Неточные совпадения
В то время как он подходил к ней,
красивые глаза его особенно нежно заблестели, и с чуть-заметною счастливою и скромно-торжествующею улыбкой (так
показалось Левину), почтительно и осторожно наклонясь над нею, он протянул ей свою небольшую, но широкую руку.
— Лошади — одно слово. И пища хороша. А так мне скучно что-то
показалось, Дарья Александровна, не знаю как вам, — сказал он, обернув к ней свое
красивое и доброе лицо.
Степан Аркадьич помолчал. Потом добрая и несколько жалкая улыбка
показалась на его
красивом лице.
Козаки вновь отступили, готовясь идти к таборам, а на городском валу вновь
показались ляхи, уже с изорванными епанчами. Запеклася кровь на многих дорогих кафтанах, и пылью покрылися
красивые медные шапки.
Лицо его, весьма свежее и даже
красивое, и без того
казалось моложе своих сорока пяти лет.
Самгин, еще раз просматривая документы, приготовленные для судоговорения, прислушивался к нестройному говору, ловил фразы, которые
казались ему наиболее ловко сделанными. Он все еще не утратил способности завидовать мастерам
красивого слова и упрекнул себя: как это он не догадался поставить в ряд Гапона, Азефа, Распутина? Первые двое представляют возможность очень широких толкований…
С плеч ее по руке до кисти струилась легкая ткань жемчужного цвета, кожа рук, просвечивая сквозь нее,
казалась масляной. Она была несравнимо
красивее Лидии, и это раздражало Клима. Раздражал докторальный и деловой тон ее, книжная речь и то, что она, будучи моложе Веры Петровны лет на пятнадцать, говорила с нею, как старшая.
Алина выплыла на сцену маленького, пропыленного театра такой величественно и подавляюще
красивой, что в темноте зала проплыл тихий гул удивления, все люди как-то покачнулись к сцене, и
казалось, что на лысины мужчин, на оголенные руки и плечи женщин упала сероватая тень. И чем дальше, тем больше сгущалось впечатление, что зал, приподнимаясь, опрокидывается на сцену.
Расхаживая по комнате с папиросой в зубах, протирая очки, Самгин стал обдумывать Марину. Движения дородного ее тела,
красивые колебания голоса, мягкий, но тяжеловатый взгляд золотистых глаз — все в ней было хорошо слажено,
казалось естественным.
В этих мыслях, неожиданных и обидных, он прожил до вечера, а вечером явился Макаров, расстегнутый, растрепанный, с опухшим лицом и красными глазами. Климу
показалось, что даже
красивые, крепкие уши Макарова стали мягкими и обвисли, точно у пуделя. Дышал он кабаком, но был трезв.
Самгин все замедлял шаг, рассчитывая, что густой поток людей обтечет его и освободит, но люди все шли, бесконечно шли, поталкивая его вперед. Его уже ничто не удерживало в толпе, ничто не интересовало; изредка все еще мелькали знакомые лица, не вызывая никаких впечатлений, никаких мыслей. Вот прошла Алина под руку с Макаровым, Дуняша с Лютовым, синещекий адвокат. Мелькнуло еще знакомое лицо,
кажется, — Туробоев и с ним один из модных писателей,
красивый брюнет.
Здесь собрались интеллигенты и немало фигур, знакомых лично или по иллюстрациям: профессора, не из крупных, литераторы, пощипывает бородку Леонид Андреев, с его
красивым бледным лицом, в тяжелой шапке черных волос, унылый «последний классик народничества», редактор журнала «Современный мир», Ногайцев, Орехова, ‹Ерухимович›, Тагильский, Хотяинцев, Алябьев, какие-то шикарно одетые дамы, оригинально причесанные, у одной волосы лежали на ушах и на щеках так, что лицо
казалось уродливо узеньким и острым.
