Неточные совпадения
Упала…
«Здесь он! здесь Евгений!
О Боже! что подумал он!»
В ней сердце,
полное мучений,
Хранит надежды темный сон;
Она дрожит и жаром пышет,
И ждет: нейдет ли? Но не слышит.
В саду служанки, на грядах,
Сбирали ягоду в кустах
И
хором по наказу пели
(Наказ, основанный на том,
Чтоб барской ягоды тайком
Уста лукавые не ели
И пеньем были заняты:
Затея сельской остроты!).
Тогда Циммер взмахнул смычком — и та же мелодия грянула по нервам толпы, но на этот раз
полным, торжествующим
хором. От волнения, движения облаков и волн, блеска воды и дали девушка почти не могла уже различать, что движется: она, корабль или лодка — все двигалось, кружилось и опадало.
На обедах играл оркестр Степана Рябова, а пели
хоры — то цыганский, то венгерский, чаще же русский от «Яра». Последний пользовался особой любовью, и содержательница его, Анна Захаровна, была в почете у гуляющего купечества за то, что умела потрафлять купцу и знала, кому какую певицу порекомендовать; последняя исполняла всякий приказ хозяйки, потому что контракты отдавали певицу в
полное распоряжение содержательницы
хора.
Говоря это, он шел, ковыляя, в гостиную и зало, где
хор стоял уже в
полном параде. Он состоял из мужчин и женщин; последние были подстрижены, как мужчины, и одеты в мужские черные чепаны.
— Совайся, Ничи-поре, со-о-вай-ся, — тихо,
полными аккордами ответил ему
хор, весь сдержанный и точно согретый мягкой октавой Осадчего.
Утро, праздничное, великолепное майское утро, со всею прелестью
полной весны, с ее свежестью и роскошью тепла, с
хором радостных голосов всей живущей твари, с утренними, длинными тенями, где таились еще и прохлада и влажность, убегающие от солнечных торжествующих лучей, обхватило Софью Николавну и подействовало на нее живительно, хотя она не привыкла сочувствовать красотам деревенской природы.
Между тем в зале для духовенства накрывался стол, и подавался
полный обед из пяти блюд. Перед обедом отец, раздавая семинаристам, одетым в новые нанковые чуйки и певшим в общем праздничном
хоре, по гривенничку, расспрашивал их родителей об успехах молодежи.
Взволнованный своим переездом в Москву, горячим приемом моих старых и новых приятелей, а всего более притихшей на время и с новою силою вспыхнувшей моей страстью к искусству, взошел я на огромную, великолепную сцену Петровского театра,
полную жизни, движения и людей, мелькавших, как тени, в полумраке, который сначала ослепил меня; гром музыки, пение
хоров, пляски на празднике Вакха — все это вместе показалось мне чем-то волшебным.
Заезжие фокусники и разные странствующие «артисты» собирали в «Лиссабоне»
полный зал; спектакли местного кружка любителей тоже посещались усердно, но особенно были любимы светские концерты местного
хора, которыми угощал горожан Мазепа — зимою в «Лиссабоне», а летом на городском бульваре.
Можно бы теперь еще упомянуть о Марлинском как одном из предшественников Полевого. Но он сам, говоря о Полевом, замечает между прочим о себе, что «исторические повести Марлинского, в которых он, сбросив путы книжного языка, заговорил живым русским наречием, служили только дверью в
хоромы полного романа».
Въезжают они во трепещущий бор,
Весь
полный весеннего крика;
Гремит соловьиный в шиповнике
хор,
Звездится в траве земляника...
Утром граф прислал им в город телеграмму, требуя, чтобы весь
хор в
полном своем составе обязательно был в графской усадьбе к 9 часам вечера.
Заливаются исступленные флейты, ритмически мелькают в воздухе поднятые руки, изгибаются в плавной пляске тела, гремят песни
хора — то бешено-веселые, то
полные отчаяния и ужаса.
Свет и простор главной, летней, церкви под высоким куполом (летняя церковь открывалась к заутрене под светлое воскресенье и снова закрывалась осенью, под покров). Широкий и высокий иконостас, веселые лучи солнца сквозь синий кадильный дым.
Полный, праздничный
хор, звуки молитв, гулко повторяющиеся под куполом...
Роман Тимофея и Маши был в описываемое нами время в
полном разгаре: тенистый сад летом и темные уголки нижних и верхних сеней княжеских
хором зимою могли бы рассказать многое, но они молчали. Помолчим и мы, тем более, что эта скромность не будет в ущерб нашего повествования, в котором лица эти играют лишь второстепенную роль.
В избах замелькали огоньки горящих лучин. Ермак Тимофеевич
полной грудью вдохнул в себя прохладный воздух северной степи, невольно поднял голову кверху и посмотрел на темневшие вдали строгановские
хоромы. В заветном окне трепетно мелькнул огонек.
Но вот все стихло. Головы огромной, но стройной толпы обнажились. Перед устроенным на берегу временным иконостасом с множеством икон, принесенных из церкви и из
хором Строгановых, появился в
полном облачении отец Петр с диаконом и стал служить торжественный напутственный молебен.
Он и принялся и с того начал, что молитвы распорядился не читать, но петь
хором, дабы устранить всякие шалости, и то петь по его команде. Взойдет он при
полном молчании и, пока не скомандует, все безмолвствуют; скомандует: «Молитву!» и запоют. Но этот уже очень «по-военному» уставил; скомандует: «Молит-в-у-у!» Семинаристы только запоют «Очи всех, Господи, на Тя упов…» — он на половине слова кричит: «Ст-о-ой!» и подзывает одного...
Внутренность храма, когда Вадим Петрович остановился невдалеке от средних больших дверей против мраморного шатра, покрывавшего алтарь,
полная живописной полумглы, ширилась в грандиозных очертаниях сводов и стен; снопы маленьких огоньков на паникадилах мерцали в глубине, чуть-чуть освещая лики икон. Сверху ряды золоченых перил на
хорах отливали блеском округлых линий.