Неточные совпадения
Постой! уж скоро странничек
Доскажет быль афонскую,
Как турка взбунтовавшихся
Монахов в море гнал,
Как шли покорно иноки
И погибали сотнями —
Услышишь шепот
ужаса,
Увидишь ряд испуганных,
Слезами
полных глаз!
«Вот — именно, разгримировался до
полной обнаженности своей тайны, своего анархического существа. И отсюда, из его ненависти к власти, —
ужас, в котором он показывает царей».
— О, не то счастливо, что я вас покидаю, уж разумеется нет, — как бы поправилась она вдруг с милою светскою улыбкой, — такой друг, как вы, не может этого подумать; я слишком, напротив, несчастна, что вас лишусь (она вдруг стремительно бросилась к Ивану Федоровичу и, схватив его за обе руки, с горячим чувством пожала их); но вот что счастливо, это то, что вы сами, лично, в состоянии будете передать теперь в Москве, тетушке и Агаше, все мое положение, весь теперешний
ужас мой, в
полной откровенности с Агашей и щадя милую тетушку, так, как сами сумеете это сделать.
— Что за мерзость, — закричал граф, — вы позорите ваши медали! — И,
полный благородного негодования, он прошел мимо, не взяв его просьбы. Старик тихо поднялся, его стеклянный взгляд выражал
ужас и помешательство, нижняя губа дрожала, он что-то лепетал.
Увеличившийся шум и хохот заставили очнуться наших мертвецов, Солопия и его супругу, которые,
полные прошедшего испуга, долго глядели в
ужасе неподвижными глазами на смуглые лица цыган: озаряясь светом, неверно и трепетно горевшим, они казались диким сонмищем гномов, окруженных тяжелым подземным паром, в мраке непробудной ночи.
Наказывать по долгу службы и присяги своего ближнего, быть способным каждый час насиловать в себе отвращение и
ужас, отдаленность места служения, ничтожное жалованье, скука, постоянная близость бритых голов, кандалов, палачей, грошовые расчеты, дрязги, а главное, сознание своего
полного бессилия в борьбе с окружающим злом, — всё это, взятое вместе, всегда делало службу по управлению каторгой и ссылкой исключительно тяжелой и непривлекательной.
Да, но — здесь-то и раскрывается в
полной силе весь
ужас; нелепых отношений, изображенных нам в «Своих людях».
В руках у Арины Прохоровны кричало и копошилось крошечными ручками и ножками маленькое, красное, сморщенное существо, беспомощное до
ужаса и зависящее, как пылинка, от первого дуновения ветра, но кричавшее и заявлявшее о себе, как будто тоже имело какое-то самое
полное право на жизнь…
Трехаршинная афиша красными и синими буквами сделала
полный сбор, тем более что на ней значились всевозможные
ужасы, и заканчивалась эта афиша так: «Картина 27 и последняя: Страшный суд и Воскресение мертвых.
Прохожий, достигнув перекрестка, остановился, вздрогнул и с
ужасом отступил назад: освещенная
полным месяцем, вся правая сторона поляны была покрыта кучами мертвых тел.
Когда она прошла мимо Евсея, не заметив его, он невольно потянулся за нею, подошёл к двери в кухню, заглянул туда и оцепенел от
ужаса: поставив свечу на стол, женщина держала в руке большой кухонный нож и пробовала пальцем остроту его лезвия. Потом, нагнув голову, она дотронулась руками до своей
полной шеи около уха, поискала на ней чего-то длинными пальцами, тяжело вздохнув, тихо положила нож на стол, и руки её опустились вдоль тела…
…Когда Саша предложил себя для совершения террористического акта над губернатором, он и сам как-то не верил в возможность убийства и отказ комитета принял как нечто заранее известное, такое, чего и следовало ожидать. И только на другой день, проснувшись и вспомнив о вчерашнем отказе, он понял значение того, что хотел сделать, и почувствовал
ужас перед самим собою. И особенно испугала его та легкость, почти безумие, с каким пришел он к решению совершить убийство,
полное отсутствие сомнений и колебаний.
И самая дрожь в голосе казалась несколько умышленною; и не кричал он бестолково, а выводил тщательно каждую ноту в этом зверином вопле,
полном несказанного
ужаса и скорби.
Как будто сразу из вагона выкачали весь воздух: так трудно стало дышать. Выросшее сердце распирало грудь, становилось поперек горла, металось безумно — кричало в
ужасе своим кроваво-полным голосом. А глаза смотрели вниз на подрагивающий пол, а уши слушали, как все медленнее вертелись колеса — скользили — опять вертелись — и вдруг стали.
