Неточные совпадения
Тогда крики умолкли, и Лонгрен пошел домой. Ассоль, проснувшись, увидела, что отец сидит пред угасающей лампой в глубокой задумчивости. Услышав голос девочки, звавшей его, он
подошел к ней, крепко поцеловал и прикрыл сбившимся
одеялом.
В окно смотрели три звезды, вкрапленные в голубоватое серебро лунного неба. Петь кончили, и точно от этого стало холодней. Самгин
подошел к нарам, бесшумно лег, окутался с головой
одеялом, чтоб не видеть сквозь веки фосфорически светящегося лунного сумрака в камере, и почувствовал, что его давит новый страшок, не похожий на тот, который он испытал на Невском; тогда пугала смерть, теперь — жизнь.
Она встала с кровати,
подошла к дивану, села в ногах у Лихонина и осторожно погладила его ногу поверх
одеяла.
Почти до рассвета он сидел у окна; ему казалось, что его тело морщится и стягивается внутрь, точно резиновый мяч, из которого выходит воздух. Внутри неотвязно сосала сердце тоска, извне давила тьма, полная каких-то подстерегающих лиц, и среди них, точно красный шар, стояло зловещее лицо Саши. Климков сжимался, гнулся. Наконец осторожно встал,
подошёл к постели и бесшумно спрятался под
одеяло.
Костик закурил трубочку и велел Вуколу выводить за ворота лошадь. Когда Вукол вышел за двери, Костик встал и,
подойдя к кузнечихиной постели, одернул с Насти
одеяло и крикнул: «Вставай!»
Она
подошла к нему, схватила его правой рукой, подвела
к постели, уложила и одела
одеялом.
Сестра спрыгнула с постели и, накинув на себя
одеяло,
подошла к брату. Гимназисты проснулись.
Она неуверенно
подошла к Сергею, перекрестила его и поцеловала. Сергей поморщился и закутался в
одеяло.
Он торопливо вышел в дверь направо. Бледная кухарка тяжело вздыхала. Солдаты смотрели на блестящий паркет, на большой черный рояль. Высокий
подошел к двери налево и открыл ее. За ним оба другие пошли. На потолке висел розовый фонарь. Девушка, с обнаженными руками и плечами, приподнявшись на постели, испуганно прислушивалась. Она вскрикнула и закрылась
одеялом. Из темноты соседней комнаты женский голос спросил...
Слышала она, как
подошла к ней Панкратьевна, поправила
одеяло и на цыпочках вышла из опочивальни.
Графиня
подошла к своему мужу, опустилась на колени у его постели и начала горячо молиться со слезами, которые падали на его
одеяло.
Француз-доктор, — стоявший без зажженной свечи, прислонившись
к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, — неслышными шагами человека во всей силе возраста
подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого
одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался.