Неточные совпадения
Городничий (в сторону).О, тонкая штука! Эк куда метнул! какого туману напустил! разбери кто хочет! Не знаешь,
с которой стороны и приняться. Ну, да уж попробовать не куды пошло! Что будет, то будет, попробовать на авось. (Вслух.)Если вы точно имеете нужду в деньгах или в чем другом, то я готов служить сию минуту. Моя обязанность
помогать проезжающим.
Бобчинский и Добчинский, оба низенькие, коротенькие, очень любопытные; чрезвычайно похожи друг на друга; оба
с небольшими брюшками; оба говорят скороговоркою и чрезвычайно много
помогают жестами и руками. Добчинский немножко выше и сурьезнее Бобчинского, но Бобчинский развязнее и живее Добчинского.
Под берегом раскинуты
Шатры; старухи, лошади
С порожними телегами
Да дети видны тут.
А дальше, где кончается
Отава подкошенная,
Народу тьма! Там белые
Рубахи баб, да пестрые
Рубахи мужиков,
Да голоса, да звяканье
Проворных кос. «Бог на́
помочь!»
— Спасибо, молодцы!
Случись, работой, хлебушком
Ему бы
помогли,
А вынуть два двугривенных —
Так сам ни
с чем останешься.
С какою ревностию
помогает он страждущему человечеству!
Скотинин. Кого? За что? В день моего сговора! Я прошу тебя, сестрица, для такого праздника отложить наказание до завтрева; а завтра, коль изволишь, я и сам охотно
помогу. Не будь я Тарас Скотинин, если у меня не всякая вина виновата. У меня в этом, сестрица, один обычай
с тобою. Да за что ж ты так прогневалась?
Припоминалось тут все, что когда-нибудь было дорого; все заветное, пригретое, приголубленное, все, что
помогало примиряться
с жизнью и нести ее бремя.
— Все или один?» И, не
помогая мучившемуся юноше,
с которым она танцовала, в разговоре, нить которого он упустил и не мог поднять, и наружно подчиняясь весело-громким повелительным крикам Корсунского, то бросающего всех в grand rond, [большой круг,] то в chaîne, [цепь,] она наблюдала, и сердце ее сжималось больше и больше.
— Вы найдете опору, ищите ее не во мне, хотя я прошу вас верить в мою дружбу, — сказала она со вздохом. — Опора наша есть любовь, та любовь, которую Он завещал нам. Бремя Его легко, — сказала она
с тем восторженным взглядом, который так знал Алексей Александрович. — Он поддержит вас и
поможет вам.
«Боже мой, что я сделал! Господи Боже мой!
Помоги мне, научи меня», говорил Левин, молясь и вместе
с тем чувствуя потребность сильного движения, разбегаясь и выписывая внешние и внутренние круги.
— Господи, помилуй! прости,
помоги! — твердил он как-то вдруг неожиданно пришедшие на уста ему слова. И он, неверующий человек, повторял эти слова не одними устами. Теперь, в эту минуту, он знал, что все не только сомнения его, но та невозможность по разуму верить, которую он знал в себе, нисколько не мешают ему обращаться к Богу. Всё это теперь, как прах, слетело
с его души. К кому же ему было обращаться, как не к Тому, в Чьих руках он чувствовал себя, свою душу и свою любовь?
Левин помнил, как в то время, когда Николай был в периоде набожности, постов, монахов, служб церковных, когда он искал в религии помощи, узды на свою страстную натуру, никто не только не поддержал его, но все, и он сам, смеялись над ним. Его дразнили, звали его Ноем, монахом; а когда его прорвало, никто не
помог ему, а все
с ужасом и омерзением отвернулись.
— Уж этим не
поможешь, — говорил Степан Аркадьич
с улыбкой, неторопливо поспешая зa ним. — Образуется, образуется… — говорю тебе.
— И собака, которую вы везете
с собой, не
поможет вам.