Коротков задом стал отступать вверх, Кальсонер попятился вниз,
полный неизбывного
ужаса.
Он уже перешагнул загадочную грань и теперь вступал — одинокий, беспомощный и слабый — в таинственный мир,
полный ночных
ужасов, крови и опасностей. И в этом чудовищном мире была только одна власть — власть сидевшего с ним рядом странного, непонятного, ничего не боящегося человека.
Анна Ивановна.
Полное отсутствие интересов. Я целое лето работала фельдшерицей на одном пункте… Так это же
ужас! Доктор, еще молодой совсем, а такой пьяница, картежник…
Как всегда, немножко упираюсь, немножко улыбаюсь, — мнусь. Наконец вхожу. И — о,
ужас! Пусто. На кровати — никого. Его на постели — нет. Одна красная комната,
полная солнца и пыли. Комната — одна, как я — одна. Без него.
— Какая дикая фантазия! — усмехнулся я, заглядывая в глаза,
полные священного
ужаса перед страшной, но эффектной смертью. — А в обыкновенном платье вы не хотите умирать?
Употребление лееров весьма разнообразно, между прочим, их протягивают вдоль палубы во время сильной качки.], он прошел на шканцы и, держась цепкой рукой за брюк [Брюк — канат, охватывающий орудие.] наветренного орудия, весь потрясенный,
полный какого-то благоговейного
ужаса и в то же время инстинктивного восторга, смотрел на грозную и величественную картину шторма — первого шторма, который он видал на заре своей жизни.
Полная страстей жизнь вдруг показалась ему гадкою, и он с
ужасом стал вспоминать об адских муках, считая их для себя неизбежными.
Победа над смертью путем
полного отсечения воли в жизни; победа над
ужасами жизни путем мертвенно безразличного отношения к ней; презрение к жизни, презрение к смерти — вот этот чудовищный идеал, выросший на почве безнадежного отчаяния и глубочайшего неверия в природу человека.
Заливаются исступленные флейты, ритмически мелькают в воздухе поднятые руки, изгибаются в плавной пляске тела, гремят песни хора — то бешено-веселые, то
полные отчаяния и
ужаса.
Когда Дионис нисходит в душу человека, чувство огромной полноты и силы жизни охватывает ее. Какие-то могучие вихри взвиваются из подсознательных глубин, сшибаются друг с другом, ураганом крутятся в душе. Занимается дух от нахлынувшего
ужаса и нечеловеческого восторга, разум пьянеет, и в огненном «оргийном безумии» человек преображается в какое-то иное, неузнаваемое существо,
полное чудовищного избытка сил.
А скажи ему то же самое прохожая богомолка или отставной солдат, — и он с
полною верою станет исполнять все ими сказанное, он не станет притворяться фаталистом и говорить: «Бог не захочет, ничего не будет». Вот про бараки ему давно уже наговорили всевозможных
ужасов идущие с Волги рабочие, — и он старательно обходит наш барак за сотню сажен.
Из старших писателей-художников самым большим влиянием пользовался Глеб Успенский. Его страдальческое лицо с застывшим
ужасом в широко раскрытых глазах отображает всю его писательскую деятельность. Сознание глубокой вины перед народом, сплошная, непрерывно кровоточащая рана совести,
ужасы неисчерпаемого народного горя, обступающие душу бредовыми привидениями,
полная безвыходность, безнадежное отсутствие путей.
Радость, гордость и
ужас охватили меня, когда я прочел это письмо. Нетрудно было понять, что тут в деликатной форме приглашали меня самого: при огромном круге знакомств Толстых странно им было обращаться за рекомендациями ко мне, совершенно незнакомому им человеку; очевидно, я, как автор «Записок врача», казался им почему-то наиболее подходящим для ухода за больным отцом, Если же даже все это было и не так, то все-таки после этого письма я имел
полное право предложить свои услуги.
Он смотрел на меня, и в его глазах было то же остановившееся, дикое,
полное холодного
ужаса, как и у того солдата, что умер от солнечного удара.
И мною, мало-помалу, овладело неприятное чувство. Сначала я думал, что это досада на то, что я не в состоянии объяснить простого явления, но потом, когда я вдруг в
ужасе отвернулся от огонька и ухватился одной рукой за Пашку, ясно стало, что мною овладевает страх… Меня охватило чувство одиночества, тоски и
ужаса, точно меня против воли бросили в эту большую,
полную сумерек яму, где я один на один стоял с колокольней, глядевшей на меня своим красным глазом.
