Неточные совпадения
—
Пойду теперь независимо от всех собирать грибы, а то мои приобретения незаметны, — сказал он и
пошел один с опушки леса, где они ходили по шелковистой низкой траве между редкими старыми березами,
в середину леса, где между белыми березовыми
стволами серели
стволы осины и темнели кусты орешника.
Ему
шел уже двенадцатый год, когда все намеки его души, все разрозненные черты духа и оттенки тайных порывов соединились
в одном сильном моменте и, тем получив стройное выражение, стали неукротимым желанием. До этого он как бы находил лишь отдельные части своего сада — просвет, тень, цветок, дремучий и пышный
ствол — во множестве садов иных, и вдруг увидел их ясно, все —
в прекрасном, поражающем соответствии.
В одно из воскресений Борис, Лидия, Клим и сестры Сомовы
пошли на каток, только что расчищенный у городского берега реки. Большой овал сизоватого льда был обставлен елками, веревка, свитая из мочала, связывала их
стволы. Зимнее солнце, краснея, опускалось за рекою
в черный лес, лиловые отблески ложились на лед. Катающихся было много.
Часов
в 9 утра мы снялись с бивака и
пошли вверх по реке Билимбе. Погода не изменилась к лучшему. Деревья словно плакали: с ветвей их на землю все время падали крупные капли, даже
стволы были мокрые.
Пробираться сквозь заросли горелого леса всегда трудно. Оголенные от коры
стволы деревьев с заостренными сучками
в беспорядке лежат на земле.
В густой траве их не видно, и потому часто спотыкаешься и падаешь. Обыкновенно после однодневного пути по такому горелому колоднику ноги у лошадей изранены, у людей одежда изорвана, а лица и руки исцарапаны
в кровь. Зная по опыту, что гарь выгоднее обойти стороной, хотя бы и с затратой времени, мы спустились к ручью и
пошли по гальке.
Тогда я вернулся назад и
пошел в прежнем направлении. Через полчаса я увидел огни бивака. Яркое пламя освещало землю, кусты и
стволы деревьев. Вокруг костров суетились люди. Вьючные лошади паслись на траве; около них разложены были дымокуры. При моем приближении собаки подняли лай и бросились навстречу, но, узнав меня, сконфузились и
в смущении вернулись обратно.
Обыкновенно, подъехав
в меру, я соскакивал с дрожек и
шел прямо к стрепету до тех пор, пока он не поднимался, тогда я стрелял, не торопясь, на каком мне угодно расстоянии и редко прибегал к другому
стволу.
Рекогносцировка, видимо, его успокоила, потому что он повернулся и
пошел обратно по ветке, затем опустился немного по
стволу до следующего сука и здесь через небольшое отверстие скрылся
в дупле дерева.
Клест
идет в западню спокойно и солидно; поползень, неведомая, ни на кого не похожая птица, долго сидит перед сетью, поводя длинным носом, опираясь на толстый хвост; он бегает по
стволам деревьев, как дятел, всегда сопровождая синиц.
Солдаты с ружьями на плечах
шли сначала по дороге, потом, пройдя шагов пятьсот, свернули с нее и, шурша сапогами по сухим листьям, прошли шагов двадцать вправо и остановились у сломанной чинары, черный
ствол которой виднелся и
в темноте.
Голос
шёл из-за бани; там,
в тенистом углу, стояли четыре старые берёзы, почти прижимаясь друг к другу пёстрыми
стволами.
Лодка плавно повернулась и
пошла назад к гавани, где огни фонарей столпились
в разноцветную группу и видны были
стволы мачт.
Между
стволов и ветвей просвечивали багровые пятна горизонта, и на его ярком фоне деревья казались ещё более мрачными, истощёнными. По аллее, уходившей от террасы
в сумрачную даль, медленно двигались густые тени, и с каждой минутой росла тишина, навевая какие-то смутные фантазии. Воображение, поддаваясь чарам вечера, рисовало из теней силуэт одной знакомой женщины и его самого рядом с ней. Они молча
шли вдоль по аллее туда, вдаль, она прижималась к нему, и он чувствовал теплоту её тела.
Степан предложил поохотиться на гусей. Мой товарищ согласился. Я отказался и
пошел от скуки пройтись по лесу.
В лесу было тихо и спокойно, стоял серый полумрак
стволов, и только вверху играли еще лучи, светилось небо и ходил легкий шорох. Я присел под лиственницей, чтобы закурить папиросу, и, пока дымок тихо вился надо мною, отгоняя больших лесных комаров, меня совершенно незаметно охватила та внезапная сладкая и туманная дремота, которая бывает результатом усталости на свежем воздухе.
Фигура женщины исчезла между
стволами. Я выкурил еще папиросу и
пошел в том же направлении, интересуясь этим неведомым третьим обитателем хутора.