— Я понимаю, друг мой, — сказала графиня Лидия Ивановна. — Я всё понимаю. Помощь и утешение вы найдете не во мне, но я всё-таки приехала только затем, чтобы
помочь вам, если могу. Если б я могла снять
с вас все эти мелкие унижающие заботы… Я понимаю, что нужно женское слово, женское распоряжение. Вы поручаете мне?
— Не
с этим народом, а
с этим приказчиком! — сказал Левин, вспыхнув. — Ну для чего я вас держу! — закричал он. Но вспомнив, что этим не
поможешь, остановился на половине речи и только вздохнул. — Ну что, сеять можно? — спросил он, помолчав.
— Знаете что, — сказала Анна, уже давно осторожно переглядывавшаяся
с Вронским и знавшая, что Вронского не интересовало образование этого художника, а занимала только мысль
помочь ему и заказать ему портрет. — Знаете что? — решительно перебила она разговорившегося Голенищева. — Поедемте к нему!
После этого Кити
с невольною улыбкой умиления вспомнила сконфуженность своего мужа, его неоднократные неловкие подходы к занимавшему его делу, и как он наконец, придумав одно единственное средство, не оскорбив,
помочь Долли, предложил Кити отдать ей свою часть именья, о чем она прежде не догадалась.
— Ах нет! —
с досадой сказал Левин, — это лечение для меня только подобие лечения народа школами. Народ беден и необразован — это мы видим так же верно, как баба видит криксу, потому что ребенок кричит. Но почему от этой беды бедности и необразования
помогут школы, так же непонятно, как непонятно, почему от криксы
помогут куры на насести. Надо
помочь тому, от чего он беден.
— Мы
с ним большие друзья. Я очень хорошо знаю его. Прошлую зиму, вскоре после того… как вы у нас были, — сказала она
с виноватою и вместе доверчивою улыбкой, у Долли дети все были в скарлатине, и он зашел к ней как-то. И можете себе представить, — говорила она шопотом. — ему так жалко стало ее, что он остался и стал
помогать ей ходить за детьми. Да; и три недели прожил у них в доме и как нянька ходил за детьми.
— Так вы думаете, что может быть благополучно? Господи, помилуй и
помоги! — проговорил Левин, увидав свою выезжавшую из ворот лошадь. Вскочив в сани рядом
с Кузьмой, он велел ехать к доктору.
«Что это? Я огорчил ее. Господи,
помоги мне!» подумал Левин и побежал к старой Француженке
с седыми букольками, сидевшей на скамейке. Улыбаясь и выставляя свои фальшивые зубы, она встретила его, как старого друга.
— У меня хозяйство простое, — сказал Михаил Петрович. — Благодарю Бога. Мое хозяйство всё, чтобы денежки к осенним податям были готовы. Приходят мужички: батюшка, отец, вызволь! Ну, свои всё соседи мужики, жалко. Ну, дашь на первую треть, только скажешь: помнить, ребята, я вам
помог, и вы
помогите, когда нужда — посев ли овсяный, уборка сена, жнитво, ну и выговоришь, по скольку
с тягла. Тоже есть бессовестные и из них, это правда.
Он почувствовал тоже, что что-то поднимается к его горлу, щиплет ему вносу, и он первый раз в жизни почувствовал себя готовым заплакать. Он не мог бы сказать, что именно так тронуло его; ему было жалко ее, и он чувствовал, что не может
помочь ей, и вместе
с тем знал, что он виною ее несчастья, что он сделал что-то нехорошее.
После полудня она начала томиться жаждой. Мы отворили окна — но на дворе было жарче, чем в комнате; поставили льду около кровати — ничего не
помогало. Я знал, что эта невыносимая жажда — признак приближения конца, и сказал это Печорину. «Воды, воды!..» — говорила она хриплым голосом, приподнявшись
с постели.
— Да так-с! Ужасные бестии эти азиаты! Вы думаете, они
помогают, что кричат? А черт их разберет, что они кричат? Быки-то их понимают; запрягите хоть двадцать, так коли они крикнут по-своему, быки всё ни
с места… Ужасные плуты! А что
с них возьмешь?.. Любят деньги драть
с проезжающих… Избаловали мошенников! Увидите, они еще
с вас возьмут на водку. Уж я их знаю, меня не проведут!
