Неточные совпадения
Они вместе вышли. Вронский
шел впереди
с матерью. Сзади
шла Каренина
с братом. У выхода к Вронскому подошел догнавший его начальник станции.
Зная, что что-то случилось, но не зная, что именно, Вронский испытывал мучительную тревогу и, надеясь узнать что-нибудь,
пошел в ложу
брата. Нарочно выбрав противоположный от ложи Анны пролет партера, он, выходя, столкнулся
с бывшим полковым командиром своим, говорившим
с двумя знакомыми. Вронский слышал, как было произнесено имя Карениных, и заметил, как поспешил полковой командир громко назвать Вронского, значительно взглянув на говоривших.
«Ну, всё кончено, и
слава Богу!» была первая мысль, пришедшая Анне Аркадьевне, когда она простилась в последний раз
с братом, который до третьего звонка загораживал собою дорогу в вагоне. Она села на свой диванчик, рядом
с Аннушкой, и огляделась в полусвете спального вагона. «
Слава Богу, завтра увижу Сережу и Алексея Александровича, и
пойдет моя жизнь, хорошая и привычная, по старому».
— Ну,
иди,
иди, и я сейчас приду к тебе, — сказал Сергей Иванович, покачивая головой, глядя на
брата. —
Иди же скорей, — прибавил он улыбаясь и, собрав свои книги, приготовился итти. Ему самому вдруг стало весело и не хотелось расставаться
с братом. — Ну, а во время дождя где ты был?
Элегантный слуга
с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя, жена
брата, приехала и
с помощью трех явившихся докторов, за которыми она
послала во все стороны и которые приехали в одно время, уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.
— Хочешь пройтись,
пойдем вместе, — сказал он, не желая расставаться
с братом, от которого так и веяло свежестью и бодростью. —
Пойдем, зайдем и в контору, если тебе нужно.
Левин должен был согласиться, и, оправившись и совершенно забыв уже про Марью Николаевну, он опять
с Кити
пошел к
брату.
Старший
брат, всегда уважавший суждения меньшего, не знал хорошенько, прав ли он или нет, до тех пор, пока свет не решил этого вопроса; сам же,
с своей стороны, ничего не имел против этого и вместе
с Алексеем
пошел к Анне.
Весь день этот Анна провела дома, то есть у Облонских, и не принимала никого, так как уж некоторые из ее знакомых, успев узнать о ее прибытии, приезжали в этот же день. Анна всё утро провела
с Долли и
с детьми. Она только
послала записочку к
брату, чтоб он непременно обедал дома. «Приезжай, Бог милостив», писала она.
Нельзя утаить, что почти такого рода размышления занимали Чичикова в то время, когда он рассматривал общество, и следствием этого было то, что он наконец присоединился к толстым, где встретил почти всё знакомые лица: прокурора
с весьма черными густыми бровями и несколько подмигивавшим левым глазом так, как будто бы говорил: «
Пойдем,
брат, в другую комнату, там я тебе что-то скажу», — человека, впрочем, серьезного и молчаливого; почтмейстера, низенького человека, но остряка и философа; председателя палаты, весьма рассудительного и любезного человека, — которые все приветствовали его, как старинного знакомого, на что Чичиков раскланивался несколько набок, впрочем, не без приятности.
Уездный чиновник пройди мимо — я уже и задумывался: куда он
идет, на вечер ли к какому-нибудь своему
брату или прямо к себе домой, чтобы, посидевши
с полчаса на крыльце, пока не совсем еще сгустились сумерки, сесть за ранний ужин
с матушкой,
с женой,
с сестрой жены и всей семьей, и о чем будет веден разговор у них в то время, когда дворовая девка в монистах или мальчик в толстой куртке принесет уже после супа сальную свечу в долговечном домашнем подсвечнике.
— «Ну,
брат, Илья Парамоныч, приходи ко мне поглядеть рысака: в обгон
с твоим
пойдет, да и своего заложи в беговые; попробуем».
