Неточные совпадения
Через несколько мгновений
поднимаю их — и вижу: мой Карагёз летит, развевая хвост, вольный как ветер, а гяуры далеко один за другим тянутся по степи на измученных
конях.
«А, товарищи! не куды пошло!» — сказали все, остановились на миг,
подняли свои нагайки, свистнули — и татарские их
кони, отделившись от земли, распластавшись в воздухе, как змеи, перелетели через пропасть и бултыхнули прямо в Днестр.
В тусклом воздухе закачались ледяные сосульки штыков, к мостовой приросла группа солдат; на них не торопясь двигались маленькие, сердитые лошадки казаков; в середине шагал, высоко
поднимая передние ноги, оскалив зубы, тяжелый рыжий
конь, — на спине его торжественно возвышался толстый, усатый воин с красным, туго надутым лицом, с орденами на груди; в кулаке, обтянутом белой перчаткой, он держал нагайку, — держал ее на высоте груди, как священники держат крест.
Горбоносый казацкий офицер, поставив
коня своего боком к фронту и наклонясь, слушал большого, толстого полицейского пристава; пристав
поднимал к нему руки в белых перчатках, потом, обернувшись к толпе лицом, закричал и гневно и умоляюще...
— Коли ты царь, — промолвил с расстановкой Чертопханов (а он отроду и не слыхивал о Шекспире), — подай мне все твое царство за моего
коня — так и того не возьму! — Сказал, захохотал,
поднял Малек-Аделя на дыбы, повернул им на воздухе, на одних задних ногах, словно волчком или юлою — и марш-марш! Так и засверкал по жнивью. А охотник (князь, говорят, был богатейший) шапку оземь — да как грянется лицом в шапку! С полчаса так пролежал.
Он остановил
коня,
поднял голову и увидал своего корреспондента, дьякона. С бурым треухом на бурых, в косичку заплетенных волосах, облеченный в желтоватый нанковый кафтан, подпоясанный гораздо ниже тальи голубеньким обрывочком, служитель алтаря вышел свое «одоньишко» проведать — и, улицезрев Пантелея Еремеича, почел долгом выразить ему свое почтение да кстати хоть что-нибудь у него выпросить. Без такого рода задней мысли, как известно, духовные лица со светскими не заговаривают.
Китайская фанза, к которой мы подошли, состояла из 3 построек, расположенных «покоем»: из жилой фанзы — посредине и 2 сараев — по сторонам. Двор между ними, чисто выметенный и прибранный, был обнесен высоким частоколом в уровень с сараями. Почуяв посторонних людей, собаки
подняли неистовый лай и бросились к нам навстречу. На шум из фанзы вышел сам хозяин. Он тотчас распорядился, чтобы рабочие помогли нам расседлать
коней.
Белый
конь, на котором сидел Кожевников, насторожился и, высоко
подняв голову, смотрел на воду.
Он силится остановиться, крепко натягивает удила; дико ржал
конь,
подымая гриву, и мчался к рыцарю.
— Нет, этого мало! — закричал дед, прихрабрившись и надев шапку. — Если сейчас не станет передо мною молодецкий
конь мой, то вот убей меня гром на этом самом нечистом месте, когда я не перекрещу святым крестом всех вас! — и уже было и руку
поднял, как вдруг загремели перед ним конские кости.
И когда придет час меры в злодействах тому человеку,
подыми меня, Боже, из того провала на
коне на самую высокую гору, и пусть придет он ко мне, и брошу я его с той горы в самый глубокий провал, и все мертвецы, его деды и прадеды, где бы ни жили при жизни, чтобы все потянулись от разных сторон земли грызть его за те муки, что он наносил им, и вечно бы его грызли, и повеселился бы я, глядя на его муки!
Дед не любил долго собираться: грамоту зашил в шапку; вывел
коня; чмокнул жену и двух своих, как сам он называл, поросенков, из которых один был родной отец хоть бы и нашего брата; и
поднял такую за собою пыль, как будто бы пятнадцать хлопцев задумали посереди улицы играть в кашу.
Подняв кулаки над спиной ямщика,
Неистово мчится фельдъегерь.
