Неточные совпадения
— Но в том и вопрос, — перебил своим басом Песцов, который всегда торопился говорить и, казалось, всегда всю
душу полагал на то, о чем он говорил, — в чем
полагать высшее развитие? Англичане, Французы, Немцы — кто стоит
на высшей степени развития? Кто будет национализовать один другого? Мы видим, что Рейн офранцузился, а Немцы не ниже стоят! — кричал он. — Тут есть другой закон!
— Но любовь ли это, друг мой? Искренно ли это?
Положим, вы простили, вы прощаете… но имеем ли мы право действовать
на душу этого ангела? Он считает ее умершею. Он молится за нее и просит Бога простить ее грехи… И так лучше. А тут что он будет думать?
Она знала, что̀ мучало ее мужа. Это было его неверие. Несмотря
на то, что, если бы у нее спросили,
полагает ли она, что в будущей жизни он, если не поверит, будет погублен, она бы должна была согласиться, что он будет погублен, — его неверие не делало ее несчастья; и она, признававшая то, что для неверующего не может быть спасения, и любя более всего
на свете
душу своего мужа, с улыбкой думала о его неверии и говорила сама себе, что он смешной.
— Моя цена! Мы, верно, как-нибудь ошиблись или не понимаем друг друга, позабыли, в чем состоит предмет. Я
полагаю с своей стороны, положа руку
на сердце: по восьми гривен за
душу, это самая красная цена!
Они говорили, что все это вздор, что похищенье губернаторской дочки более дело гусарское, нежели гражданское, что Чичиков не сделает этого, что бабы врут, что баба что мешок: что
положат, то несет, что главный предмет,
на который нужно обратить внимание, есть мертвые
души, которые, впрочем, черт его знает, что значат, но в них заключено, однако ж, весьма скверное, нехорошее.
Да накупи я всех этих, которые вымерли, пока еще не подавали новых ревизских сказок, приобрети их,
положим, тысячу, да,
положим, опекунский совет даст по двести рублей
на душу: вот уж двести тысяч капиталу!
— Как в цене? — сказал опять Манилов и остановился. — Неужели вы
полагаете, что я стану брать деньги за
души, которые в некотором роде окончили свое существование? Если уж вам пришло этакое, так сказать, фантастическое желание, то с своей стороны я передаю их вам безынтересно и купчую беру
на себя.
Все тело его было как бы разбито; смутно и темно
на душе. Он
положил локти
на колена и подпер обеими руками голову.
Кулигин. Вот вам ваша Катерина. Делайте с ней что хотите! Тело ее здесь, возьмите его; а
душа теперь не ваша: она теперь перед судией, который милосерднее вас! (
Кладет на землю и убегает.)
Но глубоко и тяжело завален
клад дрянью, наносным сором. Кто-то будто украл и закопал в собственной его
душе принесенные ему в дар миром и жизнью сокровища. Что-то помешало ему ринуться
на поприще жизни и лететь по нему
на всех парусах ума и воли. Какой-то тайный враг наложил
на него тяжелую руку в начале пути и далеко отбросил от прямого человеческого назначения…
— Брат! — заговорила она через минуту нежно,
кладя ему руку
на плечо, — если когда-нибудь вы горели, как
на угольях, умирали сто раз в одну минуту от страха, от нетерпения… когда счастье просится в руки и ускользает… и ваша
душа просится вслед за ним… Припомните такую минуту… когда у вас оставалась одна последняя надежда… искра… Вот это — моя минута! Она пройдет — и все пройдет с ней…
Главное, я сам был в такой же, как и он, лихорадке; вместо того чтоб уйти или уговорить его успокоиться, а может, и
положить его
на кровать, потому что он был совсем как в бреду, я вдруг схватил его за руку и, нагнувшись к нему и сжимая его руку, проговорил взволнованным шепотом и со слезами в
душе...
Распятый человеколюбец, собираясь
на крест свой, говорил: „Аз есмь пастырь добрый, пастырь добрый
полагает душу свою за овцы, да ни одна не погибнет…“ Не погубим и мы
души человеческой!
— Брат, — дрожащим голосом начал опять Алеша, — я сказал тебе это потому, что ты моему слову поверишь, я знаю это. Я тебе
на всю жизнь это слово сказал: не ты! Слышишь,
на всю жизнь. И это Бог
положил мне
на душу тебе это сказать, хотя бы ты с сего часа навсегда возненавидел меня…
А потому сей суд и
полагает: означенное имение, **
душ, с землею и угодьями, в каком ныне положении тое окажется, утвердить по представленной
на оное купчей за генерал-аншефа Троекурова; о удалении от распоряжения оным гвардии поручика Дубровского и о надлежащем вводе во владение за него, г. Троекурова, и об отказе за него, как дошедшего ему по наследству, предписать ** земскому суду.
Во всем этом является один вопрос, не совсем понятный. Каким образом то сильное симпатическое влияние, которое Огарев имел
на все окружающее, которое увлекало посторонних в высшие сферы, в общие интересы, скользнуло по сердцу этой женщины, не оставив
на нем никакого благотворного следа? А между тем он любил ее страстно и
положил больше силы и
души, чтоб ее спасти, чем
на все остальное; и она сама сначала любила его, в этом нет сомнения.
