Неточные совпадения
В отчаянном желании Грэя он видел лишь эксцентрическую прихоть и заранее торжествовал, представляя, как месяца через два Грэй скажет ему, избегая смотреть
в глаза: «Капитан Гоп, я ободрал локти,
ползая по снастям; у меня болят бока и спина, пальцы не разгибаются, голова трещит, а
ноги трясутся.
Португальцы поставили носилки на траву. «Bella vischta, signor!» — сказали они.
В самом деле, прекрасный вид! Описывать его смешно. Уж лучше снять фотографию: та, по крайней мере, передаст все подробности. Мы были на одном из уступов горы, на половине ее высоты… и того нет: под
ногами нашими целое море зелени, внизу город, точно игрушка; там чуть-чуть видно, как
ползают люди и животные, а дальше вовсе не игрушка — океан; на рейде опять игрушки — корабли,
в том числе и наш.
Переводчики
ползали по полу: напрасно я приглашал их
в другую комнату, они и руками и
ногами уклонились от обеда, как от дела, совершенно невозможного
в присутствии grooten herren, важных особ.
«На берег кому угодно! — говорят часу во втором, — сейчас шлюпка идет». Нас несколько человек село
в катер, все
в белом, — иначе под этим солнцем показаться нельзя — и поехали, прикрывшись холстинным тентом; но и то жарко: выставишь нечаянно руку,
ногу, плечо — жжет. Голубая вода не струится нисколько; суда, мимо которых мы ехали, будто спят: ни малейшего движения на них; на палубе ни души. По огромному заливу кое-где
ползают лодки, как сонные мухи.
— Вер-рно! Верно, что говорит Василий Константиныч! Так как мы поставляем ящики
в Охотный, так уж нагляделись… И какие там миазмы, и сколько их… Заглянешь
в бочку — так они кишмя кишат… Так и
ползают по солонине… А уж насчет бахтериев — так и шмыгают под
ногами, рыжие, хвостатые… Так и шмыгают, того и гляди наступишь.
— Матушка! Королевна! Всемогущая! — вопил Лебедев,
ползая на коленках перед Настасьей Филипповной и простирая руки к камину. — Сто тысяч! Сто тысяч! Сам видел, при мне упаковывали! Матушка! Милостивая! Повели мне
в камин: весь влезу, всю голову свою седую
в огонь вложу!.. Больная жена без
ног, тринадцать человек детей — всё сироты, отца схоронил на прошлой неделе, голодный сидит, Настасья Филипповна!! — и, провопив, он пополз было
в камин.
Ну, старик плакать,
в ноги, на коленках
ползает за Телятниковым.
Когда он принялся работать, то снял свой синий кафтан и оказался
в красной рубахе и плисовых штанах. Обивая
в гостиной мебель и
ползая на коленях около кресел, он весьма тщательно расстилал прежде себе под
ноги тряпку. Работая, он обыкновенно набивал себе полнехонек рот маленькими обойными гвоздями и при этом очень спокойно, совершенно полным голосом, разговаривал, как будто бы у него во рту ничего не было. Вихров заметил ему однажды, что он может подавиться.
— Неужели вам мало ваших приживалок, которыми вы занимаете своих гостей?! — со злостью закричал Прозоров, сжимая кулаки. — Зачем вы втягиваете мою девочку
в эту помойную яму? О, господи, господи! Вам мало видеть, как
ползают и пресмыкаются у ваших
ног десятки подлых людей, мало их унижения и добровольного позора, вы хотите развратить еще и Лушу! Но я этого не позволю… Этого не будет!
У полициймейстера сперло
в зобу дыхание от радости. Он прежде всего был человек доброжелательный и не мог не болеть сердцем при виде каких бы то ни было междоусобий и неустройств. Поэтому он немедленно от помпадура поскакал к Надежде Петровне и застал ее сидящею
в унынии перед портретом старого помпадура. У
ног ее
ползал Бламанже.
Она сидела, подобрав
ноги, и, упираясь руками
в палубу,
ползала от возбуждения взад-вперед.
