Неточные совпадения
Краснею от одного
воспоминания.
И на минутку он освобождался
от воспоминаний, но на место их являлся ему сначала один, другой черный, и за другим шли еще другие черные с
красными глазами и делали рожи, и все говорили одно: «с ней покончил — и с собой покончи, а то не дадим покоя».
—
Краснеть от такого чистого, святого
воспоминания? это значит не признавать поэзии…
Этот мальчик как будто толкнул
красной от холода, мокрой рукой застоявшееся колесо
воспоминаний, оно нехотя повернулось и вот — медленно кружится, разматывая серую ленту прожитого. Мягко шаркая по полу войлочными туфлями, он дошёл в
воспоминаниях до Палаги, и мысль снова обратилась к постоялке.
И вот, в час веселья, разгула, гордых
воспоминаний о битвах и победах, в шуме музыки и народных игр пред палаткой царя, где прыгали бесчисленные пестрые шуты, боролись силачи, изгибались канатные плясуны, заставляя думать, что в их телах нет костей, состязаясь в ловкости убивать, фехтовали воины и шло представление со слонами, которых окрасили в
красный и зеленый цвета, сделав этим одних — ужасными и смешными — других, — в этот час радости людей Тимура, пьяных
от страха пред ним,
от гордости славой его,
от усталости побед, и вина, и кумыса, — в этот безумный час, вдруг, сквозь шум, как молния сквозь тучу, до ушей победителя Баязета-султана [Баязет-султан — Боязид 1, по прозвищу Йылдырым — «Молния» (1347–1402).
При этом
воспоминании Павел Александрович вдруг остановился как вкопанный и
покраснел до слез
от стыда.
Но она не договорила. Она сначала отвернула
от меня свое личико,
покраснела, как роза, и вдруг я почувствовал в моей руке письмо, по-видимому уже давно написанное, совсем приготовленное и запечатанное. Какое-то знакомое, милое, грациозное
воспоминание пронеслось в моей голове.
Она
покраснела при всей своей неспособности
краснеть, но не
от стыда, не
от воспоминания, не
от досады; — невольное удовольствие, тайная надежда завлечь снова непостоянного поклонника, выйти замуж или хотя отомстить со временем по-своему, по-женски, промелькнули в ее душе. Женщины никогда не отказываются
от таких надежд, когда представляется какая-нибудь возможность достигнуть цели, и
от таких удовольствий, когда цель достигнута.
Одевшись и напившись чаю, он подошел к окну. Ему захотелось пройтись, чтобы прогнать неотвязчивые игорные
воспоминания. Он надел шинель и вышел на улицу. Солнце уже спряталось за белые дома с
красными крышами; наступали сумерки. Было тепло. На грязные улицы тихо падал хлопьями влажный снег. Ему вдруг стало невыносимо грустно
от мысли, что он проспал весь этот день, который уже кончался.
Глафира при этом
воспоминании даже вся
покраснела, сжала кулаки и, скрипнув зубами, почувствовала неодолимое и страстное желание впиться своими пальцами в его шею и задушить его, как она едва этого не сделала полгода тому назад в Москве, при
воспоминании, что он не только убил душевно ее самое, но и старался физически убить Подозерова, единственного человека, чья нравственная чистота влекла ее порой к примирению с оскорбленным ею и отворачивающимся
от нее человеческим миром.
Адольф
краснел от этой похвалы, потому что огонь, горевший тогда в его глазах, зажгли не победы Александровы, но
воспоминание о прогулках с Луизой по гельметскому саду.