Неточные совпадения
Самгину показалось, что глаза Марины смеются. Он заметил, что многие мужчины и женщины смотрят на нее не отрываясь, покорно, даже как будто с восхищением. Мужчин могла соблазнять ее величавая красота, а женщин чем привлекала она? Неужели она проповедует здесь? Самгин нетерпеливо ждал. Запах сырости становился теплее, гуще. Тот, кто вывел
писаря, возвратился,
подошел к столу и согнулся над ним, говоря что-то Лидии; она утвердительно кивала головой, и казалось, что от очков ее отскакивают синие огни…
Да ведь это он, Галактион,
подослал к ней этого дурака
писаря с деньгами, и она их взяла.
Вахрушка не сказал главного: Михей Зотыч сам отправил его в Суслон, потому что ждал какого-то раскольничьего старца, а Вахрушка, пожалуй, еще табачище свой запалит. Старику все это казалось обидным, и он с горя отправился
к попу Макару, благо помочь подвернулась. В самый раз дело
подошло: и попадье подсобить и водочки с помочанами выпить. Конечно, неприятно было встречаться с
писарем, но ничего не поделаешь. Все равно от
писаря никуда не уйдешь. Уж он на дне морском сыщет.
У волости уже ждали
писаря несколько мужиков и стояла запряженная крестьянская телега. Волостных дел в Суслоне было по горло.
Писарь принимал всегда важный вид, когда
подходил к волости, точно полководец на поле сражения. Мужиков он держал в ежовых рукавицах, и даже Ермилыч проникался
к нему невольным страхом, когда завертывал в волость по какому-нибудь делу. Когда
писарь входил в волость, из темной донеслось старческое пение...
— Ты бы то подумал, поп, — пенял
писарь, — ну, пришлют нового исправника, а он будет еще хуже.
К этому-то уж мы все привесились, вызнали всякую его повадку, а
к новому-то не будешь знать, с которой стороны и
подойти. Этот нащечился, а новый-то приедет голенький да голодный, пока насосется.
Подходя к дому, Галактион удивился, что все комнаты освещены. Гости у них почти не бывали. Кто бы такой мог быть? Оказалось, что приехал суслонский
писарь Замараев.
Он
подошел сначала
к павильону, подле которого стояли музыканты, которым вместо пюпитров другие солдаты того же полка раскрывши держали ноты, и около которых, больше смотря, чем слушая, составили кружок
писаря, юнкера, няньки с детьми и офицеры в старых шинелях.
Писарь вошел в двери, снял шапку, смотрит кругом. Сам, видно, не знал, зачем позвали. Потом пошел
к столу мимо Безрукого и говорит ему: «Здравствуй, Иван Алексеевич!» Безрукой его так и опалил глазами, а хозяин за рукав дернул да шепнул что-то.
Писарь, видно, удивляется.
Подошел к заседателю, а тот, уже порядочно выпивши, смотрит на него мутными глазами, точно спросонья. Поздоровались. Заседатель и спрашивает...
Писарь переступил порог, тихо опустил портьеру и, бесшумно ступая в мягких валенках по ковру,
подошел к столу. Здесь он остановился как бы в нерешительности, глядя то на заседателя, то на меня…
К хороводу
подойдет, парни прочь идут, а девкам без них скучно, и ругают они
писаря ругательски, но сторожась, втихомолку: «Принес-де леший Карпушку-захребетника!» Прозвище горького детства осталось за ним; при нем никто бы не посмел того слова вымолвить, но заглазно все величали его мирским захребетником да овражным найденышем.
Писарь, которому после кипучей, энергической деятельности становится как-то не по себе,
подходит к утопленнику и тоже принимается растирать.