Второе: тот же гробовщик пожалел пьяницу и пристроил его
в оперу «народом», и пьяница ходил по сцене с бумажной трубой, изображал
ногами морскую бурю,
ползал черепахой и паки и паки получал мзду.
— Про этого барина я достоверно знаю, — продолжал он обыкновенным своим голосом, — что когда Третье отделение его вызывало, он у графини Блазенкрампф
в ногах ползал и все пищал:"Спасите, заступитесь!"А Пеликанов никогда до такой подлости не унижался.
Золотая цепь извивалась предо мной,
ползая по стенам, путалась
в ногах.
По обеим сторонам крыльца церковного сидели нищие, прежние его товарищи… они его не узнали или не смели узнать… но Вадим почувствовал неизъяснимое сострадание к этим существам, которые, подобно червям,
ползают у
ног богатства, которые, без родных и отечества, кажется, созданы только для того, чтобы упражнять
в чувствительности проходящих!.. но люди ко всему привыкают, и если подумаешь, то ужаснешься; как знать? может быть чувства святейшие одна привычка, и если б зло было так же редко как добро, а последнее — наоборот, то наши преступления считались бы величайшими подвигами добродетели человеческой!
Мы шли узкой тропинкой, по ней взад и вперёд
ползали маленькие красные змейки, извиваясь у нас под
ногами. Тишина, царившая вокруг, погружала
в мечтательно-дремотное состояние. Следом за нами по небу медленно двигались чёрные стаи туч. Сливаясь друг с другом, они покрыли всё небо сзади нас, тогда как впереди оно было ещё ясно, хотя уже клочья облаков выбежали
в него и резво неслись куда-то вперёд, обгоняя нас.
Он бросил мне свой чекмень. Кое-как
ползая по дну лодки, я оторвал от наста ещё доску, надел на неё рукав плотной одежды, поставил её к скамье лодки, припёр
ногами и только что взял
в руки другой рукав и полу, как случилось нечто неожиданное…
Потом, раскинув руки, свалился на бок, замер, открыв окровавленный, хрипящий рот; на столе у постели мигала свеча, по обезображенному телу
ползали тени, казалось, что Алексей всё более чернеет, пухнет.
В ногах у него молча и подавленно стояли братья, отец шагал по комнате и спрашивал кого-то...
И так велика была власть души Соломона, что повиновались ей даже животные: львы и тигры
ползали у
ног царя, и терлись мордами о его колени, и лизали его руки своими жесткими языками, когда он входил
в их помещения.
Мы торопливо прошли
в катальную; толпа рабочих с равнодушным выражением на лицах молча обступила у самой катальной машины лежавшего на полу молодого парня, который страшно стонал и
ползал по чугунному полу, волоча за собой изуродованную
ногу, перебитую упавшим рельсом
в голени.
Весь возраст отлично помнил, что однажды, когда Грузова вели сечь, он
ползал у директора
в ногах и целовал его сапоги.
От грома первая перекрестилась Софья, оставшаяся до самого появления Чацкого, когда Молчалин уже
ползал у
ног ее, все той же бессознательной Софьей Павловной, с той же ложью,
в какой ее воспитал отец,
в какой он прожил сам, весь его дом и весь круг. Еще не опомнившись от стыда и ужаса, когда маска упала с Молчалина, она прежде всего радуется, что «ночью все узнала, что нет укоряющих свидетелей
в глазах!»
Узнала лесная челядь, что майор к ним
в лес едет, и задумалась. Такая
в ту пору вольница между лесными мужиками шла, что всякий по-своему норовил. Звери — рыскали, птицы — летали, насекомые —
ползали; а
в ногу никто маршировать не хотел. Понимали мужики, что их за это не похвалят, но сами собой остепениться уж не могли. «Вот ужо приедет майор, — говорили они, — засыплет он нам — тогда мы и узнаем, как Кузькину тещу зовут!»
Она звалась Варюшею. Но я
Желал бы ей другое дать названье:
Скажу ль, при этом имени, друзья,
В груди моей шипит воспоминанье,
Как под
ногой прижатая змея;
И
ползает, как та среди развалин,
По жилам сердца. Я тогда печален,
Сердит, — молчу или браню весь дом,
И рад прибить за слово чубуком.
