Неточные совпадения
Они вместе вышли. Вронский шел впереди с матерью. Сзади шла Каренина с братом. У выхода
к Вронскому
подошел догнавший его начальник
станции.
— Локтев, вероятно. Михаил Иванов Локтев, — очень громко сказал начальник
станции, и неподвижно стоявший жандарм крупным, но неслышным шагом
подошел к Самгину.
Когда поезд
подошел к одной из маленьких
станций, в купе вошли двое штатских и жандармский вахмистр, он посмотрел на пассажиров желтыми глазами и сиплым голосом больного приказал...
К нему
подошел начальник
станции, спросил хриплым голосом...
Дик Дикинсон прислушался:
к станции подходил поезд. Судья посмотрел на Джона своими острыми глазами и сказал...
Он отвернулся от меня и прилег на лавке, закрывшись пледом. На той
станции, где мне надо было выходить, — это было в 8 часов утра — я
подошел к нему, чтобы проститься. Спал ли он или притворялся, но он не шевелился. Я тронул его рукой. Он открылся, и видно было, что он не спал.
Припоминая стародавние русские поговорки, вроде «неровён час», «береженого Бог бережет», «плохо не клади» и проч., и видя, что дачная жизнь, первоначально сосредоточенная около
станции железной дороги, начинает
подходить к нам все ближе и ближе (один грек приведет за собой десять греков, один еврей сотню евреев), я неприметно стал впадать в задумчивость.
Как-то перед масленицей пошел сильный дождь с крупой; старик и Варвара
подошли к окну, чтобы посмотреть, а глядь — Анисим едет в санях со
станции. Его совсем не ждали. Он вошел в комнату беспокойный и чем-то встревоженный и таким оставался потом всё время; и держал себя как-то развязно. Не спешил уезжать, и похоже было, как будто его уволили со службы. Варвара была рада его приезду; она поглядывала на него как-то лукаво, вздыхала и покачивала головой.
На
станции подошли к буфету и выпили по рюмке хересу. Старик полез в карман за кошельком, чтобы заплатить.
Когда я повернул от водокачки, в дверях показался начальник
станции, на которого я два раза уже жаловался его начальству; приподняв воротник сюртука, пожимаясь от ветра и снега, он
подошел ко мне и, приложив два пальца
к козырьку, с растерянным, напряженно почтительным и ненавидящим лицом сказал мне, что поезд опоздает на 20 минут и что не желаю ли я пока обождать в теплом помещении.
Я
подошел к окну. Звон колокольчика быстро приближался, но сначала мне видно было только облако пыли, выкатившееся как будто из лесу и бежавшее по дороге
к стану. Но вот дорога, пролегавшая под горой, круто свернула
к станции, и в этом месте мы могли видеть ехавших — прямо и очень близко под нами.
От скуки ли, из желания ли завершить хлопотливый день еще какой-нибудь новой хлопотой, или просто потому, что на глаза ему попадается оконце с вывеской «Телеграф», он
подходит к окну и заявляет желание послать телеграмму. Взявши перо, он думает и пишет на синем бланке: «Срочная. Начальнику движения. Восемь вагонов живым грузом. Задерживают на каждой
станции. Прошу дать скорый номер. Ответ уплочен. Малахин».
Карета и коляска вместе остановились у
станции. Из коляски вышли муж больной женщины и доктор и
подошли к карете.
Другая
станция. Поезд стоит десять минут. Перед вторым звонком, когда Подтягин стоит около буфета и пьет сельтерскую воду,
к нему
подходят два господина, один в форме инженера, другой в военном пальто.
На одной
станции я был свидетелем короткой, но очень изящной сцены.
К вагону с строевыми солдатами ленивою походкою
подошел офицер и крикнул...
В мукденском вокзале
подхожу я
к кассе, спрашиваю билет. Оказывается, билета нельзя получить без записки коменданта
станции. Я отправился
к коменданту.
Главный врач встретил знакомого офицера, расспросил его насчет пути и опять повел нас сам, не беря проводника. Опять мы сбивались с дороги, ехали бог весть куда. Опять ломались дышла, и несъезженные лошади опрокидывали возы.
Подходя к Сахотазе, мы нагнали наш дивизионный обоз. Начальник обоза показал нам новый приказ, по которому мы должны были идти на
станцию Суятунь.
Как только поезд после двадцатиминутной остановки на
станции Бирзула тронулся в путь,
к Савину снова
подошел Лизаро и, садясь рядом, весело сказал...
В это время поезд
подходил к этой узловой
станции.
Приехавши на Валковскую
станцию, вышел я из тарантаса, велел закладывать лошадей, а сам пошел пешком вперед по дороге. За околицей, у ветряной мельницы, сидел старик на завалинке. На солнышке лапотки плел. Я
подошел к нему, завел разговор. То был крестьянин деревни Валков, отец старого мельника, все его звали дедушкой Поликарпом.