Лет до десяти я не замечал ничего странного, особенного в моем положении; мне казалось естественно и просто, что я живу в доме моего отца, что у него
на половине я держу себя чинно, что у моей матери другая половина, где я кричу и шалю сколько
душе угодно. Сенатор баловал меня и дарил игрушки, Кало носил
на руках, Вера Артамоновна одевала меня,
клала спать и мыла в корыте, m-me Прово водила гулять и говорила со мной по-немецки; все шло своим порядком, а между тем я начал призадумываться.
Но не по условию, а столько, сколько бог
на душу положит, чтоб не обидно было.
Как вкопанный стоял кузнец
на одном месте. «Нет, не могу; нет сил больше… — произнес он наконец. — Но боже ты мой, отчего она так чертовски хороша? Ее взгляд, и речи, и все, ну вот так и жжет, так и жжет… Нет, невмочь уже пересилить себя! Пора
положить конец всему: пропадай
душа, пойду утоплюсь в пролубе, и поминай как звали!»
— Помилуй, Вакула! — жалобно простонал черт, — все что для тебя нужно, все сделаю, отпусти только
душу на покаяние: не
клади на меня страшного креста!
— Да, не физическую. Мне кажется, ни у кого рука не подымется
на такого, как я; даже и женщина теперь не ударит; даже Ганечка не ударит! Хоть одно время вчера я так и думал, что он
на меня наскочит… Бьюсь об заклад, что знаю, о чем вы теперь думаете? Вы думаете: «
Положим, его не надо бить, зато
задушить его можно подушкой, или мокрою тряпкою во сне, — даже должно…» У вас
на лице написано, что вы это думаете, в эту самую секунду.
— Отроду не пивал, не знаю, чем она и пахнет, а теперь уж поздно начинать… Ну так, своячинушка, направляй ты нашу заблудящую девку, как тебе бог
на душу положит, а там, может, и сочтемся. Что тебе понадобится, то и сделаю. А теперь, значит, прощай…
Он присел к столу, облокотился и,
положив голову
на руку, крепко задумался. Семейные передряги и встреча с баушкой Лукерьей подняли со дна
души весь накопившийся в ней тяжелый житейский осадок.
— Отметаются все твои старые грехи, Конон, — сказал Гермоген,
кладя руку
на голову новообращенного. — Взыщутся старые грехи
на иноке Кирилле, а раб божий Конон светлеет
душой перед господом.
Он даже не ждет с моей стороны «поступков», а просто,
на основании Тришкиных показаний, проникает в тайники моей
души и одним почерком пера производит меня или в звание"столпа и опоры", или в звание"опасного и беспокойного человека", смотря по тому, как бог ему
на душу положит!
— Уж это как господь ему
на душу положит.
На меня все оглядываться стали, что я их своими подарками ниже себя ставлю; так что им даже совестно после меня
класть, а я решительно уже ничего не жалею, потому моя воля, сердце выскажу,
душу выкажу, и выказал.
Я эти деньги, что от них взял, двадцать пять рублей, сейчас
положил в бедный монастырь — вклад за Грушину
душу, а сам стал начальство просить, чтобы
на Кавказ меня определить, где я могу скорее за веру умереть.
Но,
положим даже, что существует это;
положим, что он двух-трех девок, слепых, кривых, хромых, ради спасения их
душ, привел в свой толк; но тут, как я
полагаю, надобно
положить на вески это зло и ту пользу, которую он делает обществу.
— Помолимся! — сказала Настенька, становясь
на колени перед могилой. — Стань и ты, — прибавила она Калиновичу. Но тот остался неподвижен. Целый ад был у него в
душе; он желал в эти минуты или себе смерти, или — чтоб умерла Настенька. Но испытание еще тем не кончилось: намолившись и наплакавшись, бедная девушка взяла его за руку и
положила ее
на гробницу.
— Нет! — начал он. — Это обидно, очень обидно! Обидно за себя, когда знаешь, что в десять лет
положил на службу и
душу и сердце… Наконец, грустно за самое дело, которое, что б ни говорили, мало подвигается к лучшему.
«Я, говорит, теперь,
положу на тебя эпитимью и, когда увижу, что
душа твоя просветлела, тогда причащу», и начал потом говорить мне о боге, о назначении человека… именно раскрыл во мне это религиозное чувство…
Когда исповедь кончилась и я, преодолев стыд, сказал все, что было у меня
на душе, он
положил мне
на голову руки и своим звучным, тихим голосом произнес: «Да будет, сын мой, над тобою благословение отца небесного, да сохранит он в тебе навсегда веру, кротость и смирение. Аминь».
Второе: женился
на чучеле,
на уроде, потому только, что у той было полторы тысячи
душ, и, как рассказывают, когда они еще были молодыми, с этакого вот тоже,
положим, балу, он, возвратясь с женой домой, сейчас принялся ее бить.