Итак, для избежанья зла, мы нашу
Варюшу здесь перекрестим
в Парашу.
Он ощущал
в себе нечто странное, необычайное: ему было очень легко и свободно, даже слишком легко; он как будто тела своего не чувствовал, как будто плавал, и
в то же время мурашки по нем
ползали, какое-то приятное бессилие распространялось по
ногам, и дремота щекотала ему веки и губы.
Александра Михайловна стала раздеваться. Еще сильнее пахло удушливою вонью, от нее мутилось
в голове. Александра Михайловна отвернула одеяло, осторожно сдвинула к стене вытянувшуюся
ногу папиросницы и легла. Она лежала и с тоскою чувствовала, что долго не заснет. От папиросницы пахло селедкою и застарелым, грязным потом; по зудящему телу
ползали клопы, и
в смутной полудремоте Александре Михайловне казалось — кто-то тяжелый, липкий наваливается на нее, и давит грудь, и дышит
в рот спертою вонью.
— Вы знаете, я когда-то была восточной царевной. Царь-солнце взял меня
в плен и сделал рабыней. Я познала блаженную муку насильнических ласк и бича… Какой он жестокий был, мой царь! Какой жестокий, какой могучий! Я
ползала у ступеней его ложа и целовала его
ноги. А он ругался надо мною, хлестал бичом по телу. Мучительно ласкал и потом отталкивал
ногою. И евнухи уводили меня, опозоренную и блаженную. С тех пор я полюбила солнце… и рабство.
—
В сердцах-то ты правду сказала, Фимушка, а теперь ложь… Какая я хорошая, добрая… Душегубица я подлинно… Не отрекаюсь, я обиды от тебя
в этом не вижу… Ну, вставай, чего
в ногах-то у меня
ползать… Иди к своему ненаглядному барину… То-то обрадуется.
Григорий Александрович хорошо знал настроение большинства этой низкопоклонничающей знати, которая еще так недавно старалась обнести его перед государыней всевозможною клеветою, а теперь
ползала перед ним
в прах и тем же подлым языком готова была лизать его
ноги, а потому и не очень церемонился со своими гостями, заставляя их по целым часам дожидаться
в его приемной и по неделям ловить его взгляд.
Не тот ли, что
ползал два века у
ног татар и поклонялся их деревянным болванам, целовал руки у Новгорода, у Пскова, у Литвы, падал
в прах перед первым встречным, кто на него только дубину взял!..
«Но самые ужасные картины этот редкий очевидец наблюдал
в Битлисе. Еще не доходя до Битлиса,
в лесу он увидел группу свежезарезанных мужчин и возле них трех женщин, — совершенно голых — повешенных за
ноги. Около одной из них
ползал годовалый ребенок и тянулся ручками к матери, а мать с налитым кровью лицом, еще живая, протягивала руки к ребенку; но они не могли дотянуться друг до друга».
Заметил я, что Инна Ивановна, старушка наша Божья, все
ноги под юбку прячет, когда садится, поджимает их, как гусь.
В чем дело? А оказывается, у нее башмаки до того растрепались, что пальцы наружу лезут:
ползает ведь старушка! Говорю ей: да как же вам не стыдно, мамаша, отчего вы мне или Саше не скажете? Ну!
А пока он молился, идиот сполз с постели, шумно ворочая оживающими, но все еще слабыми
ногами. Он стал
ползать с начала весны, и уже не раз приходилось о. Василию при возвращении находить его у порога, где неподвижно сидел он, как собака у запертых дверей. Теперь он направился к открытому окну и двигался медленно, с усилием, сосредоточенно покачивая головою. Подполз, закинул за окно сильные цепкие руки и, приподнявшись на них, угрюмо и жадно всматривался
в темноту ночи. И слушал что-то.
Звуки все сразу били
в него, рычали, гремели,
ползали, как мурашки по
ногам, и трясли за челюсть.