И нашел, что неприятен прямой, пристальный взгляд
красивых, но пустовато светлых глаз Миши, взгляд — как бы спрашивающий о чем-то, хотя и почтительно, однако — требовательно. Все чаще бывало так, что, когда Миша, сидя в углу приемной, переписывал бумаги, Самгину
казалось, что светлые прозрачные глаза следят за ним.
Туробоев, холодненький, чистенький и вежливый, тоже смотрел на Клима, прищуривая темные, неласковые глаза, — смотрел вызывающе. Его слишком
красивое лицо особенно сердито морщилось, когда Клим подходил к Лидии, но девочка разговаривала с Климом небрежно, торопливо, притопывая ногами и глядя в ту сторону, где Игорь. Она все более плотно срасталась с Туробоевым, ходили они взявшись за руки; Климу
казалось, что, даже увлекаясь игрою, они играют друг для друга, не видя, не чувствуя никого больше.
Шемякин говорил громко, сдобным голосом, и от него настолько сильно пахло духами, что и слова
казались надушенными. На улице он
казался еще более
красивым, чем в комнате, но менее солидным, — слишком щеголеват был его костюм светло-сиреневого цвета, лихо измятая дорогая панама, тросточка, с ручкой из слоновой кости, в пальцах руки — черный камень.
Все другие сидели смирно, безмолвно, — Самгину
казалось уже, что и от соседей его исходит запах клейкой сырости. Но раздражающая скука, которую испытывал он до рассказа Таисьи, исчезла. Он нашел, что фигура этой женщины напоминает Дуняшу: такая же крепкая, отчетливая, такой же маленький,
красивый рот. Посмотрев на Марину, он увидел, что писатель шепчет что-то ей, а она сидит все так же величественно.
Клим смотрел на каменные дома, построенные Варавкой за двадцать пять лет, таких домов было десятка три, в старом, деревянном городе они выступали резко, как заплаты на изношенном кафтане, и
казалось, что они только уродуют своеобразно
красивый городок, обиталище чистенького и влюбленного в прошлое историка Козлова.
«Менее интересна, но почти так же красива, как Марина. Еврейка, наверное, пристроит ее к большевикам, а от них обеспечен путь только в тюрьму и ссылку.
Кажется, Евгений Рихтер сказал, что если
красивая женщина неглупа, она не позволяет себе веровать в социализм. Таисья — глупа».
Лицо Попова налилось бурой кровью, глаза выкатились,
казалось, что он усиленно старается не задремать, но волосатые пальцы нервозно барабанили по коленям, голова вращалась так быстро, точно он искал кого-то в толпе и боялся не заметить. На тестя он посматривал сердито, явно не одобряя его болтовни, и Самгин ждал, что вот сейчас этот неприятный человек начнет возражать тестю и затрещит бесконечный, бесплодный, юмористически неуместный на этом параде
красивых женщин диалог двух русских, которые все знают.
—
Кажется, ей жалко было меня, а мне — ее. Худые башмаки… У нее замечательно
красивая ступня, пальчики эдакие аккуратные… каждый по-своему — молодец. И вся она —
красивая, эх как! Будь кокоткой — нажила бы сотни тысяч, — неожиданно заключил он и даже сам, должно быть, удивился, — как это он сказал такую дрянь? Он посмотрел на Самгина, открыв рот, но Клим Иванович, нахмурясь, спросил...
Но не это сходство было приятно в подруге отца, а сдержанность ее чувства, необыкновенность речи, необычность всего, что окружало ее и, несомненно, было ее делом, эта чистота, уют, простая, но
красивая, легкая и крепкая мебель и ярко написанные этюды маслом на стенах. Нравилось, что она так хорошо и, пожалуй, метко говорит некролог отца. Даже не
показалось лишним, когда она, подумав, покачав головою, проговорила тихо и печально...
Пришел Шемякин. Он
показался Самгину еще более
красивым, холеным, его сопровождал Дронов, как бы для того, чтоб подчеркнуть парадность фигуры Шемякина. Снимая перчатки манерой премьера драмы, он весело говорил...
