Неточные совпадения
Следовало взять сына портного, он же и пьянюшка был, да родители богатый подарок дали, так он и присыкнулся к сыну купчихи Пантелеевой, а Пантелеева тоже
подослала к супруге полотна три штуки; так он
ко мне.
Замолкла Тимофеевна.
Конечно, наши странники
Не пропустили случая
За здравье губернаторши
По чарке осушить.
И видя, что хозяюшка
Ко стогу приклонилася,
К ней
подошли гуськом:
«Что ж дальше?»
— Сами знаете:
Ославили счастливицей,
Прозвали губернаторшей
Матрену с той поры…
Что дальше? Домом правлю
я,
Ращу детей… На радость ли?
Вам тоже надо знать.
Пять сыновей! Крестьянские
Порядки нескончаемы, —
Уж взяли одного!
Милон(отталкивая от Софьи Еремеевну, которая за нее было уцепилась, кричит к людям, имея в руке обнаженную шпагу). Не смей никто
подойти ко мне!
Только и
подходит ко мне самый этот молодец:"Слепа, бабушка?" — говорит.
— Вы должны ее любить. Она бредит вами. Вчера она
подошла ко мне после скачек и была в отчаянии, что не застала вас. Она говорит, что вы настоящая героиня романа и что, если б она была мужчиною, она бы наделала зa вас тысячу глупостей. Стремов ей говорит, что она и так их делает.
—
Я этого не ожидал от тебя, — сказал он,
подойдя ко мне и взяв
меня за руку.
— Хорошо. Доктор,
подойдите ко мне.
Едва
я успел ее рассмотреть, как услышал шум шагов: два казака бежали из переулка, один
подошел ко мне и спросил: не видал ли
я пьяного казака, который гнался за свиньей.
Около семи часов вечера
я гулял на бульваре. Грушницкий, увидав
меня издали,
подошел ко мне: какой-то смешной восторг блистал в его глазах. Он крепко пожал
мне руку и сказал трагическим голосом...
«Княжна, mon ange!» — «Pachette!» — «—Алина»! —
«Кто б мог подумать? Как давно!
Надолго ль? Милая! Кузина!
Садись — как это мудрено!
Ей-богу, сцена из романа…» —
«А это дочь моя, Татьяна». —
«Ах, Таня!
подойди ко мне —
Как будто брежу
я во сне…
Кузина, помнишь Грандисона?»
«Как, Грандисон?.. а, Грандисон!
Да, помню, помню. Где же он?» —
«В Москве, живет у Симеона;
Меня в сочельник навестил;
Недавно сына он женил.
Минуты две они молчали,
Но к ней Онегин
подошелИ молвил: «Вы
ко мне писали,
Не отпирайтесь.
Я прочел
Души доверчивой признанья,
Любви невинной излиянья;
Мне ваша искренность мила;
Она в волненье привела
Давно умолкнувшие чувства;
Но вас хвалить
я не хочу;
Я за нее вам отплачу
Признаньем также без искусства;
Примите исповедь мою:
Себя на суд вам отдаю.
Я думал, что она обращается
ко мне, и
подошел ближе, но она смотрела не на
меня.
Через несколько минут Наталья Савишна вернулась, робко
подошла ко мне и начала увещевать...
— Auf, Kinder, auf!.. s’ist Zeit. Die Mutter ist schon im Saal, [Вставать, дети, вставать!.. пора. Мать уже в зале (нем.).] — крикнул он добрым немецким голосом, потом
подошел ко мне, сел у ног и достал из кармана табакерку.
Я притворился, будто сплю. Карл Иваныч сначала понюхал, утер нос, щелкнул пальцами и тогда только принялся за
меня. Он, посмеиваясь, начал щекотать мои пятки. — Nu, nun, Faulenzer! [Ну, ну, лентяй! (нем.).] — говорил он.
— Ну, потерял так потерял, — сказал Этьен, уклоняясь от дальнейших объяснений, — что стоит ему кнут, так
я и заплачу. Вот уморительно! — прибавил он,
подходя ко мне и увлекая
меня в гостиную.
