Неточные совпадения
Городничий. Ну, уж вы — женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут ни из того ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и
поминай как звали. Ты, душа моя, обращалась с ним так свободно,
как будто с каким-нибудь Добчинским.
Митрофан. Вить здесь и река близко. Нырну, так
поминай как звали.
Левин
помнил,
как в то время, когда Николай был в периоде набожности, постов, монахов, служб церковных, когда он искал в религии помощи, узды на свою страстную натуру, никто не только не поддержал его, но все, и он сам, смеялись над ним. Его дразнили,
звали его Ноем, монахом; а когда его прорвало, никто не помог ему, а все с ужасом и омерзением отвернулись.
Одни глаза их такое бесконечное государство, в которое заехал человек — и
поминай как звали!
На дороге ли ты отдал душу Богу, или уходили тебя твои же приятели за какую-нибудь толстую и краснощекую солдатку, или пригляделись лесному бродяге ременные твои рукавицы и тройка приземистых, но крепких коньков, или, может, и сам, лежа на полатях, думал, думал, да ни с того ни с другого заворотил в кабак, а потом прямо в прорубь, и
поминай как звали.
— Нет, сообрази — куда они
зовут?
Помнишь гимназию, молитву —
как это? «Родителям на утешение, церкви и отечеству на пользу».
— Чего пускать! — вмешался Захар. — Придет, словно в свой дом или в трактир. Рубашку и жилет барские взял, да и
поминай как звали! Давеча за фраком пожаловал: «дай надеть!» Хоть бы вы, батюшка Андрей Иваныч, уняли его…
— Не дам! — холодно отвечал Захар. — Пусть прежде они принесут назад жилет да нашу рубашку: пятый месяц гостит там. Взяли вот этак же на именины, да и
поминай как звали; жилет-то бархатный, а рубашка тонкая, голландская: двадцать пять рублев стоит. Не дам фрака!
«Вот еще заметь эти две звезды и
помни,
как их
зовут: вот эту Венера, а ту Юпитер».
—
Как, вы даже
помните,
как меня
зовут?
— Позвольте;
помните ли вы,
как Веревкин начинал процесс против опеки?.. Он тогда меня совсем одолел… Ведь умная бестия и
какое нахальство! Готов вас за горло схватить. Вот Половодов и воспользовался именно этим моментом и совсем сбил меня с толку. Просто запугал,
как мальчишку… Ах, я дурак, дурак! Видите ли, приезжал сюда один немец, Шпигель… Может быть, вы его видели? Он еще родственником как-то приходится Веревкину…
Как его, позвольте, позвольте,
звали?.. Карл… Фридрих…
А младенчика твоего
помяну за упокой,
как звали-то?
В острог его посадят, например, — он попросит водицы испить в ковшике: ему принесут ковшик, а он нырнет туда, да и
поминай как звали.
— Не знаю, — отвечал Бурмин, — не знаю,
как зовут деревню, где я венчался; не
помню, с которой станции поехал. В то время я так мало полагал важности в преступной моей проказе, что, отъехав от церкви, заснул, и проснулся на другой день поутру, на третьей уже станции. Слуга, бывший тогда со мною, умер в походе, так что я не имею и надежды отыскать ту, над которой подшутил я так жестоко и которая теперь так жестоко отомщена.
— Летом оттого тепло, — поучает дедушка, — что солнце на небе долго стоит; оно и греет. А зимой встанет оно в девять часов, а к трем, смотри, его уж и
поминай как звали. Ну, и нет от него сугреву.
Как вкопанный стоял кузнец на одном месте. «Нет, не могу; нет сил больше… — произнес он наконец. — Но боже ты мой, отчего она так чертовски хороша? Ее взгляд, и речи, и все, ну вот так и жжет, так и жжет… Нет, невмочь уже пересилить себя! Пора положить конец всему: пропадай душа, пойду утоплюсь в пролубе, и
поминай как звали!»
Другие же прибавили, что когда черт да москаль украдут что-нибудь, то
поминай как и
звали.
— А вы полноте-ка! Не видали вы настоящих-то плясуний. А вот у нас в Балахне была девка одна, — уж и не
помню чья,
как звали, — так иные, глядя на ее пляску, даже плакали в радости! Глядишь, бывало, на нее, — вот тебе и праздник, и боле ничего не надо! Завидовала я ей, грешница!
Он решительно не
помнил,
как ее
звали, не
помнил даже, видел ли ее когда-нибудь; оказалось, что ее
звали Апраксеей; лет сорок тому назад та же Глафира Петровна сослала ее с барского двора и велела ей быть птичницей; впрочем, она говорила мало, словно из ума выжила, а глядела подобострастно.