Все это дает
полное право надеяться, что Россия сможет избежать всех
ужасов капитализма, раздирающих и истощающих Западную Европу.
Несколько раз за этот год я лицом к лицу сталкивался со смертью. Конечно, было очень страшно. Но совсем было не то, и не мог я понять, что это за
ужас смерти. А теперь, в
полной безопасности, на мягкой траве под кленом, — я вдруг заметался под негрозящим взглядом смерти, как загнанная в угол собачонка.
Гагин чиркнул о стену спичкой и зажег свечу. Но прежде чем он сделал шаг от кровати, чтобы пойти за карточкой, сзади него раздался пронзительный, душу раздирающий крик. Оглянувшись назад, он увидел два больших жениных глаза, обращенных на него и
полных удивления,
ужаса, гнева…
Целый день, несмотря на массу дел, скопившихся в этот его приезд в Петербург, перед его глазами стоял образ разрезанной пополам Фанни Викторовны, с обезображенным от пьянства лицом, носившем на себе отпечаток всех пороков и с широко раскрытыми,
полными предсмертного
ужаса глазами.
Ужас горожан, увеличивавшийся с каждым новым распоряжением, предвещавшим незаслуженную, а потому и неведомую грозу, достиг
полного развития со вступлением в слободы еще тысячи опричников, когда царь остановился на Городище.
Караулов с
ужасом наблюдал, что его чувство к графине начинает граничить со страстью, а сидевшая против него двадцатишестилетняя женщина в
полном расцвете своей красоты, конечно, не могла служить успокоительным зрелищем.
Доннершварц, празднуя победу над Пропалым и помянув его
полной чарой, расхрабрился и выехал на двор, но когда ропот
ужаса при новом нападении русских достиг до него, он совершенно обезумел от страха и кричал, что под замком есть надежное убежище в подземелье, куда он и советовал ретироваться.
Это же подтверждало характерно искаженное лицо несчастной, с высунутым до половины языком и с широко раскрытыми,
полными предсмертного
ужаса глазами.
Первые месяцы после свадьбы Салтыков с благодарностью смотрел на тетушку и жену и радостно улыбался. С течением времени эта улыбка становилась все деланнее и деланнее. Страшное подозрение закралось в его душу, стало расти и, наконец, к
ужасу его, выросло в
полное убеждение.
Доннершварц, празднуя победу над Пропалым и помянув его
полной чарой, расхрабрился и выехал на двор, но когда ропот
ужаса при новом нападении русских достиг до него, он совершенно обезумел от страха и кричал, что в замке есть надежное убежище в подземелье, куда он и советовал ретироваться.
В это время сверкнула страшная молния и осветила наклоненного убийцу и его несчастную, уже бездыханную жертву, широко раскрытыми,
полными предсмертного
ужаса, с остановившимся взглядом глазами глядевшую на своего палача.
Рядом с ним, опершись на его левую руку, идет княгиня Зинаида Павловна с искаженными предсмертной агонией чертами красивого лица, с готовыми выскочить из орбит, устремленными прямо на него,
полными предсмертного
ужаса глазами.
Это была, в
полном смысле слова, русская красавица. Темно-русая, с правильным овалом лица, белая, пушистая кожа которого оттенялась неуспевшим еще исчезнуть румянцем. Соболиные брови окаймляли большие иссине-серые глаза, широко открытые с выражением предсмертного
ужаса. Только их страшный взгляд напоминал о смерти перед этой
полной жизни и встречающейся редко, но зато в
полной силе, огневой русской страсти, молодой, роскошно развившейся женщины-ребенка.
— Она христианка. Она христианка, и я докажу вам это, господа присяжные заседатели! Показания свидетельниц госпож Пустошкиной и Кравченко и признания самой Карауловой нарисовали нам
полную картину того, каким путем пришла она к этому мучительному положению. Неопытная, наивная девушка, быть может, только что оторванная от деревни, от ее невинных радостей, она попадает в руки грязного сластолюбца и, к
ужасу своему, убеждается, что она беременна. Родив где-нибудь в сарае, она…
Взглядом,
полным неподдающегося описанию
ужаса, окинул он эти два обезображенные трупа и как подкошенный без чувств повалился у порога того дома, куда еще так недавно мечтал войти счастливым женихом.
И если теперь я уничтожил его, то единственно из желания предать
полному забвению мое прошлое и избавить возможного читателя от скуки длинных жалоб и стенаний, от
ужаса кощунственных проклятий.