Его высокая фигура в черном фраке, бледное выразительное лицо и, как всегда, грациозные и уверенные движения, когда он крестился, кланялся, доставая рукою землю, брал свечу из рук священника или
подходил ко гробу, были чрезвычайно эффектны; но, не знаю почему,
мне не нравилось в нем именно то, что он мог казаться таким эффектным в эту минуту.
— Знаешь, Дунечка, как только
я к утру немного заснула,
мне вдруг приснилась покойница Марфа Петровна… и вся в белом…
подошла ко мне, взяла за руку, а сама головой качает на
меня, и так строго, строго, как будто осуждает… К добру ли это? Ах, боже мой, Дмитрий Прокофьич, вы еще не знаете: Марфа Петровна умерла!
Марья Ивановна
подошла к моей кровати и наклонилась
ко мне.
Я бросился вон из комнаты, мигом очутился на улице и опрометью побежал в дом священника, ничего не видя и не чувствуя. Там раздавались крики, хохот и песни… Пугачев пировал с своими товарищами. Палаша прибежала туда же за
мною.
Я подослал ее вызвать тихонько Акулину Памфиловну. Через минуту попадья вышла
ко мне в сени с пустым штофом в руках.
Швабрин
подошел ко мне с своим подносом; но
я вторично от него отворотился.
— А вот почему. Сегодня
я сижу да читаю Пушкина… помнится, «Цыгане»
мне попались… Вдруг Аркадий
подходит ко мне и молча, с этаким ласковым сожалением на лице, тихонько, как у ребенка, отнял у
меня книгу и положил передо
мной другую, немецкую… улыбнулся и ушел, и Пушкина унес.
— Ничего, не тревожьтесь… сядьте там… Не
подходите ко мне: ведь моя болезнь заразительная.
А в это самое время, — откуда ни возьмись, —
ко мне подошел самый пузатый из всех ярмарочных торговцев и, сняв картуз, стал говорить...
— Есть люди домашние и дикие,
я — дикий! — говорил он виновато. — Домашних людей
я понимаю, но
мне с ними трудно. Все кажется, что кто-нибудь
подойдет ко мне и скажет: иди со
мной!
Я и пойду, неизвестно куда.
— Не смей
подходить ко мне, ты!
— Так не
подходите же
ко мне близко, — сказал он, отодвигаясь, — старуха бы не пустила…
— Ты вся — солнечный луч! — сказал он, — и пусть будет проклят, кто захочет бросить нечистое зерно в твою душу! Прощай! Никогда не
подходи близко
ко мне, а если
я подойду — уйди!
Андрей Макарович, — начал мямлить молодой человек,
подходя ко мне с необыкновенно развязным видом и захватив мою руку, которую
я не в состоянии был отнять, — во всем виноват мой Степан; он так глупо тогда доложил, что
я принял вас за другого — это в Москве, — пояснил он сестре, — потом
я стремился к вам изо всей силы, чтоб разыскать и разъяснить, но заболел, вот спросите ее…
— Ah, le petit vilain! [Ах, гадкий мальчишка! (франц.)] — крикнула она младшему, — ne m'approchez pas, ne me salissez pas, et vous, le grand dadais, je vous flanqua porte tous les deux, savez-vous cela! [Не
подходите ко мне, вы
меня запачкаете, и вы тоже, верзила; а то, знаете,
я вас обоих тут же выставлю за дверь! (франц.)]
В комнате, даже слишком небольшой, было человек семь, а с дамами человек десять. Дергачеву было двадцать пять лет, и он был женат. У жены была сестра и еще родственница; они тоже жили у Дергачева. Комната была меблирована кое-как, впрочем достаточно, и даже было чисто. На стене висел литографированный портрет, но очень дешевый, а в углу образ без ризы, но с горевшей лампадкой. Дергачев
подошел ко мне, пожал руку и попросил садиться.
— Mais c'est un ours! [Да это настоящий медведь! (франц.)] — выпорхнула она в коридор, притворяясь испуганною, и вмиг скрылась к хозяйке. Петр Ипполитович, все еще со свечой в руках,
подошел ко мне с строгим видом...
