Неточные совпадения
В окно смотрели три звезды, вкрапленные в голубоватое серебро лунного неба. Петь кончили, и точно от этого стало холодней. Самгин
подошел к нарам, бесшумно лег, окутался с головой одеялом, чтоб не видеть сквозь веки фосфорически светящегося лунного сумрака в
камере, и почувствовал, что его давит новый страшок, не похожий на тот, который он испытал на Невском; тогда пугала смерть, теперь — жизнь.
Меньшов
подошел тоже
к окну и тотчас же начал рассказывать, сначала робко поглядывая на смотрителя, потом всё смелее и смелее; когда же смотритель совсем ушел из
камеры в коридор, отдавая там какие-то приказания, он совсем осмелел.
Миновав
камеру холостых, унтер-офицер, провожавший Нехлюдова, сказал ему, что придет за ним перед поверкой, и вернулся назад. Едва унтер-офицер отошел, как
к Нехлюдову быстрыми босыми шагами, придерживая кандалы, совсем близко
подошел, обдавая его тяжелым и кислым запахом пота, арестант и таинственным шопотом проговорил...
В это время послышался шум шагов и женский говор в коридоре, и обитательницы
камеры в котах на босу ногу вошли в нее, каждая неся по калачу, а некоторые и по два. Федосья тотчас же
подошла к Масловой.
— Вам Маслову? — спросила она,
подходя с дежурным надзирателем
к одной из дверей
камер, отворявшихся в коридор.
Нехлюдову стало страшно; он перестал заглядывать и
подошел к 21-ой
камере Меньшова.
Всё утихло в
камере. Степан лежал на своем месте на нарах и не спал еще. Василий
подошел к нему и, дернув его за ногу, мигнул ему, чтобы он встал и вышел
к нему. Степан сполз с нар и
подошел к Василью.
При других обстоятельствах я всю бы жизнь, конечно, отдал пани Вибель, но теперь…» О, как проклинал себя Аггей Никитич за свою глупую историю в Синькове с камер-юнкером, за свою непристойную выходку против пани Вибель, даже за свое возобновление знакомства с добрейшим аптекарем, и в голове его возникло намерение опять сойтись с пани Вибель, сказать ей, что он свободен, и умолять ее, чтобы она ему все простила, а затем, не рассуждая больше ни о чем, Аггей Никитич не далее как через день отправился на квартиру пани Вибель, но,
к ужасу своему, еще
подходя, он увидел, что ставни квартиры пани Вибель были затворены.
Обирай заявления у просителей и опрашивай их какой-нибудь другой чиновник, а не знакомый нам камер-юнкер, то поручик за свой безобразно пьяный вид, вероятно, был бы прогнан; но мизерный камер-юнкер, влекомый каким-то тайным предчувствием,
подошел к нему первому.
Скинув в передней на руки подбежавшего старого камер-лакея шинель, Чернышев
подошел к зеркалу и осторожно снял шляпу с завитого парика.
Поднявшись на палубу, он отыскал немного провизии — сухарей, вяленой свинины и
подошел к борту. Шлюпка, качаясь, стукала кормой в шхуну; Аян спустился, но вдруг, еще не коснувшись ногами дна лодки, вспомнил что-то, торопливо вылез обратно и прошел в крюйс-камеру, где лежали бочонки с порохом.
Тот
подошел и, вынув перочинный ножик, разрезал веревку в нескольких местах. Лицо бродяги было бледно; глаза глядели хотя и угрюмо, но совершенно сознательно, так что молодой человек нисколько не колебался исполнить обращенную
к нему просьбу Бесприютного. Последний встал на ноги, кивнул головой и, потупясь, быстро вышел из
камеры. Протягивая перед собой руки, пошел за ним и Хомяк.
Однако вспомнил про старика своего… «Неужто, думаю, я его обману?» Лег на траву, в землю уткнулся, полежал маленечко, потом встал, да и повернулся
к острогу. Назад не гляну…
Подошел поближе, поднял глаза, а в башенке, где у нас были секретные
камеры, на окошке мой старик сидит да на меня из-за решетки смотрит.
Свету в
камере было совсем мало. Правда, начинались сумерки, но все-таки на дворе еще было светло. Я
подошел к окну, которое было довольно высоко, и убедился, что пространство против окна, выходившего во дворик и находившегося между крыльцом и глухой стеной швальни, было забрано высокими досками, позволявшими видеть только небольшой клочок неба.
Стараясь успокоиться, Меженецкий стал ходить взад и вперед по коридору. Двери
камер до вечерней переклички были открыты. Высокий белокурый арестант, с лицом, добродушие которого не нарушалось до половины выбритой головой,
подошел к Меженецкому.
Все
камеры были закрыты, исключая одной той, в которой были новые революционеры.
Подходя к ней, Меженецкий услышал смех ненавистной ему брюнетки и трескучий, решительный голос Романа. Они, очевидно, говорили про него. Меженецкий остановился слушать. Роман говорил...
Меженецкий покачивал головой, думая, что старик бредит и слова его бессмысленны. Так же думали и арестанты, товарищи по
камере. Тот бритый арестант, который звал Меженецкого,
подошел к нему и, слегка толкнув его локтем и обратив на себя внимание, подмигнул на старика.
С трепещущим сердцем он
подошел к вязанке дров, развязал веревку, вытянул ее из-под дров и, оглядываясь на дверь, понес
к себе в
камеру. В
камере он влез на табуретку и накинул веревку на отдушник. Связав оба конца веревки, он перетянул узел и из двойной веревки сделал петлю. Петля была слишком низко. Он вновь перевязал веревку, опять сделал петлю, примерил на шею и, беспокойно прислушиваясь и оглядываясь на дверь, влез на табуретку, всунул голову в петлю, оправил ее и, оттолкнув табуретку, повис…