Неточные совпадения
А хромой, взглянув на Варавку, широко ухмыльнулся, но сейчас же прикрыл
рот ладонью. Это не
помогло, громко фыркнув
в ладонь, он отмахнул рукой
в сторону и вскричал тоненько...
Ведь ты только мешаешь ей и тревожишь ее, а пособить не можешь…» Но с гневом встречала такие речи моя мать и отвечала, что покуда искра жизни тлеется во мне, она не перестанет делать все что может для моего спасенья, — и снова клала меня, бесчувственного,
в крепительную ванну, вливала
в рот рейнвейну или бульону, целые часы растирала мне грудь и спину голыми руками, а если и это не
помогало, то наполняла легкие мои своим дыханьем — и я, после глубокого вздоха, начинал дышать сильнее, как будто просыпался к жизни, получал сознание, начинал принимать пищу и говорить, и даже поправлялся на некоторое время.
— Видите, — продолжал он, — это стало не от меня, а от него, потому что он во всех Рынь-песках первый батырь считался и через эту амбицыю ни за что не хотел мне уступить, хотел благородно вытерпеть, чтобы позора через себя на азиатскую нацыю не положить, но сомлел, беднячок, и против меня не вытерпел, верно потому, что я
в рот грош взял. Ужасно это
помогает, и я все его грыз, чтобы боли не чувствовать, а для рассеянности мыслей
в уме удары считал, так мне и ничего.
Серебряный, с первым появлением разбойников, бросился к царевичу и отвел его коня
в сторону; царевич был привязан к седлу. Серебряный саблею разрезал веревки,
помог царевичу сойти и снял платок, которым
рот его был завязан. Во все время сечи князь от него не отходил и заслонял его собою.
— Угу! — промычал Миша и засунул
в рот конец платка, чтобы не смеяться, что, однако, мало
помогало.
Он полоскал
рот водкой, коньяком, прикладывал к больному зубу табачную копоть, опий, скипидар, керосин, мазал щеку йодом,
в ушах у него была вата, смоченная
в спирту, но все это или не
помогало, или вызывало тошноту.
В трезвенном состоянии Ерлыкин имел сильное отвращение от хмельного и не мог поднести ко
рту рюмки вина без содроганья; но раза четыре
в год вдруг получал непреодолимое влеченье ко всему спиртному; пробовали ему не давать, но он делался самым жалким, несчастным и без умолку говорливым существом, плакал, кланялся
в ноги и просил вина; если же и это не
помогало, то приходил
в неистовство,
в бешенство, даже посягал на свою жизнь.
Я не заметил, как бесшумный Афраф стал убирать тарелки, и его рука
в нитяной перчатке уже потянулась за моей, а горошек я еще не трогал, оставив его, как лакомство, и когда рука Афрафа простерлась над тарелкой, я ухватил десертную ложку, приготовленную для малины,
помог пальцами захватить
в нее горошек и благополучно отправил его
в рот, уронив два стручка на скатерть.
Но что я говорю? если одна только
рота французских солдат выйдет из России, то и тогда французы станут говорить и печатать, что эта горсть бесстрашных, этот священный легион не бежал, а спокойно отступил на зимние квартиры и что во время бессмертной своей ретирады [отступления (франц.)] беспрестанно бил большую русскую армию; и нет сомнения, что
в этом хвастовстве им
помогут русские, которые станут повторять вслед за ними, что климат, недостаток, стечение различных обстоятельств, одним словом, все, выключая русских штыков, заставило отступить французскую армию.
Утром,
в день смерти его, Яков
помог отцу подняться на чердак, отец, перекрестясь, уставился
в тёмное, испепелённое лицо с полузакрытыми глазами, с провалившимся
ртом; Никита неестественно громко сказал...
И науки кончивши, не образумились."Пустите нас отличаться на поле чести или умереть за отечество". Тьфу вы, головорезы! По нескольку часов бился с каждым и объяснял им мораль, что человек должен любить жизнь и сберегать ее, и се и то им говорил.
В подробности рассказывал им, что я претерпел
в военной службе по походам из
роты к полковнику… ничто не
помогло! Пошли. Правда, нахватали чинов, все их уважают… но это суета сует.
Хотя сильные и утеснят нас, как меня господин полковник, определят
в службу, заставят испытывать вся тягости ее, замучат ученьем, изнурят походами, как меня каждые два месяца
в поход из
роты в штаб и обратно, а то ведь, как я сказал, пятнадцать верст
в один конец; но все же найдутся сострадательные сердца, у кого маменька, у кого тетенька, а где и г. писарь, как мне
помогут, да и вырвут из службы — гуляй себе на все четыре стороны!
—
Помоги тебе Бог, Ильич, — прибавила она шопотом, чтобы не слыхали за перегородкой, и придерживая его за рукав рубахи. — Ильич, слушай меня, Христом-Богом прошу, как поедешь, крест поцелуй, что
в рот капли не возьмешь.
Агнеса Ростиславовна. Вы слишком любите противоречить мне во всем. Надя, сюда. Без этого нельзя, Андрей Дементьич.
Помогите мне встать. (Он
помогает ей встать. Надя становится на колени. Агнеса Ростиславовна подымает руки.) Будь доброю женою, как была и как останешься доброю служанкою. Благословляю… (
В это время за сценою голос Иннокентиева, от которою раззевается
рот и вылупливаются глаза у Агнесы Ростиславовны.)
Правда,
в настоящем рукопашном деле им еще не приходилось быть, зато сколько раз Милица и Игорь
помогали засевшим
в окопах стрелкам их
роты, поднося им патроны и боевые снаряды под градом пуль, под адский вой разрывающейся шрапнели.
— Все-таки ей надо отвезти капитал… Отдохнешь, да и снова
в дорогу… Надо окончательно замазать ей
рот, а то неровен час… Сын ее на хорошей дороге… Пообещай ей ему мое покровительство, это тоже
поможет привлечь ее окончательно на нашу сторону.