Неточные совпадения
Старая Ласка, еще не совсем переварившая радость его приезда и бегавшая, чтобы полаять на дворе, вернулась,
махая хвостом и внося с собой запах воздуха,
подошла к нему, подсунула голову под его руку, жалобно подвизгивая и требуя, чтоб он поласкал ее.
Ребенок кричал еще громче, закатываясь и хрипя. Няня,
махнув рукой,
подошла к нему, взяла его с рук кормилицы и принялась укачивать на ходу.
Василиса Егоровна, присмиревшая под пулями, взглянула на степь, на которой заметно было большое движение; потом оборотилась
к мужу и сказала ему: «Иван Кузмич, в животе и смерти бог волен: благослови
Машу.
Маша,
подойди к отцу».
Маша, бледная и трепещущая,
подошла к Ивану Кузмичу, стала на колени и поклонилась ему в землю.
Катя слегка присела, поместилась возле сестры и принялась разбирать цветы. Борзая собака, имя которой было Фифи,
подошла,
махая хвостом, поочередно
к обоим гостям и ткнула каждого из них своим холодным носом в руку.
Он лениво опустился на песок, уже сильно согретый солнцем, и стал вытирать стекла очков, наблюдая за Туробоевым, который все еще стоял, зажав бородку свою двумя пальцами и
помахивая серой шляпой в лицо свое.
К нему
подошел Макаров, и вот оба они тихо идут в сторону мельницы.
Митя встал и
подошел к окну. Дождь так и сек в маленькие зеленоватые стекла окошек. Виднелась прямо под окном грязная дорога, а там дальше, в дождливой мгле, черные, бедные, неприглядные ряды изб, еще более, казалось, почерневших и победневших от дождя. Митя вспомнил про «Феба златокудрого» и как он хотел застрелиться с первым лучом его. «Пожалуй, в такое утро было бы и лучше», — усмехнулся он и вдруг,
махнув сверху вниз рукой, повернулся
к «истязателям...
Целых полчаса бился Чертопханов с
Машей. Он то
подходил к ней близко, то отскакивал, то замахивался на нее, то кланялся ей в пояс, плакал, бранился…
Она
подошла к окну и села. Я не хотел увеличить ее смущенья и заговорил с Чертопхановым.
Маша легонько повернула голову и начала исподлобья на меня поглядывать украдкой, дико, быстро. Взор ее так и мелькал, словно змеиное жало. Недопюскин подсел
к ней и шепнул ей что-то на ухо. Она опять улыбнулась. Улыбаясь, она слегка морщила нос и приподнимала верхнюю губу, что придавало ее лицу не то кошачье, не то львиное выражение…
Он долго не мог отыскать свою шляпу; хоть раз пять брал ее в руки, но не видел, что берет ее. Он был как пьяный; наконец понял, что это под рукою у него именно шляпа, которую он ищет, вышел в переднюю, надел пальто; вот он уже
подходит к воротам: «кто это бежит за мною? верно,
Маша… верно с нею дурно!» Он обернулся — Вера Павловна бросилась ему на шею, обняла, крепко поцеловала.
Маша остолбенела, смертная бледность покрыла ее лицо. Она молчала. Князь
к ней
подошел, взял ее руку и с видом тронутым спросил: согласна ли она сделать его счастие.
Маша молчала.
Когда наконец они повернули с двух разных тротуаров в Гороховую и стали
подходить к дому Рогожина, у князя стали опять подсекаться ноги, так что почти трудно было уж и идти. Было уже около десяти часов вечера. Окна на половине старушки стояли, как и давеча, отпертые, у Рогожина запертые, и в сумерках как бы еще заметнее становились на них белые спущенные сторы. Князь
подошел к дому с противоположного тротуара; Рогожин же с своего тротуара ступил на крыльцо и
махал ему рукой. Князь перешел
к нему на крыльцо.
Подойдя близко
к канаве, они остановились, что-то говорили,
махали руками, и видно было, что Василий указывал в другую сторону.
— А так бы думал, что за здоровье господина моего надо выпить! — отвечал Макар Григорьев и, когда вино было разлито, он сам пошел за официантом и каждому гостю кланялся, говоря: «Пожалуйте!» Все чокнулись с ним, выпили и крепко пожали ему руку. Он кланялся всем гостям и тотчас же
махнул официантам, чтоб они подавали еще. Когда вино было подано, он взял свой стакан и прямо
подошел уже
к Вихрову.
Большов. Эдак-то лучше! Черта ли там по грошам-то наживать!
Махнул сразу, да и шабаш. Только напусти Бог смелости. Спасибо тебе, Лазарь! Удружил! (Встает.) Ну, хлопочи! (
Подходит к нему и треплет по плечу.) Сделаешь дело аккуратно, так мы с тобой барышами-то поделимся. Награжу на всю жизнь. (Идет
к двери.)
