Неточные совпадения
— Да, это всё может быть верно и остроумно… Лежать, Крак! — крикнул Степан Аркадьич на чесавшуюся и ворочавшую всё сено
собаку, очевидно уверенный в справедливости своей темы и потому спокойно и неторопливо. — Но ты не определил черты между честным и бесчестным трудом. То, что я
получаю жалованья больше, чем мой столоначальник, хотя он лучше меня знает дело, — это бесчестно?
Илья Ильич понимал, какое значение он внес в этот уголок, начиная с братца до цепной
собаки, которая, с появлением его, стала
получать втрое больше костей, но он не понимал, как глубоко пустило корни это значение и какую неожиданную победу он сделал над сердцем хозяйки.
Водились за ним, правда, некоторые слабости: он, например, сватался за всех богатых невест в губернии и,
получив отказ от руки и от дому, с сокрушенным сердцем доверял свое горе всем друзьям и знакомым, а родителям невест продолжал посылать в подарок кислые персики и другие сырые произведения своего сада; любил повторять один и тот же анекдот, который, несмотря на уважение г-на Полутыкина к его достоинствам, решительно никогда никого не смешил; хвалил сочинение Акима Нахимова и повесть Пинну;заикался; называл свою
собаку Астрономом; вместо однакоговорил одначеи завел у себя в доме французскую кухню, тайна которой, по понятиям его повара, состояла в полном изменении естественного вкуса каждого кушанья: мясо у этого искусника отзывалось рыбой, рыба — грибами, макароны — порохом; зато ни одна морковка не попадала в суп, не приняв вида ромба или трапеции.
Поделки из кремня, которого нет на Сахалине, они
получали, очевидно, от соседей, с материка и ближайших островов; очень может быть, что во время их передвижений
собака играла ту же роль, что и теперь, то есть была езжалой.
При сем должно заметить, что все эти три породы дичи, то есть болотные куры, погоныши и особенно коростели луговые, чрезвычайно портят поиск легавых
собак, ибо дух от них очень силен;
собака горячится и, видя, что птица после каждой стойки все уходит дальше, бросается догонять ее, теряет след, сбивается и
получает самые дурные привычки.
Я очень скоро пристрастился к травле ястребочком, как говорил Евсеич, и в тот счастливый день, в который
получал с утра позволенье ехать на охоту, с живейшим нетерпеньем ожидал назначенного времени, то есть часов двух пополудни, когда Филипп или Мазан, выспавшись после раннего обеда, явится с бодрым и голодным ястребом на руке, с собственной своей
собакой на веревочке (потому что у обоих
собаки гонялись за перепелками) и скажет: «Пора, сударь, на охоту».
— Ты знаешь, — обратился он к Живину, внимательным образом кормившему свою
собаку, — я
получил известие о Неведомове.
Интересовались ею только самые злополучные люди, справлявшиеся о том, какого числа будет продаваться за долги их обстановка, да еще интересовались собачьи воры, чтобы узнать, по какому адресу вести украденную ими
собаку, чтоб
получить награду от публикующего о том, что у него пропала
собака. Эти лица, насколько я знаю, читали газету, а кто были остальные читатели, если только они были, — неизвестно.
— Ну, валяй! Сначала — как надо: любезнейшая моя сестрица, здравствуйте на много лет — как надо! Теперь пиши: рубль я
получил, только этого не надо и благодарю. Мне ничего не надо, мы живем хорошо, — мы живем вовсе не хорошо, а как
собаки, ну, ты про то не пиши, а пиши — хорошо! Она — маленькая, ей четырнадцать лет всего — зачем ей знать? Теперь пиши сам, как тебя учили…
— Я? Кажется, я походил на
собаку, которая хотела проникнуть в кухню и вместо кости
получила палку… Вообще подлое чувство. День полного отчаяния, день отчаяния половинного, день просто сомнения в самом себе и в заключение такой вывод: он прав по-своему…
Много он народу переспросил о том, где собачья богадельня есть, но ответа не
получал: кто обругается, кто посмеется, кто копеечку подаст да, жалеючи, головой покачивает, — «спятил, мол, с горя!». Ходил он так недели зря. Потом, как чуть брезжить стало, увидал он в Охотном ряду, что какие-то мужики сеткой
собак ловят да в карету сажают, и подошел к ним.
Глядя на бесцветную вытянутую фигуру Семена Семеныча, так и казалось, что она одна, сама по себе, не имела решительно никакого значения и
получала его только в присутствии Егора Фомича, являясь его естественным продолжением, как хвост у
собаки или как в грамматике прямое дополнение при сказуемом.
Жили мы как будто в перемирьи, и нет никаких причин нарушать его; вдруг начинается разговор о том, что такая-то
собака на выставке
получила медаль, говорю я.
Костюмы были уморительные: например, старый Доблестин явился в солдатском изорванном сюртуке одного из наших сторожей-инвалидов; на голове имел парик из пакли, напудренный мелом, а на руках цепи с цепной дворовой
собаки, которая на этот вечер
получила свободу и кого-то больно укусила.
Только одно иногда волновало и сердило его и, казалось, мешало ему быть вполне счастливым: это кошки и
собаки, которых он
получил в приданое.
— Вы бы спросили, ел ли еще нынче Сашка-то что-нибудь. Что ж, бейте, коли вам
собака дороже человека, — проговорил Сашка. Но тут же
получил такой страшный удар кулаком в лицо, что упал, стукнулся головой о перегородку и, схватясь рукой за нос, выскочил в дверь и повалился на ларе в коридоре.
Получай же награду свою,
собака!
— О, свинья! Трус! Предатель! — злобно зашипел Файбиш. — На же, на!..
Получи!.. Кнут резко свистнул в воздухе. Файбиш бил широко и размашисто, тем движением, каким он обыкновенно стегал
собак. Но Герш быстро повернулся к балагуле задом, сгорбился, спрятал шею в плечи, и жестокие удары пришлись ему по спине и по рукавам.
— Ничего больше, — сказал он, — как это он свое
получил: как жил, так и умер,
собаке — собачья и смерть.
Егорка и Петрушка
получили с меня сегодня за усердие по трешнице, — их теперь и с
собаками не сыщешь…
На обратном пути от Капитона объял меня страх: не узнал ли кто, что я
получил деньги от гордого коринфянина, и не пришел ли без меня и не украл ли моих денег из того места, где я их зарыл у себя под постелью?.. Побежал я домой шибко, в тревоге, какой ранее никогда еще не знал, а прибежав, сейчас же прилег на землю, раскопал свою похоронку и пересчитал деньги: все двести тридцать златниц, которые бросил мне гордый Ор коринфянин, были целы, и я взял и опять их зарыл и сам лег на них, как
собака.
Герасим Сергеевич считался лучшим охотником в губернии, его
собаки, борзые и гончие,
получали первые награды на выставках, славились вплоть до самой Москвы, а потому вокруг него группировались калужские Немвроды.