«Взволнована», — отметил Самгин. Она
казалась еще более молодой и
красивой, чем была в России. Простое, светло-серое платье подчеркивало стройность ее фигуры, высокая прическа, увеличивая рост, как бы короновала ее властное и яркое лицо.
Ее слезы
казались неуместными: о чем же плакать? Ведь он ее не обидел, не отказался любить. Непонятное Климу чувство, вызывавшее эти слезы, пугало его. Он целовал Нехаеву в губы, чтоб она молчала, и невольно сравнивал с Маргаритой, — та была
красивей и утомляла только физически. А эта шепчет...
— Просто — до ужаса… А говорят про него, что это — один из крупных большевиков… Вроде полковника у них. Муж сейчас приедет, — его ждут, я звонила ему, — сказала она ровным, бесцветным голосом, посмотрев на дверь в приемную мужа и, видимо, размышляя: закрыть дверь или не надо? Небольшого роста, но очень стройная, она
казалась высокой, в
красивом лице ее было что-то детски неопределенное, синеватые глаза смотрели вопросительно.
Жена пианиста тоже бесприютно блуждала по комнате, точно кошка, впервые и случайно попавшая в чужую квартиру. Ее качающаяся походка, рассеянный взгляд синеватых глаз, ее манера дотрагиваться до вещей — все это привлекало внимание Клима, улыбка туго натянутых губ
красивого рта
казалась вынужденной, молчаливость подозрительной.
Комната, где лежал Илья Ильич, с первого взгляда
казалась прекрасно убранною. Там стояло бюро красного дерева, два дивана, обитые шелковою материею,
красивые ширмы с вышитыми небывалыми в природе птицами и плодами. Были там шелковые занавесы, ковры, несколько картин, бронза, фарфор и множество
красивых мелочей.
Этот атлет по росту и силе, по-видимому не ведающий никаких страхов и опасностей здоровяк, робел перед
красивой, слабой девочкой, жался от ее взглядов в угол, взвешивал свои слова при ней, очевидно сдерживал движения, караулил ее взгляд, не прочтет ли в нем какого-нибудь желания, боялся, не сказать бы чего-нибудь неловко, не промахнуться, не
показаться неуклюжим.
Почти тотчас же я заслышал шаги, важные, неспешные, мягкие, и высокая фигура
красивого и надменного молодого человека (тогда он мне
показался еще бледнее и худощавее, чем в сегодняшнюю встречу)
показалась на пороге в переднюю — даже на аршин не доходя до порога.
Мне
казалось, что
красивее будет, если человек этот будет даже грязно необразованным.
Кроме глаз ее нравился мне овал ее продолговатого лица, и,
кажется, если б только на капельку были менее широки ее скулы, то не только в молодости, но даже и теперь она могла бы назваться
красивою.
Мы шли в тени сосен, банианов или бледно-зеленых бамбуков, из которых Посьет выломал тут же себе славную зеленую трость. Бамбуки сменялись выглядывавшим из-за забора бананником, потом строем
красивых деревьев и т. д. «Что это, ячмень,
кажется!» — спросил кто-то. В самом деле наш кудрявый ячмень! По террасам, с одной на другую, текли нити воды, орошая посевы риса.
С первого раза невыгодно действует на воображение все, что потом привычному глазу
кажется удобством: недостаток света, простора, люки, куда люди как будто проваливаются, пригвожденные к стенам комоды и диваны, привязанные к полу столы и стулья, тяжелые орудия, ядра и картечи, правильными кучами на кранцах, как на подносах, расставленные у орудий; груды снастей, висящих, лежащих, двигающихся и неподвижных, койки вместо постелей, отсутствие всего лишнего; порядок и стройность вместо
красивого беспорядка и некрасивой распущенности, как в людях, так и в убранстве этого плавучего жилища.