— Да уж такое… Все науки произошел, а тут и догадаться не можешь?.. Приехал ты к нам, Иван Петрович, незнаемо откуда и, может, совсем хороший человек, — тебе же лучше. А вот напрасно разговорами-то своими девушку смущаешь. Девичье дело,
как невитое сено… Ты вот поговоришь-поговоришь, сел в повозку, да и был таков,
поминай как звали, а нам-то здесь век вековать. Незавидно живем, а не плачем, пока бог грехам терпит…
1) Михаилом
зовут меня, сыном Трофимовым, по прозванию Тебеньков, от роду имею лет, должно полагать, шестьдесят, а доподлинно сказать не умею; веры настоящей, самой истинной, «старой»; у исповеди и св. причастия был лет восемь тому назад, а в
каком селе и у
какого священника, не упомню, потому
как приехали мы в то село ночью, и ночью же из него выехали;
помню только, что село большое, и указал нам туда дорогу какой-то мужичок деревенский; он же и про священника сказывал.
— Я бежал оттоль, с того места, сам себя не понимая, а
помню только, что за мною все будто кто-то гнался, ужасно
какой большой и длинный, и бесстыжий, обнагощенный, а тело все черное и голова малая,
как луновочка, а сам весь обростенький, в волосах, и я догадался, что это если не Каин, то сам губитель-бес, и все я от него убегал и
звал к себе ангела-хранителя.
— А я и сам не знаю, как-то очень просто:
как от этих цыганов доставился домой, и не
помню,
как лег, но только слышу, князь стучит и
зовет, а я хочу с коника встать, но никак края не найду и не могу сойти.
От родительницы своей я в самом юном сиротстве остался и ее не
помню, потому
как я был у нее молитвенный сын, значит, она, долго детей не имея, меня себе у бога все выпрашивала и
как выпросила, так сейчас же, меня породивши, и умерла, оттого что я произошел на свет с необыкновенною большою головою, так что меня поэтому и
звали не Иван Флягин, а просто Голован.
— Шествуй, брат! такая уж, видно, у тебя планида… Но географию Смирнова все-таки купи, потому что в противном случае, подобно древнему фараону, заедешь вправо, и тогда
поминай как звали!
«Эй вы, аршинники, купцы! удалые молодцы! Бросайте в воду сабли да пищали, честью прошу, не то бичеву пущу, так вас и с грузом
поминай как звали!»
— Типун тебе на язык, дурень этакий, нишкни! И с нами не говори. Привыкай молчать; не то
как раз при ком-нибудь языком брякнешь, тогда и нас и тебя
поминай как звали!
Вместе с Петровым вызвался прислуживать мне и Баклушин, арестант из особого отделения, которого
звали у нас пионером и о котором как-то я
поминал,
как о веселейшем и милейшем из арестантов,
каким он и был в самом деле.
Он не
помнил,
как ушёл от неё, и не
помнил —
звала ли она его к себе. С неделю сидел он дома, сказавшись больным, и всё старался оправдать себя, но — безуспешно. А рядом с поисками оправданий тихонько поднималась другая, мужская мысль...
— Все вы, девки, так-то душа в душу живете, а чуть подвернулся жених — и
поминай как звали. Так и твое дело, Феня: того гляди, выскочишь, а мы и остались с Нюшей-горюшкой.
Ольга Алексеевна (после паузы). Ты говоришь о Сергее Васильевиче? (Варвара Михайловна не отвечает, тихо покачивая головой и глядя куда-то вперед.)
Как быстро меняются люди! Я
помню его студентом…
какой он тогда был хороший! Беспечный, веселый бедняк… рубаха-парень —
звали его товарищи… А ты мало изменилась: все такая же задумчивая, серьезная, строгая… Когда стало известно, что ты выходишь за него замуж, я
помню, Кирилл сказал мне: с такой женой Басов не пропадет. Он легкомыслен и склонен к пошлости, но она…
— Ахти! — вскричала одна из женщин. — Что это с молодцом сделалось? Никак, он полоумный… Смотри-ка, дедушка,
как он пустился от нас бежать! Прямехонько к Волге… Ах, господи боже мой! Долго ли до греха!
Как сдуру-то нырнет в воду, так и
поминай как звали!
— Глянь-ка, боярин, — сказал Алексей, — вон там, у пристани, никак, человек идет по реке… так и есть! Ах, батюшки светы! кого это нелегкая понесла! Смотри, смотри!.. ну…
поминай как звали!
—
Звали его,
как теперь
помню, Петр Григорьич.
Раз после обедни,
как теперь
помню, в день тезоименитства благочестивейшего государя Александра Павловича Благословенного он разоблачался в алтаре, поглядел на меня ласково и спрашивает: «Puer bone, quam appellaris?» [Милый мальчик,
как тебя
зовут? (лат.)]