Спит это она однажды днем, проснулась, открыла глаза, смотрит на
меня;
я сижу на сундуке, тоже смотрю на нее; встала она молча,
подошла ко мне, обняла
меня крепко-крепко, и вот тут мы обе не утерпели и заплакали, сидим и плачем и друг дружку из рук не выпускаем.
Это подавало повод почти каждому японцу
подойти ко мне и погладить бобровый воротник.
Не прошло минуты,
ко мне подошли три офицера: барон Шлипенбах, мичманы Болтин и Колокольцев — мои будущие спутники и отличные приятели.
Вскоре хозяин тихонько
подошел ко мне и гнусливо что-то сказал на ухо.
Слуга
подходил ко всем и протягивал руку:
я думал, что он хочет отбирать пустые чашки, отдал ему три, а он чрез минуту принес
мне их опять с теми же кушаньями. Что
мне делать?
Я подумал, да и принялся опять за похлебку, стал было приниматься вторично за вареную рыбу, но собеседники мои перестали действовать, и
я унялся. Хозяевам очень нравилось, что мы едим; старик ласково поглядывал на каждого из нас и от души смеялся усилиям моего соседа есть палочками.
Когда
я задумался, не зная, за что приняться, Накамура Тамея, церемониймейстер,
подошел ко мне и показал на птичку, предлагая попробовать ее.
Ко мне подошел пожилой, невысокий брюнет и заговорил по-французски.
Вдруг
ко мне подходит хозяйский сын, мальчик лет пятнадцати, говорящий по-русски.
Ко мне уж не раз
подходил один говорящий по-французски индиец.
Часов в десять опять
подошел ко мне сторож и объявил, что палача привезли из Москвы.
— Ну-с, Тэке,
подойди ко мне, — проговорила Ляховская, останавливая лошадь.
— Давайте же поговорим, — сказала она,
подходя к нему. — Как вы живете? Что у вас? Как?
Я все эти дни думала о вас, — продолжала она нервно, —
я хотела послать вам письмо, хотела сама поехать к вам в Дялиж, и
я уже решила поехать, но потом раздумала, — бог знает, как вы теперь
ко мне относитесь.
Я с таким волнением ожидала вас сегодня. Ради бога, пойдемте в сад.
Поднялась,
подошла ко мне, протянула руку: «Позвольте
мне, говорит, изъяснить вам, что
я первая не смеюсь над вами, а, напротив, со слезами благодарю вас и уважение мое к вам заявляю за тогдашний поступок ваш».
Подошел тут и муж ее, а затем вдруг и все
ко мне потянулись, чуть
меня не целуют.
«Знаю
я, говорю, Никитушка, где ж ему и быть, коль не у Господа и Бога, только здесь-то, с нами-то его теперь, Никитушка, нет, подле-то, вот как прежде сидел!» И хотя бы
я только взглянула на него лишь разочек, только один разочек на него
мне бы опять поглядеть, и не
подошла бы к нему, не промолвила, в углу бы притаилась, только бы минуточку едину повидать, послыхать его, как он играет на дворе, придет, бывало, крикнет своим голосочком: «Мамка, где ты?» Только б услыхать-то
мне, как он по комнате своими ножками пройдет разик, всего бы только разик, ножками-то своими тук-тук, да так часто, часто, помню, как, бывало, бежит
ко мне, кричит да смеется, только б
я его ножки-то услышала, услышала бы, признала!
Ибо хоть и слушали
меня и любопытствовали, но никто еще с таким серьезным и строгим внутренним видом
ко мне не
подходил.
В это время
ко мне подошел Дерсу и попросил разрешения остаться на один день у тазов.
Я вскочил на ноги и взял ружье. Через минуту
я услышал, как кто-то действительно вышел из воды на берег и сильно встряхивался. В это время
ко мне подошли Дерсу и Чжан Бао. Мы стали спиной к огню и старались рассмотреть, что делается на реке, но туман был такой густой и ночь так темна, что в двух шагах решительно ничего не было видно.