— Как вы смеете говорить, смеяться над нами? — заговорил я вдруг,
подходя к нему очень близко и
махая руками, — как вы смеете смеяться над чувствами, которых не понимаете? Я вам этого не позволю. Молчать! — закричал я и сам замолчал, не зная, что говорить дальше, и задыхаясь от волнения. Дубков сначала удивился; потом хотел улыбнуться и принять это в шутку, но, наконец,
к моему великому удивлению, испугался и опустил глаза.
Фельдшер, молодой и добрый малый, немного излишне занятый своею наружностью, довольно, впрочем, счастливою, явился скоро; быстрыми шагами, ступая громко по притихшей палате,
подошел к покойнику и с каким-то особенно развязным видом, как будто нарочно выдуманным для этого случая, взял его за пульс, пощупал,
махнул рукою и вышел.
Условившись, где разыщет нас, он кивнул и, круто повернувшись, осмотрел зал; потом щелкнул пальцами, направляясь
к группе стоявших под руку женщин тяжелой, эластичной походкой.
Подходя, он поднял руку,
махая ею, и исчез среди пестрой толпы.
Но как дело-то, однако, не терпит и, взявшись представить записку, ее все-таки надо представить, то думаю: действительно, махну-ка я в губернский город — там и архивы, и все-таки там больше людей с образованием; там я и посоветуюсь и допишу записку, а между тем
подойдет время
к открытию собраний.
Девочка
Маша, дочь смотрителя, которую он любил встречать в больничном саду, теперь, когда он с улыбкой
подходил к ней, чтобы погладить ее по головке, почему-то убегала от него.
Тит на тонких ножках
подошел к постели и замахал руками, потом вырос до потолка и обратился в мельницу. Отец Христофор, не такой, каким он сидел в бричке, а в полном облачении и с кропилом в руке, прошелся вокруг мельницы, покропил ее святой водой, и она перестала
махать. Егорушка, зная, что это бред, открыл глаза.
— Примите меня! — сказал он,
подходя к столу. Сердце у него билось, а лицо горело и глаза были опушены. Яков и
Маша молчали.
— Ничего-о! — говорила
Маша,
подойдя вплоть
к нему. — И поцеловала бы — велика важность! Петруха хуже тебя, а я у него за каждый кусок целую… Мне и противно, а он мне велит — целуй! Да ещё щупает меня и щиплет, — срамник!
И, быстро
подойдя к нему,
Маша торопливо заговорила...
И сестра тоже жила своею особою жизнью, которую тщательно скрывала от меня. Она часто шепталась с
Машей. Когда я
подходил к ней, она вся сжималась, и взгляд ее становился виноватым, умоляющим; очевидно, в ее душе происходило что-то такое, чего она боялась или стыдилась. Чтобы как-нибудь не встретиться в саду или не остаться со мною вдвоем, она все время держалась около
Маши, и мне приходилось говорить с нею редко, только за обедом.
Я направился
к хозяйке, — надо было поздороваться, но вдруг все зашикали, замахали мне, чтобы я не стучал ногами. Стало тихо. Подняли крышку у рояля, села какая-то дама, щуря свои близорукие глаза на ноты, и
к роялю
подошла моя
Маша, разодетая, красивая, но красивая как-то особенно, по-новому, совсем не похожая на ту
Машу, которая весной приходила ко мне на мельницу; она запела...
— Савоська обнаковенно пирует, — говорил рыжий пристанский мужик в кожаных вачегах, — а ты его погляди, когда он в работе… Супротив него, кажись, ни единому сплавщику не сплыть; чистенько плавает. И народ не томит напрасной работой, а ежели слово сказал — шабаш, как ножом отрезал. Под бойцами ни единой барки не убил… Другой и хороший сплавщик, а как
к бойцу барка
подходит — в ем уж духу и не стало. Как петух, кричит-кричит, руками
махает, а, глядишь, барка блина и съела о боец.
Покуда Борис Петрович переодевался в смурый кафтан и обвязывал запачканные онучи вокруг ног своих, солдатка
подошла к дверям овина,
махнула рукой, явился малый лет 17-и глупой наружности, с рыжими волосами, но складом и ростом богатырь… он шел за матерью, которая шептала ему что-то на ухо; почесывая затылок и кивая головой, он зевал беспощадно и только по временам отвечал: «хорошо, мачка».
Иван Иванович
подошел к воротам, загремел щеколдой: извнутри поднялся собачий лай; но разношерстная стая скоро побежала,
помахивая хвостами, назад, увидевши, что это было знакомое лицо.
К окну, у которого мы сидели,
подошел Яша, улыбнулся,
махнул палкой и забормотал...
Полканов,
подойдя к окну, открыл его, — за деревьями мелькнуло белое платье горничной
Маши.
