Неточные совпадения
Один молодой
офицер рассказывал мне, что в 1831 году он был командирован отыскать и захватить одного
польского помещика, скрывавшегося в соседстве своего имения.
Офицер польских войск была фигура показная.
— Да, давно юж не виделись, захотел повидеться, — проговорил бывший
офицер польских войск, пожав руки Арапову и Розанову.
Райнер весь обращался в слух и внимание, а Ярошиньский все более и более распространялся о значении женщин в истории, цитировал целые латинские места из Тацита, изобличая познания, нисколько не отвечающие званию простого
офицера бывших войск
польских, и, наконец, свел как-то все на необходимость женского участия во всяком прогрессивном движении страны.
— Студент Каетан Слободзиньский с Волыня, — рекомендовал Розанову Рациборский, — капитан Тарас Никитич Барилочка, — продолжал он, указывая на огромного
офицера, — иностранец Вильгельм Райнер и мой дядя, старый
офицер бывших
польских войск, Владислав Фомич Ярошиньский. С последним и вы, Арапов, незнакомы: позвольте вас познакомить, — добавил Рациборский и тотчас же пояснил: — Мой дядя соскучился обо мне, не вытерпел, пока я возьму отпуск, и вчера приехал на короткое время в Москву, чтобы повидаться со мною.
Не было здесь добродушного седого
офицера бывших войск
польских.
Я держал там иногда караул; место, доложу вам, крепкое… хотя тот же
офицер мне рассказывал, что не только
польского закала офицерики, но даже наши чисто русские дают большие льготы Канарскому: умен уж очень, каналья, и лукав; конечно, строго говоря, это незаконно, но что ж делать?..
— История такого рода, — продолжал он, — что вот в том же царстве
польском служил наш русский
офицер, молодой, богатый, и влюбился он в одну панночку (слово панночка капитан умел как-то произносить в одно и то же время насмешливо и с увлечением).
— Я прежде был
офицер, долго стоял в царстве
польском и считаю это время счастливейшим в своей жизни, — объяснил Аггей Никитич, очень бы желавший сказать все это по-польски, но побоявшийся, что, пожалуй, как-нибудь ошибется и скажет неблагопристойность, что с ним раз и случилось в царстве
польском.
Я только прибыл из Польши и, как живой свидетель, под влиянием неостывших впечатлений, стал рассказывать о том, как наши
польские дамы не совсем, может, вежливо относятся к русским
офицерам… как потом были захвачены в казармах солдаты и все уничтожены…
Человек пять французских
офицеров и один
польской генерал выбежали из Тайницких ворот на набережную.
Я не раз видел, и привык уже видеть, землю, устланную телами убитых на сражении; но эта улица показалась мне столь отвратительною, что я нехотя зажмурил глаза, и лишь только въехал в город, вдруг сцена переменилась: красивая площадь, кипящая народом, русские
офицеры, национальная
польская гвардия, красавицы, толпы суетливых жидов, шум, крик, песни, веселые лица; одним словом везде, повсюду жизнь и движение.
Пятеро из людей такого сорта (один не окончивший курса студент, один вышедший в отставку кавалерийский
офицер, один лекарь из малороссиян, один чиновник и один, впоследствии убитый в
польской банде, студент из поляков) устремились овладеть священнейшею простотою Бенни, чтобы жить поспокойнее на его счет.
Армейский
офицер Короваев решил спасти Конарского. День его дежурства приближался; все было приготовлено для бегства, когда предательство одного из товарищей
польского мученика разрушило его планы. Молодого человека арестовали, отправили в Сибирь, и с тех пор об нем не было никогда слухов.
16-го июня во рву Новогеоргиевской крепости были расстреляны
офицеры Арнгольдт, Сливицкий и унтер-офицер Ростковский, за распространение в войсках возмутительных воззваний, а накануне их казни в Петербург пришла из Варшавы телеграмма, извещавшая, что в Саксонском саду ранили пулею сзади, в шею, наместника Царства
Польского генерала Лидерса. 16-го же числа на место Лидерса был назначен великий князь Константин Николаевич.