— Успокойтесь, маменька, — отвечала Дуня, снимая
с себя шляпку и мантильку, — нам сам бог
послал этого господина, хоть он и прямо
с какой-то попойки. На него можно положиться, уверяю вас. И все, что он уже сделал для
брата…
— А журнал, это есть, братец ты мой, такие картинки, крашеные, и
идут они сюда к здешним портным каждую субботу, по почте, из-за границы,
с тем то есть, как кому одеваться, как мужскому, равномерно и женскому полу. Рисунок, значит. Мужской пол все больше в бекешах пишется, а уж по женскому отделению такие,
брат, суфлеры, что отдай ты мне все, да и мало!
— Вот мы уже поворотили за угол, — перебила Дуня, — теперь нас
брат не увидит. Объявляю вам, что я не
пойду с вами дальше. Скажите мне все здесь; все это можно сказать и на улице.
— Все-таки позвольте прибегнуть к вам при случае, — прибавил он вслух. — А теперь нам, я полагаю,
брат, пора
пойти потолковать
с приказчиком.
Смутно поняв, что начал он слишком задорным тоном и что слова, давно облюбованные им, туго вспоминаются, недостаточно легко
идут с языка, Самгин на минуту замолчал, осматривая всех. Спивак, стоя у окна, растекалась по тусклым стеклам голубым пятном.
Брат стоял у стола, держа пред глазами лист газеты, и через нее мутно смотрел на Кутузова, который, усмехаясь, говорил ему что-то.
Выдумывать было не легко, но он понимал, что именно за это все в доме, исключая Настоящего Старика, любят его больше, чем
брата Дмитрия. Даже доктор Сомов, когда
шли кататься в лодках и Клим
с братом обогнали его, — даже угрюмый доктор, лениво шагавший под руку
с мамой, сказал ей...
— Какая штучка началась, а? Вот те и хи-хи! Я ведь
шел с ним, да меня у Долгоруковского переулка остановил один эсер, и вдруг — трах! трах! Сукины дети! Даже не подошли взглянуть — кого перебили, много ли? Выстрелили и спрятались в манеж. Так ты, Самгин, уговори! Я не могу! Это,
брат, для меня — неожиданно… непонятно! Я думал, у нее — для души — Макаров…
Идет! — шепнул он и отодвинулся подальше в угол.
— Ты что не играешь? — наскакивал на Клима во время перемен Иван Дронов, раскаленный докрасна, сверкающий, счастливый. Он действительно
шел в рядах первых учеников класса и первых шалунов всей гимназии, казалось, что он торопится сыграть все игры, от которых его оттолкнули Туробоев и Борис Варавка. Возвращаясь из гимназии
с Климом и Дмитрием, он самоуверенно посвистывал, бесцеремонно высмеивая неудачи
братьев, но нередко спрашивал Клима...
Клим все-таки
пошел в свою комнату,
брат, пристукивая костылем, сопровождал его и все говорил,
с радостью, непонятной Климу и смущавшей его.
— Вот уж почти два года ни о чем не могу думать, только о девицах. К проституткам
идти не могу, до этой степени еще не дошел. Тянет к онанизму, хоть руки отрубить. Есть,
брат, в этом влечении что-то обидное до слез, до отвращения к себе.
С девицами чувствую себя идиотом. Она мне о книжках, о разных поэзиях, а я думаю о том, какие у нее груди и что вот поцеловать бы ее да и умереть.
Штольц не отвечал ему. Он соображал: «
Брат переехал, хозяйство
пошло плохо — и точно оно так: все смотрит голо, бедно, грязно! Что ж хозяйка за женщина? Обломов хвалит ее! она смотрит за ним; он говорит о ней
с жаром…»
— Завтра непременно поговорю
с хозяйским
братом, — успокоивал ее Обломов, — завтра воскресенье, он в присутствие не
пойдет.
Крицкая порывалась было
идти с ними, но Вера уклонилась, сказав: «Мы
идем пешком и надолго
с братом, а у вас, милая Полина Карповна, длинный шлейф, и вообще нарядный туалет — на дворе сыро…»
— Я, может быть, объясню вам… И тогда мы простимся
с вами иначе, лучше, как
брат с сестрой, а теперь… я не могу! Впрочем, нет! — поспешно заключила, махнув рукой, — уезжайте! Да окажите дружбу, зайдите в людскую и скажите Прохору, чтоб в пять часов готова была бричка, а Марину
пошлите ко мне. На случай, если вы уедете без меня, — прибавила она задумчиво, почти
с грустью, — простимтесь теперь! Простите меня за мои странности… (она вздохнула) и примите поцелуй сестры…
Надобно передать, что она еще
с утра
посылала к Ламберту, затем
послала к нему еще раз, и так как Ламберта все не оказывалось дома, то
послала наконец своего
брата искать его.