— В человеке, кроме
души, — объяснил он, — существует еще агент, называемый «Архей» — сила жизни, и вот вы этой жизненной силой и продолжаете жить, пока к вам не возвратится
душа…
На это есть очень прямое указание в нашей русской поговорке: «
души она —
положим, мать, сестра, жена, невеста — не слышит по нем»… Значит, вся ее
душа с ним, а между тем эта мать или жена живет физическою жизнию, — то есть этим Археем.
Хотя няня, тоже поэт в
душе,
клала на все самые мягкие краски, выделяя лишь светлые образы дорогого ее крепостническому сердцу прошлого, но и в ее передаче эта фигура рисовалась некоторой тенью…
Наш витязь карлу чуть живого
В котомку за седло
кладет,
А сам, боясь мгновенья траты,
Спешит
на верх горы крутой,
Достиг, и с радостной
душойЛетит в волшебные палаты.
— Да, это не
на тебя: это он… я так
полагаю… Да уйдете ли вы с дороги прочь, пострелята!.. Это он
душою… понимаешь?
— «Прости»! Но к чему вам мое прощение? Ну, хорошо,
положим, что я вас и прощу: я христианин, я не могу не простить; я и теперь уже почти вас простил. Но решите же сами: сообразно ли будет хоть сколько-нибудь с здравым смыслом и благородством
души, если я хоть
на одну минуту останусь теперь в вашем доме? Ведь вы выгоняли меня!
Она не ошиблась в том, что он имел от природы хороший ум, предоброе сердце и строгие правила честности и служебного бескорыстия, но зато во всем другом нашла она такую ограниченность понятий, такую мелочность интересов, такое отсутствие самолюбия и самостоятельности, что неробкая
душа ее и твердость в исполнении дела,
на которое она уже решилась, — не один раз сильно колебались; не один раз приходила она в отчаяние, снимала с руки обручальное кольцо,
клала его перед образом Смоленския божия матери и долго молилась, обливаясь жаркими слезами, прося просветить ее слабый ум.
Собрание тут же
положило на свой счет составить и вооружить конное войско, поставя с двухсот
душ одного рекрута.
— Да, а трое из них потом померли, потому купец их тоже больно косой порезал… Кровью сошли. Одному купец руку отхватил, так тот, сказывают, версты четыре без руки бежал и под самым Куриковым его
на бугорочке нашли. Сидит
на корточках, голову
на колени
положил, словно задумавшись, а поглядели — в нем
души нет, помер…
Не цепом — мечом своим булатным
В том краю молотит земледел,
И
кладет он жизнь
на поле ратном,
Веет
душу из кровавых тел.
Градобоев. Так вот, друзья любезные, как хотите: судить ли мне вас по законам, или по
душе, как мне бог
на сердце
положит.
Его жест смутил Фому, он поднялся из-за стола и, отойдя к перилам, стал смотреть
на палубу баржи, покрытую бойко работавшей толпой людей. Шум опьянял его, и то смутное, что бродило в его
душе, определилось в могучее желание самому работать, иметь сказочную силу, огромные плечи и сразу
положить на них сотню мешков ржи, чтоб все удивились ему…
Порою Евсеем овладевала тяжёлая, ослабляющая скука, пальцы его становились вялыми, он откладывал перо в сторону и,
положив голову
на стол, долго, неподвижно смотрел в дымный сумрак комнаты, стараясь что-то найти в глубине своей
души.
Вот что, Николаша… Я знаю, ты станешь браниться, но… уважь старого пьяницу! По-дружески… Гляди
на меня, как
на друга… Студенты мы с тобою, либералы… Общность идей и интересов… B Московском университете оба учились… Alma mater… (Вынимает бумажник.) У меня вот есть заветные, про них ни одна
душа в доме не знает. Возьми взаймы… (Вынимает деньги и
кладет на стол.) Брось самолюбие, а взгляни по-дружески… Я бы от тебя взял, честное слово…
«Питаться акридами» — питаться скудно.], а ветхий зовет в кабак; в нас же новый Адам говорит, что надобно голову свою
положить за то, чтобы
на место торгаша стал работник, долой к черту всякий капитал и всякий внешний авторитет, а ветхому Адаму все-таки хочется
душить своего брата, ездить в карете и поклоняться сильным мира сего.
— Будет ли конец нашей любви! — сказал Юрий, перестав грести и
положив к ней
на плечо голову; — нет, нет!.. — она продолжится в вечность, она переживет нашу земную жизнь, и ели б наши
души не были бессмертны, то она сделала бы их бессмертными; — клянусь тебе, ты одна заменишь мне все другие воспоминанья — дай руку… эта милая рука; — она так бела, что светит в темноте… смотри, береги же мой перстень, Ольга! — ты не слушаешь? не веришь моим клятвам?
Улыбался умильно и ждал. Но было пусто и в
душе и вокруг. И не возвращался тихий и скорбный образ. Вспоминались ненужно и мучительно восковые горящие свечи, поп в рясе, нарисованная
на стене икона, и как отец, сгибаясь и разгибаясь, молится и
кладет поклоны, а сам смотрит исподлобья, молится ли Васька, не занялся ли баловством. И стало еще страшнее, чем до молитвы.