Вот люди! все они таковы: знают заранее все дурные стороны поступка,
помогают, советуют, даже одобряют его, видя невозможность другого средства, — а потом умывают руки и отворачиваются
с негодованием от того, кто имел смелость взять на себя всю тягость ответственности. Все они таковы, даже самые добрые, самые умные!..
— Ну, полно, брат, экой скрытный человек! Я, признаюсь, к тебе
с тем пришел: изволь, я готов тебе
помогать. Так и быть: подержу венец тебе, коляска и переменные лошади будут мои, только
с уговором: ты должен мне дать три тысячи взаймы. Нужны, брат, хоть зарежь!
Наконец бричка, сделавши порядочный скачок, опустилась, как будто в яму, в ворота гостиницы, и Чичиков был встречен Петрушкою, который одною рукою придерживал полу своего сюртука, ибо не любил, чтобы расходились полы, а другою стал
помогать ему вылезать из брички. Половой тоже выбежал, со свечою в руке и салфеткою на плече. Обрадовался ли Петрушка приезду барина, неизвестно, по крайней мере, они перемигнулись
с Селифаном, и обыкновенно суровая его наружность на этот раз как будто несколько прояснилась.
Помоги сыну пригреть у себя больного отца, а не давай ему возможности сбросить его
с плеч своих.
Так, бог весть, может быть,
помогу уладить
с ними миролюбиво.
Во владельце стала заметнее обнаруживаться скупость, сверкнувшая в жестких волосах его седина, верная подруга ее,
помогла ей еще более развиться; учитель-француз был отпущен, потому что сыну пришла пора на службу; мадам была прогнана, потому что оказалась не безгрешною в похищении Александры Степановны; сын, будучи отправлен в губернский город,
с тем чтобы узнать в палате, по мнению отца, службу существенную, определился вместо того в полк и написал к отцу уже по своем определении, прося денег на обмундировку; весьма естественно, что он получил на это то, что называется в простонародии шиш.
Вы человек
с доброй душой: к вам придет приятель попросить взаймы — вы ему дадите; увидите бедного человека — вы захотите
помочь; приятный гость придет к вам — захотите получше угостить, да и покоритесь первому доброму движенью, а расчет и позабываете.
Herr Frost был немец, но немец совершенно не того покроя, как наш добрый Карл Иваныч: во-первых, он правильно говорил по-русски,
с дурным выговором — по-французски и пользовался вообще, в особенности между дамами, репутацией очень ученого человека; во-вторых, он носил рыжие усы, большую рубиновую булавку в черном атласном шарфе, концы которого были просунуты под
помочи, и светло-голубые панталоны
с отливом и со штрипками; в-третьих, он был молод, имел красивую, самодовольную наружность и необыкновенно видные, мускулистые ноги.
— А ей-богу, хотел повесить, — отвечал жид, — уже было его слуги совсем схватили меня и закинули веревку на шею, но я взмолился пану, сказал, что подожду долгу, сколько пан хочет, и пообещал еще дать взаймы, как только
поможет мне собрать долги
с других рыцарей; ибо у пана хорунжего — я все скажу пану — нет и одного червонного в кармане.
— Да-с, закуску; она вас очень велела благодарить, что вы вчера
помогли нам… без вас совсем бы нечем похоронить. — И губы и подбородок ее вдруг запрыгали, но она скрепилась и удержалась, поскорей опять опустив глаза в землю.
«Двадцать копеек мои унес, — злобно проговорил Раскольников, оставшись один. — Ну пусть и
с того тоже возьмет, да и отпустит
с ним девочку, тем и кончится… И чего я ввязался тут
помогать? Ну мне ль
помогать? Имею ль я право
помогать? Да пусть их переглотают друг друга живьем, — мне-то чего? И как я смел отдать эти двадцать копеек. Разве они мои?»