Еще позади
с своими брылами и апоплектической шеей, выпятив грудь,
шел князь Корчагин в дорожной фуражке и еще сзади — Мисси, Миша, двоюродный
брат, и знакомый Нехлюдову дипломат Остен
с своей длинной шеей, выдающимся кадыком и всегда веселым видом и настроением.
Отправка партии, в которой
шла Маслова, была назначена на 5-е июля. В этот же день приготовился ехать зa нею и Нехлюдов. Накануне его отъезда приехала в город, чтоб повидаться
с братом, сестра Нехлюдова
с мужем.
Попав из сельской школы по своим выдающимся способностям в гимназию, Набатов, содержа себя всё время уроками, кончил курс
с золотой медалью, но не
пошел в университет, потому что еще в VII классе решил, что
пойдет в народ, из которого вышел, чтобы просвещать своих забытых
братьев.
Впоследствии начались в доме неурядицы, явилась Грушенька, начались истории
с братом Дмитрием,
пошли хлопоты — говорили они и об этом, но хотя Смердяков вел всегда об этом разговор
с большим волнением, а опять-таки никак нельзя было добиться, чего самому-то ему тут желается.
— Спасибо! — отрезал Иван и, бросив Алешу, быстро
пошел своею дорогой.
С тех пор Алеша заметил, что
брат Иван как-то резко начал от него отдаляться и даже как бы невзлюбил его, так что потом и сам он уже перестал ходить к нему. Но в ту минуту, сейчас после той
с ним встречи, Иван Федорович, не заходя домой, вдруг направился опять к Смердякову.
Я теперь пока несколько времени
с двумя
братьями, из которых один
пойдет в ссылку, а другой лежит при смерти.
Это значит, сестра
идет к
брату с помощью…
Был у меня щенок от нее, отличный щенок, и в Москву везти хотел, да приятель выпросил вместе
с ружьем; говорит: в Москве тебе,
брат, будет не до того; там уж
пойдет совсем,
брат, другое.
— Зачем я к нему
пойду?.. За мной и так недоимка. Сын-то у меня перед смертию
с год хворал, так и за себя оброку не взнес… Да мне
с полугоря: взять-то
с меня нечего… Уж,
брат, как ты там ни хитри, — шалишь: безответная моя голова! (Мужик рассмеялся.) Уж он там как ни мудри, Кинтильян-то Семеныч, а уж…
«Теперь проводи — ко,
брат, меня до лестницы», сказал Кирсанов, опять обратясь к Nicolas, и, продолжая по-прежнему обнимать Nicolas, вышел в переднюю и сошел
с лестницы, издали напутствуемый умиленными взорами голиафов, и на последней ступеньке отпустил горло Nicolas, отпихнул самого Nicolas и
пошел в лавку покупать фуражку вместо той, которая осталась добычею Nicolas.
Тихо и важно подвигался «братец», Сенатор и мой отец
пошли ему навстречу. Он нес
с собою, как носят на свадьбах и похоронах, обеими руками перед грудью — образ и протяжным голосом, несколько в нос, обратился к
братьям с следующими словами...
— Impressario! [Здесь: предприимчивый (ит.).] какой живой еще Н. Н.!
Слава богу, здоровый человек, ему понять нельзя нашего
брата, Иова многострадального; мороз в двадцать градусов, он скачет в санках, как ничего…
с Покровки… а я благодарю создателя каждое утро, что проснулся живой, что еще дышу. О… о… ох! недаром пословица говорит: сытый голодного не понимает!
— Теперь мать только распоясывайся! — весело говорил
брат Степан, — теперь,
брат, о полотках позабудь — баста! Вот они, пути провидения! Приехал дорогой гость, а у нас полотки в опалу попали. Огурцы промозглые, солонина
с душком — все полетит в застольную! Не миновать, милый друг, и на Волгу за рыбой
посылать, а рыбка-то кусается! Дед — он пожрать любит — это я знаю! И сам хорошо ест, и другие чтоб хорошо ели — вот у него как!