— Смотри же, — заметила Ненила Макарьевна, погладила ее по щеке и вышла вслед за мужем.
Маша прислонилась
к спинке кресел, опустила голову на грудь, скрестила пальцы и долго глядела в окно, прищурив глазки… Легкая краска заиграла на свежих ее щеках; со вздохом выпрямилась она, принялась было шить, уронила иголку, оперла лицо на руку и, легонько покусывая кончики ногтей, задумалась… потом взглянула на свое плечо, на свою протянутую руку, встала,
подошла к зеркалу, усмехнулась, надела шляпу и пошла в сад.
Маша подходила к дверям гостиной, когда доложили о приезде гг.
Маша. Едет кто-то. (
Подходит к окну и смотрит). Военный…
к нам в окны смотрит… с аполетами…
Друзья позавтракали, и за копчушками, жаренными на масле, с пивом Пикколо рассказывал фотографу о приезде Барнума и всю историю о его поездке с дочерью по Европе. Петров был по натуре скептик. Он
махнул рукою и сказал коротко: «Чушь». Но по мере того как завтрак
подходил к концу, Петров стал все глубже задумываться и временами глядел куда-то в пространство, поверх клоуновой головы.
Николай Иванович. Ну, хорошо. Я подпишу. Но,
Маша, ты требуешь от меня невозможного. (
Подходит к столу, подписывает.) Ты хотела этого. Я не могу так жить. (Уходит.)
Подходя во второй раз
к этому окну, я замедлил шаги и посмотрел искоса, не поворачивая головы. Арестант опять стоял у окна и
махал руками, как птица.
Знакомый Каро, дружелюбно
помахивая хвостом,
подошел к нему и понюхал его руку…
Подходя на зов
к человеку, Сокол волнообразно изгибается туловищем, крутит головой, подобострастно взвизгивает, лихорадочно
машет хвостом и, наконец, дойдя до ваших ног, переворачивается на спину.
«Что скажешь в таком деле, сокол? То-то! Нур сказал было: „Надо связать его!..“ Не поднялись бы руки вязать Лойко Зобара, ни у кого не поднялись бы, и Нур знал это.
Махнул он рукой да и отошел в сторону. А Данило поднял нож, брошенный в сторону Раддой, и долго смотрел на него, шевеля седыми усами, на том ноже еще не застыла кровь Радды, и был он такой кривой и острый. А потом
подошел Данило
к Зобару и сунул ему нож в спину как раз против сердца. Тоже отцом был Радде старый солдат Данило!
Когда все ахали и охали, а
Маша сказывала, что ее совсем было задавили, да, спасибо, добрый человек выручил, он и
подошел к Залетовым.
Из воды выполз большой уж и, свернувшись, лег на Машину рубашку. Девочки вылезли из воды, надели свои рубашки и побежали домой. Когда
Маша подошла к своей рубашке и увидала, что на ней лежит ужак, она взяла палку и хотела согнать его; но уж поднял голову и засипел человечьим голосом...
Во время самого разгара боя
подошел к бойцам старый Моргун, якимовский тысячник. Шапкой
махая, седыми кудрями потряхивая, кричит изо всей мочи он сыну любезному...
«Старая Ласка, еще не совсем переварившая радость приезда Левина, вернулась со двора,
махая хвостом,
подошла к нему, подсунула голову под его руку, жалобно подвизгивая и требуя, чтобы он поласкал ее.
— Но она, однако, может быть еще и бодается? — осведомился Висленев, прячась за бабу от коровы, которая опять
подходила к ним, пережевывая во рту кусок шляпы и медленно
помахивая головой с тупыми круглыми глазами.
Горданов
подошел к своему камину, взял с него два чугунные шара, которыми производил домашнюю гимнастику и,
подойдя с ними
к окну,
помахал ими взад и вперед и потом, кашлянув два раза, сказал...
Совсем уже стемнело, и чем ближе
подходили к устью Оки, тем чаще попадались встречные пароходы. Тогда поднимался глухой зловещий свист, и
махали с кожуха цветными фонарями; на одну баржу чуть-чуть было не налетели.
Павла Захаровна не договорила и
махнула рукой. Сестра ее поняла намек, и ей стало жаль Санечку — как бы Павла чего-нибудь не"бацнула"по своей ехидности. Она грузно поднялась,
подошла к ней, обняла ее и начала гладить по головке.
Саша резко дрыгнула ногой и огласила комнату неприятным визгливым плачем. Отец ее
махнул рукой и растерянно поглядел на брюнетку. Та пожала плечами и нерешительно
подошла к Саше.
Ушел Пахомыч и не заметили. А
к ночи, как все дело обнаружилось, и горбун с Аннушкой
подошли. Втроем и сбежали. Где пешком, где на подводах, до Москвы добрались, но оттуда в Питер
махнули.