Раздался топот конских ног по дороге… Мужик
показался из-за деревьев. Он гнал двух спутанных лошадей перед собою и, проходя мимо Базарова, посмотрел на него как-то странно, не ломая шапки, что, видимо, смутило Петра, как недоброе предзнаменование. «Вот этот тоже рано встал, — подумал Базаров, — да, по крайней мере, за делом, а мы?»
Неточные совпадения
Мы шли в тени сосен, банианов или бледно-зеленых бамбуков, из которых Посьет выломал тут же себе славную зеленую трость. Бамбуки сменялись выглядывавшим
из-за забора бананником, потом строем красивых
деревьев и т. д. «Что это, ячмень,
кажется!» — спросил кто-то. В самом деле наш кудрявый ячмень! По террасам, с одной на другую, текли нити воды, орошая посевы риса.
Они подходили уже к месту пикника.
Из-за деревьев было видно пламя костра. Корявые стволы, загораживавшие огонь,
казались отлитыми из черного металла, и на их боках мерцал красный изменчивый свет.
За острогом промелькнули черные, закопченные кузницы, за ними уютное зеленое кладбище, обнесенное оградой из булыжника;
из-за ограды весело выглядывали белые кресты и памятники, которые прячутся в зелени вишневых
деревьев и издали
кажутся белыми пятнами.
— То мы
из-за деревьев пустим по них такую дробь, — перервал солдат, — что им и небо с овчинку
покажется.
Вдруг
показалось ей, как будто в комнате стемнело. Обернувшись к окну, она увидела, что небо заслонилось большой серой тучей и мимо окон полетели пушистые снежные хлопья. Не прошло минуты,
из-за снега ничего уже нельзя было видеть; метель ходила по всему саду, скрывая ближайшие
деревья.
Уже с полудня парило и в отдалении всё погрохатывало; но вот широкая туча, давно лежавшая свинцовой пеленой на самой черте небосклона, стала расти и
показываться из-за вершин
деревьев, явственнее начал вздрагивать душный воздух, всё сильнее и сильнее потрясаемый приближавшимся громом; ветер поднялся, прошумел порывисто в листьях, замолк, опять зашумел продолжительно, загудел; угрюмый сумрак побежал над землею, быстро сгоняя последний отблеск зари; сплошные облака, как бы сорвавшись, поплыли вдруг, понеслись по небу; дождик закапал, молния вспыхнула красным огнем, и гром грянул тяжко и сердито.
Казалось, одни ласточки не покидали старого барского дома и оживляли его своим временным присутствием, когда темные купы акаций и лип, окружавшие дом, покрывались густою зеленью; в палисаднике перед балконом алели мак, пион, и сквозь глушившую их траву высовывала длинную верхушку свою стройная мальва, бог весть каким-то странным случаем сохранившаяся посреди всеобщего запустения; но теперь даже и ласточек не было; дом глядел печально и уныло
из-за черных безлиственных
дерев, поблекших кустарников и травы, прибитой последними ливнями к сырой земле дорожек.
Поглядываю я
из-за деревьев в лощину — хрипит завод, словно сильного человека душит кто-то.
Кажется, что по улицам посёлка во тьме люди друг за другом гонятся, борются, храпят со зла, один другому кости ломают. А Иван, не торопясь, спускается вниз.
Николай Иванович. Даже если бы и считать, чего я никак не могу, что этот лес мой, то у нас девятьсот десятин леса, на десятине около пятисот
деревьев, стало быть четыреста пятьдесят тысяч (так,
кажется?)
деревьев. Они срубили десять, то есть одну сорокапятитысячную часть, — ну стоит ли, можно ли
из-за этого оторвать человека от семьи и посадить в острог?
Я молчал. Над горами слегка светлело, луна кралась
из-за черных хребтов, осторожно окрашивая заревом ночное небо… Мерцали звезды, тихо веял ночной ласково-свежий ветер… И мне
казалось, что голос Микеши, простодушный и одинаково непосредственный, когда он говорит о вере далекой страны или об ее тюрьмах, составляет лишь часть этой тихой ночи, как шорох
деревьев или плеск речной струи. Но вдруг в этом голосе задрожало что-то, заставившее меня очнуться.
Вот
показался дымок
из-за дерева… выстрел, другой…
Из-за гор
показался край полного месяца в темно-синем, чистом небе, и сквозь необыкновенно прозрачный воздух на золотистом диске этого месяца отчетливо и резко вырисовывались черные ветви молодых
деревьев на той вершине,
из-за которой он прорезывался.
Мы сели в лодку и отплыли. Месяц скрылся за тучами, стало темней; в лощинке за дубками болезненно и прерывисто закричала цапля, словно ее душили. Мы долго плыли молча. Наташа сидела, по-прежнему опустив голову.
Из-за темных
деревьев показался фасад дома; окна были ярко освещены, и торжествующая музыка разливалась над молчаливым садом; это была последняя, заключительная часть симфонии, — победа верящей в себя жизни над смертью, торжество правды и красоты и счастья бесконечного.
— Юрка! Юрик! Где ты? — послышался как-то в полдень звонкий голос Бобки за фруктовым садом, доходившим до самой речки. На берегу речки сидели Сережа, Юрик и Митька. Митька копошился в земле, отыскивая червей, Сережа и Юрик удили рыбу. Солнце палило и жгло немилосердно, и все три мальчугана, покрытые густым налетом загара,
казалась теперь похожими на арапчат. Бобка неожиданно вынырнул
из-за группы
деревьев и подошел к мальчикам. Он
казался взволнованным и встревоженным.
— Так, так. Вот, например, перед нами обнаженные, купающиеся женщины; их сторожит
из-за засады
деревьев воспламененный взгляд юноши, заметьте — юноши. Он,
кажется, хотел бы превратиться в волну, которая скатывается по их прекрасным формам.
Затем
из-за деревьев показывается процессия: Павел Флегонтыч (жрец Калхас) ведет мимо гостей-зрителей Гориславскую (Ифигению) к жертвеннику, поставленному в беседке; Медовицына (Клитемнестра) сопровождает ее.