Но затем, после нескольких лет борьбы, тонкий
ствол опять выпрямился, и дальнейший рост
шел уже безукоризненно
в прежнем направлении: внизу опадали усохшие ветки и сучья, а вверху, над изгибом буйно и красиво разрослась корона густой зелени.
Он спустил курок — ружье дало осечку; он спустил еще раз — опять осечка; он спустил
в третий раз — и громадный огненный сноп вылетел из
ствола и раздалось оглушительное «бу! бу!» Ему сильно отдало
в плечо; и, взявши
в одну руку ружье, а
в другую топор, он
пошел посмотреть, отчего шум…
Он указал мне на несколько маленьких березок, едва белевших шагах
в пяти от нас, а сам
пошел в другую сторону и тотчас же бесшумно пропал
в темноте. Я с трудом отыскал свою будку. Она состояла из двух тонких березок, связанных верхушками и густо закрытых с боков сосновыми ветками. Раздвинув ветки, я влез
в будку на четвереньках, уселся поудобнее, прислонил ружье к
стволу и стал оглядываться.
Воронье тревожно закаркало и стаями с разных концов потянуло куда-то на юг, а гул все
шел да
шел по лесам и слышался
в нем скрипучий и резкий треск ломающихся
стволов и сучьев.
Все казалось, что вот-вот раздастся поблизости лошадиный топот и она увидит скачущего к ней на «венгерце» Игоря. Но прежняя тишина царила кругом. A силы Милицы все падали и падали с каждым шагом. Голова кружилась сильнее, лихорадка усиливалась с каждой минутой. Острые, ледяные струйки холода пронизывали насквозь, Дрожа и стуча зубами, она, потеряв последние силы, прислонилась к
стволу дерева, не будучи
в состоянии
идти далее.
Вот он, наконец, лес, таинственный и молчаливый.
Слава Всевышнему! Сейчас она
в нем. Неприятель отстал, наконец; должно быть, побоялся засады, остановился и совещается прежде, чем въехать
в лес. Зато там, впереди, за
стволами деревьев, мелькают знакомые фигуры
в одеждах защитного цвета… Вон и землянки и окопы… Наконец-то! Благодарение Господу! Всевышний помог ей благополучно добраться до них…
Перед ними, через узкую прогалину, с тропкой вдоль ее, вставали могучие ели с синеющей хвоей. Иные, снизу обнаженные, с высохшими ветвями, казались издали соснами. Позади стены хвойных деревьев протянулась полянка, густо-зеленого цвета, а там, дальше,
шли кусты орешника и рябины. Кое-где стройно и весело высились белые
стволы берез. Вправо солнце заглянуло на прогалину, шедшую узкой полосой, и цвет травы переходил
в ярко-изумрудный.
Ствол потемнел… Оба образка тут. Теркин постоял, обернувшись
в ту сторону, где подальше
шло болотце, считавшееся также святым. Про него осталось предание, что туда провалилась целая обитель и затоплена была водой… Но озерко давно стало высыхать и теперь — топкое болото, кое-где покрытое жидким тростником.
За чащей сразу очутились они на берегу лесного озерка, шедшего узковатым овалом. Правый затон затянула водяная поросль. Вдоль дальнего берега
шли кусты тростника, и желтые лилиевидные цветы качались на широких гладких листьях. По воде, больше к средине, плавали белые кувшинки. И на фоне стены из елей, одна от другой
в двух саженях, стройно протянулись вверх две еще молодые сосны, отражая полоску света своими шоколадно-розовыми
стволами.
Покамест сотский их отыскивал, мы
пошли в сад. Сад огромный, версты на полторы тянется он по венцу горы, а по утесам спускается до самой Волги. Прямые аллеи, обсаженные вековыми липами, не пропускающими света божьего, походили на какие-то подземные переходы. Местами, где
стволы деревьев и молодых побегов срослись
в сплошную почти массу, чуть не ощупью надо было пробираться по сырым грудам обвалившейся суши и листьев, которых лет восемьдесят не убирали
в запущенном саду.
Вечером на небольшой станции опять скопилось много эшелонов. Я ходил по платформе.
В голове стояли рассказы встречных раненых, оживали и одевались плотью кровавые ужасы, творившиеся там. Было темно, по небу
шли высокие тучи, порывами дул сильный, сухой ветер. Огромные сосны на откосе глухо шумели под ветром, их
стволы поскрипывали.
— Отчего вы так грустны, Катерина Эдуардовна? — повторял он и без цели
шел вперед, во тьму крепчавшей ночи. Раз он совсем близко коснулся дерева и остановился
в недоумении. Потом обвил шершавый
ствол рукою, прижался к нему лицом, как к другу, и замер
в тихом отчаянии, которому не дано слез и бешеного крика. Потом тихо отшатнулся от дерева, которое его приютило, и
пошел дальше.