— Встанут
с утра, да только о том и думают, какую бы родному
брату пакость устроить. Услышит один Захар, что
брат с вечера по хозяйству распоряжение сделал, —
пойдет и отменит. А в это же время другой Захар под другого
брата такую же штуку подводит. До того дошло, что теперь мужики, как завидят, что по дороге
идет Захар Захарыч — свой ли, не свой ли, — во все лопатки прочь бегут!
— Намеднись такая ли перестрелка в Вялицыне (так называлась усадьба Урванцовых) была — как только до убийства не дошло! — сообщал кто-нибудь из приезжих гостей. — Вышли оба
брата в березовую рощу грибков посбирать. Один
с одного конца взялся, другой —
с другого.
Идут задумавшись навстречу и не замечают друг друга. Как вдруг столкнулись. Смотрят друг дружке в глаза — он ли, не он ли? — никто не хочет первый дорогу дать. Ну, и
пошло тут у них, и
пошло…
Воевал король Степан
с турчином. Уже три недели воюет он
с турчином, а все не может его выгнать. А у турчина был паша такой, что сам
с десятью янычарами мог порубить целый полк. Вот объявил король Степан, что если сыщется смельчак и приведет к нему того пашу живого или мертвого, даст ему одному столько жалованья, сколько дает на все войско. «
Пойдем,
брат, ловить пашу!» — сказал
брат Иван Петру. И поехали козаки, один в одну сторону, другой в другую.
Придя в трактир, Федор садился за буфетом вместе со своим другом Кузьмой Егорычем и его
братом Михаилом — содержателями трактира. Алексей
шел в бильярдную, где вел разговоры насчет бегов, а иногда и сам играл на бильярде по рублю партия, но всегда так сводил игру, что ухитрялся даже
с шулеров выпрашивать чуть не в полпартии авансы, и редко проигрывал, хотя играл не кием, а мазиком.
Мы остались и прожили около полугода под надзором бабушки и теток. Новой «власти» мы как-то сразу не подчинились, и жизнь
пошла кое-как. У меня были превосходные способности, и, совсем перестав учиться, я схватывал предметы на лету, в классе, на переменах и получал отличные отметки. Свободное время мы
с братьями отдавали бродяжеству: уходя веселой компанией за реку, бродили по горам, покрытым орешником, купались под мельничными шлюзами, делали набеги на баштаны и огороды, а домой возвращались позднею ночью.
В уездном суде
шел процесс богатого помещика, графа Е — ского,
с бедной родственницей, кажется, вдовой его
брата.
— Ка — кой красивый, — сказала моя сестренка. И нам
с братом он тоже очень понравился. Но мать, увидев его, отчего-то вдруг испугалась и торопливо
пошла в кабинет… Когда отец вышел в гостиную, красивый офицер стоял у картины, на которой довольно грубо масляными красками была изображена фигура бородатого поляка, в красном кунтуше,
с саблей на боку и гетманской булавой в руке.
В другом действии два
брата Зборовские, предводители казаков, воевавшие во
славу короля и Польши в татарских степях, оскорбленные каким-то недостойным действием бесхарактерного Сигизмунда, произносят перед его троном пылкие речи, а в заключение каждый из них снимает кривую саблю, прощается
с нею и гордо кидает ее к ногам короля…
Жизнь нашего двора
шла тихо, раз заведенным порядком. Мой старший
брат был на два
с половиной года старше меня,
с младшим мы были погодки. От этого у нас
с младшим
братом установилась, естественно, большая близость. Вставали мы очень рано, когда оба дома еще крепко спали. Только в конюшне конюхи чистили лошадей и выводили их к колодцу. Иногда нам давали вести их в поводу, и это доверие очень подымало нас в собственном мнении.
В сущности Харитина вышла очертя голову за Полуянова только потому, что желала хотя этим путем досадить Галактиону. На, полюбуйся, как мне ничего не жаль! Из-за тебя гибну. Но Галактион, кажется, не почувствовал этой мести и даже не приехал на свадьбу, а
послал вместо себя жену
с братом Симоном. Харитина удовольствовалась тем, что заставила мужа выписать карету, и разъезжала в ней по магазинам целые дни. Пусть все смотрят и завидуют, как молодая исправница катается.