Хотя в аристократических салонах — где, впрочем, пан Тадеуш с паном Анзельмом не встречались — он и не признался бы в приятельстве с безвестным
офицером, но в сферах пониже, и особенно в
польских кружках, весьма охотно называл себя его хорошим знакомым.
Варварийские капитаны 16 июня 1774 года посадили на корабли свои князя Карла Радзивила с его дядей, с графиней Моравскою и многочисленным сборищем
польских и французских
офицеров.
Кроме того, целая толпа красивых
офицеров польских и французских были к ее услугам.
Толпа
польских и французских
офицеров, собравшихся вокруг князя Радзивила, чтоб ехать с ним на подмогу туркам против России, ежедневно наполняла приемные комнаты графини.
Русский гнет после восстания 1862–1863 годов чувствовался и на улицах, где вам на каждом шагу попадался солдат, казак,
офицер, чиновник с кокардой, но Варшава оставалась чисто
польским городом, жила бойко и даже весело, проявляла все тот же живучий темперамент, и весь край в лице интеллигенции начал усиленно развивать свои производительные силы, ударившись вместо революционного движения в движение общекультурное, что шло все в гору до настоящего момента.
Вторую половину 60-х годов я провел всего больше в Париже, и там в Латинском квартале я и ознакомился с тогдашней очень немногочисленной русской эмиграцией. Она сводилась к кучке молодежи, не больше дюжины, — все «беженцы», имевшие счеты с полицией. Был тут и
офицер, побывавший в
польских повстанцах, и просто беглые студенты за разные истории; были, кажется, два-три индивида, скрывшиеся из-за дел совсем не политических.
Первого из них я уже не застал в Ницце (где я прожил несколько зимних сезонов с конца 80-х годов); там он приобрел себе имя как практикующий врач и был очень популярен в русской колонии. Он когда-то бежал из России после
польского восстания, где превратился из артиллерийского
офицера русской службы в
польского"довудца"; ушел, стало быть, от смертной казни.
Довольно пикантно вышло это словопрение: я, никогда не являвшийся на поклон к Герцену, и такой вот его зоил, который, наверно, значился в числе заядлых герценистов и способен был из
офицера русской службы очутиться в довудцах
польского восстания.
Среди этого затишья застал обе воюющие стороны 1771 год. Не ограничившись поднятием Турции против России, Шуазель еще в 1769 году послал в Польшу заслуженного
офицера де Толеса с большою суммою денег для оказания конфедератам пособий и руководительства их военными операциями. Но несогласие и раздоры
польских дворян скоро убедили Толеса в бесплодности его миссии, и он возвратился во Францию, привезя назад деньги.
Во всем было отказано, так как в замке уже чувствовался недостаток в продовольствии, а лечение раненых
офицеров Суворов брал на себя, если они дадут слово не действовать по выздоровлении против России и
польского короля.
Выйдя на почтовую дорогу из Могилёва в Чериков, шайка на станции Придорожной захватила двух проезжавших
офицеров и почтовых лошадей, и с бодрым духом и
польскими песнями пустилась далее; но тут воевода получил отчаянные вести от лекаря Михаила Оскерко, жившего в Могилёве, как самом удобном месте, при администрации наводненной поляками, для получения и передачи кратчайшим путем сведений от обеих сторон.
Эта с первого взгляда странная причуда имела глубокий смысл — замаскировать расчет времени для предстоящих действий не только от населения, но и от своих войск, в предосторожность от шпионов, так как в рядах находилось некоторое число
офицеров и солдат бывших
польских войск.
Третий
офицер,
польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.
Это был
польский унтер-офицер корпуса Понятовского.
Борис жил с другим адъютантом,
польским графом Жилинским. Жилинский, воспитанный в Париже поляк, был богат, страстно любил французов, и почти каждый день во время пребывания в Тильзите к Жилинскому и Борису собирались на обеды и завтраки французские
офицеры из гвардии и главного французского штаба.