Неточные совпадения
Он вскочил,
подошел к окну, — по улице шла обычная процессия — большая партия арестантов, окруженная редкой цепью солдат пароходно-конвойной
команды.
— Подожди, — попросил Самгин, встал и
подошел к окну. Было уже около полуночи, и обычно в этот час на улице, даже и днем тихой, укреплялась невозмутимая, провинциальная тишина. Но в эту ночь двойные рамы окон почти непрерывно пропускали в комнату приглушенные, мягкие звуки движения, шли группы людей, гудел автомобиль, проехала пожарная
команда. Самгина заставил
подойти к окну шум, необычно тяжелый, от него тонко заныли стекла в окнах и даже задребезжала посуда в буфете.
Тюрьма стояла на самом перевале, и от нее уже был виден город, крыши домов, улицы, сады и широкие сверкающие пятна прудов… Грузная коляска покатилась быстрее и остановилась у полосатой заставы шлагбаума. Инвалидный солдат
подошел к дверцам, взял у матери подорожную и унес ее в маленький домик, стоявший на левой стороне у самой дороги. Оттуда вышел тотчас же высокий господин, «
команду на заставе имеющий», в путейском мундире и с длинными офицерскими усами. Вежливо поклонившись матери, он сказал...
Один Коля Констанди, долго плававший на канонерской лодке по Черному и Средиземному морям, угадал верно, сказав, что пароход итальянский. И то угадал он это только тогда, когда пароход совсем близко, сажен на десять,
подошел к берегу и можно было рассмотреть его облинявшие, облупленные борта, с грязными потеками из люков, и разношерстную
команду на палубе.
Как отъехала вольная
команда, ребята наши повеселели. Володька даже в пляс пустился, и сейчас мы весь свой страх забыли. Ушли мы в падь, называемая та падь Дикманская, потому что немец-пароходчик Дикман в ней свои пароходы строил… над рекой… Развели огонь, подвесили два котла, в одном чай заварили, в другом уху готовим. А дело-то уж и
к вечеру
подошло, глядишь, и совсем стемнело, и дождик пошел. Да нам в то время дождик, у огня-то за чаем, нипочем показался.
Николаевск город надо бы подальше обойти, да уж мы притомились по пустым местам, да и припасы кончились. Вот
подходим к реке под вечер, видим: на берегу люди какие-то. Пригляделись, ан это вольная
команда [Вольную
команду составляют каторжники, отбывшие положенный срок испытания. Они живут не в тюрьме, а на вольных квартирах, хотя все же и они лично, и их труд подвергаются известному контролю и обусловлены известными правилами. (Примеч. В. Г. Короленко.)] с сетями рыбу ловит. Ну и мы без страху
подходим...
Темною ночью
подошел пароход
к порту. Очертания берега надвинулись и встали черною громадой. Пароход остановился,
команда выстроилась; стали выводить арестантов.
Почти весь город обошел Петр Степаныч, а повстречал либо пять, либо шесть человек. И каждый встречный с удивленьем останавливался, с любопытством глядел на незнакомого человека и потом еще долго смотрел ему вслед, узнать бы, куда и
к кому держит он путь. Тоска напала на Самоквасова, и сильно он обрадовался, когда на всполье, у казенных, давным-давно запустелых соляных анбаров, охраняемых, однако, приличною стражей из инвалидной
команды, увидал он Феклиста Митрича. Тотчас
к нему
подошел.
В третьем часу ночи в черной мгле озера загудел протяжный свисток, ледокол «Байкал»
подошел к берегу. По бесконечной платформе мы пошли вдоль рельсов
к пристани. Было холодно. Возле шпал тянулась выстроенная попарно «малиновая
команда». Обвешанные мешками, с винтовками
к ноге, солдаты неподвижно стояли с угрюмыми, сосредоточенными лицами; слышался незнакомый, гортанный говор.
Конюхи сводили по сходням фыркающих лошадей, внизу
подходили паровозы и брали с нижней палубы вагоны. Двинулись
команды. Опять, выходя из себя, свирепо кричали на солдат помощник коменданта и любезный, милый поручик с белым околышем. Опять солдаты толклись угрюмо и сосредоточенно, держа прикладами
к земле винтовки с привинченными острием вниз штыками.
В то время, когда партия строилась и Николай Герасимович стоял с приставленным
к нему унтер-офицером,
к ним
подошел начальник конвойной
команды.
Оставив свою
команду в первой комнате, где спал бессменный ординарец регентова брата измайловский сержант Щербинин, осторожный Манштейн
подошел к дверям спальни Густава и окликнул его.
Подходя к укрепленному лагерю, поручик Путята с взводом остался в резерве, а два полувзвода стрелков под
командою поручика Суворова двинулись вперед с двух сторон.
Наконец послышался запах дыма, увидели привязанную
к дереву лошадь;
подойдя незаметно врассыпную,
команда сделала залп по закусывающей и пьющей компании.