— А вчера ночью обход был… Человек двести разной шпаны набрали. Половина нищие, уже опять вернулись, остальные в пересыльной сидят… и эти придут… Из деловых,
как всегда, никого — в «малине» отсиделись. А было что взять: с неделю назад из каторги вернулся Болдоха, а с ним Захарка… Вместе тогда за убийство судились и вместе бежали… Еще его за рост
звали «Полтора Захара, с неделю ростом, два дни загнулось». Вы
помните их?
Галчиха. Да, да, сын, точно…
Как его звали-то? Много у меня ребят-то было, много. Генерала Быстрова
помните? Всех детей принимала.
— Что такое!.. — говорила она, — ну, положим, он и в самом деле знатный человек, я его рода не знаю, но чего же бояться-то? Не Иван Грозный, да и того сверх бога отцы наши не пугивались, а это петербургский божок схватил батожок, а у самого, — глядишь, — век кратенький… Мало ли их едет с пйрищем, гремит колесом, а там, смотришь, самого этого боженьку за ноженьку, да и
поминай как звали. Страшен один долготерпеливый, да скромный, за того тяжко богу ответишь, а это само пройдет.
— Помилуйте! он, чай, и сам не рад, что зашел так далеко: да теперь уж делать нечего. Верно, думает: авось, пожалеют Москвы и станут мириться. Ведь он уж не в первый раз поддевает на эту штуку. На то, сударь, пошел: aut Caesar, aut nihil — или пан, или пропал. До сих пор ему удавалось, а
как раз промахнется, так и
поминай как звали!
— Ох, едва жив ушел! — жаловался он Ершу Ершовичу, едва переводя дух. — Вот разбойник-то!.. Чуть-чуть не сцапал, а там бы
поминай как звали.
— Ах, и ты тоже Санди? Ну, милочка,
какой же ты хороший, ревунок мой. Послужи, послужи девушке! Ступайте с ней. Ступай, Молли. Он твоего роста. Ты дашь ему юбку и — ну, скажем, платьишко, чтобы закутать то место, где лет через десять вырастет борода. Юбку дашь приметную, такую, в
какой тебя видали и
помнят. Поняла? Ступай, скройся и переряди человека, который сам сказал, что его
зовут Санди. Ему будет дверь, тебе окно. Все!
«Куда этот верченый пустился! — подумала удивленная хозяйка, — видно голова крепка на плечах, а то кто бы ему велел таскаться — ну, не дай бог, наткнется на казаков и
поминай как звали буйнова мóлодца — ох! ох! ох! больно меня раздумье берет!.. спрятала-то я старого, спрятала, а
как станут меня бить да мучить… ну, коли уж на то пошла, так берегись, баба!.. не давши слова держись, а давши крепись… только бы он сам не оплошал!»
— Я
помню, Суламифь,
как обернулась ты на мой
зов. Под тонким платьем я увидел твое тело, твое прекрасное тело, которое я люблю
как Бога. Я люблю его, покрытое золотым пухом, точно солнце оставило на нем свой поцелуй. Ты стройна, точно кобылица в колеснице фараоновой, ты прекрасна,
как колесница Аминодавова. Глаза твои
как два голубя, сидящих у истока вод.
Ты летось ведь купался здесь: зглонула бы она тебя,
как утенка, и
поминай как звали — пропал бы ты без вести!» — «Нет, нет, подавилась бы, — возразил другой, — всё ноги бы остались видны!
— Конечно, скучает. Без этого нельзя. А впрочем, что до дружества касается, скажу вам, девичья дружба еще хуже мужской. Пока на глазах, хорошо, а то и
поминай как звали.
— Эти-то, что из нашего брата, да еще из немцев — хуже, — заметил старик, — особливо,
как господа дадут им волю, да сами не живут в вотчине; бяда! Того и смотри, начудят такого, что ввек
поминать станешь… не из тучки, сказывали нам старики наши, гром гремит: из навозной кучки!.. Скажи, брат, на милость, за что ж управляющий-то ваш зло возымел такое на землячка… Антоном
звать, что ли?
— Небось не уйдет! — отвечал тот. — Ну, идемте, ребята… мотри же, Антонушка, опростоволосишься, вот те Христос,
поминай как звали!..
Белесова (Цыплунову). Вы
помните,
как вы меня
звали?
— Такая, право, беда! Хорошо, что деньги были, а то просто и кобылу
поминай как звали… право-ну!
— Ну, теперь они далеко!
Поминай Янкеля
как звали… Вот штука, так штука! Если эту штуку кому-нибудь рассказать, то, пожалуй, брехуном назовут. Да мне об этом, пожалуй, и говорить не стоит… Еще скажут, что я… Э, да что тут толковать! Когда бы я сам жида убил или что-нибудь такое, а тут я ни при чем. Что мне было мешаться в это дело? Моя хата с краю, я ничего не знаю. Ешь пирог с грибами, а держи язык за зубами; дурень кричит, а разумный молчит… Вот и я себе молчал!..