— Вследствие двух причин к вам зашел, во-первых, лично познакомиться пожелал, так как давно уж наслышан
с весьма любопытной и выгодной для вас точки; а во-вторых, мечтаю, что не уклонитесь, может быть, мне
помочь в одном предприятии, прямо касающемся интереса сестрицы вашей, Авдотьи Романовны. Одного-то меня, без рекомендации, она, может, и на двор к себе теперь не пустит, вследствие предубеждения, ну, а
с вашей помощью я, напротив, рассчитываю…
В последнюю встречу Свидригайлов объяснил Раскольникову, что
с детьми Катерины Ивановны он как-то покончил, и покончил удачно; что у него, благодаря кой-каким связям, отыскались такие лица,
с помощью которых можно было поместить всех троих сирот, немедленно, в весьма приличные для них заведения; что отложенные для них деньги тоже многому
помогли, так как сирот
с капиталом поместить гораздо легче, чем сирот нищих.
— Батюшка, испейте, — шептал он, бросаясь к нему
с графином, — авось
поможет… — Испуг и самое участие Порфирия Петровича были до того натуральны, что Раскольников умолк и
с диким любопытством стал его рассматривать. Воды, впрочем, он не принял.
Эта гордость, хотя и заслуженная, не понравилась почему-то Катерине Ивановне: «в самом деле, точно без Амалии Ивановны и стола бы не сумели накрыть!» Не понравился ей тоже и чепец
с новыми лентами: «уж не гордится ли, чего доброго, эта глупая немка тем, что она хозяйка и из милости согласилась
помочь бедным жильцам?
Все это, как вы понимаете,
с целью поссорить меня
с матерью и сестрой, внушив им, что я расточаю,
с неблагородными целями, их последние деньги, которыми они мне
помогают.
Дошло, наконец, дело и до Сони, «которая отправится в Т… вместе
с Катериной Ивановной и будет ей там во всем
помогать».
— Так я и думала! Да ведь и я
с тобой поехать могу, если тебе надо будет. И Дуня; она тебя любит, она очень любит тебя, и Софья Семеновна, пожалуй, пусть
с нами едет, если надо; видишь, я охотно ее вместо дочери даже возьму. Нам Дмитрий Прокофьич
поможет вместе собраться… но… куда же ты… едешь?
— Видя таковое ее положение,
с несчастными малолетными, желал бы, — как я и сказал уже, — чем-нибудь, по мере сил, быть полезным, то есть, что называется, по мере сил-с, не более. Можно бы, например, устроить в ее пользу подписку или, так сказать, лотерею… или что-нибудь в этом роде, — как это и всегда в подобных случаях устраивается близкими или хотя бы и посторонними, но вообще желающими
помочь людьми. Вот об этом-то я имел намерение вам сообщить. Оно бы можно-с.
Хозяин сладить
с ней не мог,
Как он ни бился,
Пока его приятель не вступился
И в том ему советом не
помог.
Лариса. Нет, и сердце есть. Я сама видела, как он
помогал бедным, как отдавал все деньги, которые были
с ним.
Однажды, в его присутствии, Василий Иванович перевязывал мужику раненую ногу, но руки тряслись у старика, и он не мог справиться
с бинтами; сын ему
помог и
с тех пор стал участвовать в его практике, не переставая в то же время подсмеиваться и над средствами, которые сам же советовал, и над отцом, который тотчас же пускал их в ход.
— Вот видишь ли, Евгений, — промолвил Аркадий, оканчивая свой рассказ, — как несправедливо ты судишь о дяде! Я уже не говорю о том, что он не раз выручал отца из беды, отдавал ему все свои деньги, — имение, ты, может быть, не знаешь, у них не разделено, — но он всякому рад
помочь и, между прочим, всегда вступается за крестьян; правда, говоря
с ними, он морщится и нюхает одеколон…
Фенечка, в особенности, до того
с ним освоилась, что однажды ночью велела разбудить его:
с Митей сделались судороги; и он пришел и, по обыкновению полушутя, полузевая, просидел у ней часа два и
помог ребенку.