Она как будто готова была заплакать, говоря последние слова. И хотя, если разобрать их, слова эти или не имели никакого или имели очень неопределенный смысл, они Нехлюдову
показались необыкновенной глубины, искренности и доброты: так привлекал его к себе тот взгляд блестящих глаз, который сопровождал эти слова молодой,
красивой и хорошо одетой женщины.
— Положительно, самая
красивая девушка здесь… Это,
кажется, еще первый ее выезд в свет. Да, да… Во всем видна эта непосредственность, какая-то милая застенчивость — одним словом, как только что распускающийся бутон.
В ней все было красиво: и небольшой белый лоб с шелковыми прядями мягких русых волос, и белый детски пухлый подбородок, неглубокой складкой, как у полных детей, упиравшийся в белую, точно выточенную шею с коротенькими золотистыми волосами на крепком круглом затылке, и даже та странная лень, которая лежала,
кажется, в каждой складке платья, связывала все движения и едва теплилась в медленном взгляде
красивых светло-карих глаз.
Антонида Ивановна
показалась Привалову сегодня ослепительно
красивой,
красивой с ног до головы, от складок платья до последнего волоска.
Глаза
казались еще больше в темных кругах, кончик носа обострился, недавно еще пухлые
красивые губы болезненно обтянулись около зубов.
И однако же, пред ним стояло,
казалось бы, самое обыкновенное и простое существо на взгляд, — добрая, милая женщина, положим
красивая, но так похожая на всех других
красивых, но «обыкновенных» женщин!
Часов в девять вечера прошел короткий, но сильный дождь, после которого туман сразу исчез и мы увидели
красивое звездное небо. И это небо, по которому широкой полосой протянулся Млечный Путь, и темный океан, в котором разом отражались все светила небесные, одинаково
казались беспредельно глубокими.
Монахи были большею частью молодые,
красивые, видные и,
казалось, полные сознанием довольства, среди которого они жили.
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь,
кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая
красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
Из среды девочек и девушек, которых всегда бывало много в соседнем доме Коляновоких, я выделял уже
красивых или, вернее, таких, которые мне
казались симпатичными.
Кажется, это были «Письма Святогорца», из которых, впрочем, несмотря на тогдашнее мое религиозное настроение, я запомнил только одно
красивое описание бури и восхищение автора перед тем, как святитель Николай заушил на соборе еретика Ария.
Я вежливо приподнял фуражку. Мне нравилась эта церемония представления,
кажется, тоже первая в моей жизни. Я на время остановился у забора, и мы обменялись с Дембицкой несколькими шутками. Младшая Линдгорст простодушно смеялась. Старшая держалась в стороне и опять как-то гордо. Когда она повернула голову, что-то в ее
красивом профиле
показалось мне знакомо. Прямой нос, слегка выдавшаяся нижняя губа… Точно у Басиной Иты? Нет, та была гораздо смуглее, но
красивее и приятнее…
В первое мгновение мне
показалось даже, что у той девочки было то же самое лицо с
красивым профилем и с тем же выражением в голубых глазах, которые вчера глядели на меня несколько раз с таким милым дружеским расположением.
— А — а, — протянул офицер с таким видом, как будто он одинаково не одобряет и Мазепу, и Жолкевского, а затем удалился с отцом в кабинет. Через четверть часа оба вышли оттуда и уселись в коляску. Мать и тетки осторожно, но с тревогой следили из окон за уезжавшими.
Кажется, они боялись, что отца арестовали… А нам
казалось странным, что такая
красивая, чистенькая и приятная фигура может возбуждать тревогу…
Они
кажутся нам такими дорогими, милыми,
красивыми.
Младшая опять радостно поклонилась мне, но, когда Лена повернулась ко мне с приветливым поклоном, мне
показалось, что лицо у нее сильно изменилось: она стала еще
красивее с отрастающими волнистыми волосами, черты были те же, но в них появилось что-то новое, как будто она стала взрослее и серьезнее.
Лицо у него было обыкновенное,
кажется, даже довольно
красивое, но черты не запоминались, а оставалось только впечатление бледности…