письмо. Впрочем, вы хорошо сделали, что не приехали, ибо Желдыбин никак бы не позволил свидания. Благодарите Кошкуля, но между тем скажите, что я никак не
понимаю, отчего он не мог
слова мне сказать об вас.
Уже одетые, они долго стояли в открытых дверях, между коридором и спальней, и без
слов, грустно глядели друг на друга. И Коля не
понимал, но чувствовал, что в эту минуту в его душе совершается один
из тех громадных переломов, которые властно сказываются на всей жизни. Потом он крепко пожал Жене руку и сказал...
Из всех его
слов Любка не
поняла ровно ни одного. Она все-таки чувствовала себя в чем-то виноватой, и вся как-то съежилась, запечалилась, опустила вниз голову и замолчала. Еще немного, и она, пожалуй, расплакалась бы среди улицы, но, к счастью, они в это время подъехали к дому, где квартировал Лихонин.