На самой дороге догнав русака,
Усатый помещичий егерь
Махнул через ров на проворном
коне,
Добычу у псов отбивает.
Со всей своей свитой стоит в стороне
Помещик — борзых подзывает…
Санин хотел было слезть с
коня и
поднять шляпу, но она крикнула ему: «Не трогайте, я сама достану», нагнулась низко с седла, зацепила ручкой хлыста за вуаль и точно: достала шляпу, надела ее на голову, но волос не подобрала и опять помчалась, даже гикнула.
Бесцензурная газета
подняла престиж В.Э. Миллера, и богатый оптовый торговец бумагой П.М. Генцель открыл ему кредит, а через год, в 1897 году, когда долг В.Э. Миллера возрос до крупной суммы, и сам вошел в компаньоны. Появилась под газетой подпись: издатели В.Э. Миллер и П.М. Генцель. Это был троянский
конь!
Вдруг среди общей свалки сделалось колебанье. Дюжий Митька буравил толпу и лез прямо на Хомяка, валяя без разбору и чужих и своих. Митька узнал похитителя невесты.
Подняв обеими руками дубину, он грянул ею в своего недруга. Хомяк отшатнулся, удар пал в конскую голову,
конь покатился мертвый, дубина переломилась.
И образ велю на стене написать точь-в-точь как явился мне святой: на белом
коне, высоко
подняв руку, а на ней белый кречет.
Теперь,
подняв голову, раздув огненные ноздри и держа черный хвост на отлете, он сперва легкою поступью, едва касаясь земли, двинулся навстречу
коню Морозова; но когда князь, не съезжаясь с противником, натянул гремучие поводья, аргамак прыгнул в сторону и перескочил бы через цепь, если бы седок ловким поворотом не заставил его вернуться на прежнее место.
Мерно шел
конь,
подымая косматые ноги в серебряных наколенниках, согнувши толстую шею, и когда Дружина Андреевич остановил его саженях в пяти от своего противника, он стал трясти густою волнистою гривой, достававшею до самой земли, грызть удила и нетерпеливо рыть песок сильным копытом, выказывая при каждом ударе блестящие шипы широкой подковы. Казалось, тяжелый
конь был подобран под стать дородного всадника, и даже белый цвет его гривы согласовался с седою бородой боярина.
Вяземский все еще был в обмороке. Холопи
подняли его и осторожно понесли на носилках. Опричники сели на
коней и поехали вслед.
Тот остановился, слез с
коня подымать мешок да вторачивать, а товарищи его меж тем ускакали.
Игумен и вся братия с трепетом проводили его за ограду, где царские конюха дожидались с богато убранными
конями; и долго еще, после того как царь с своими полчанами скрылся в облаке пыли и не стало более слышно звука конских подков, монахи стояли, потупя очи и не смея
поднять головы.
Утро было свежее, солнечное. Бывшие разбойники, хорошо одетые и вооруженные, шли дружным шагом за Серебряным и за всадниками, его сопровождавшими. Зеленый мрак охватывал их со всех сторон.
Конь Серебряного, полный нетерпеливой отваги, срывал мимоходом листья с нависших ветвей, а Буян, не оставлявший князя после смерти Максима, бежал впереди,
подымал иногда, нюхая ветер, косматую морду или нагибал ее на сторону и чутко навастривал ухо, если какой-нибудь отдаленный шум раздавался в лесу.
Я разменял пятиалтынный, положил три копейки под пару бабок в длинный
кон; кто собьет эту пару — получает деньги, промахнется — я получу с него три копейки. Мне посчастливилось: двое целились в мои деньги, и оба не попали, — я выиграл шесть копеек со взрослых, с мужиков. Это очень
подняло дух мой…
—
Конь в езде, друг в нужде, — говорила Александра Васильевна. — Я так испытала на себе смысл этой пословицы… Сначала мне хотелось умереть, так было темно кругом, а потом ничего, привыкла. И знаете, кто мой лучший друг? Отец Андроник… Да, это такой удивительный старик, добрейшая душа. Он просто на ноги меня
поднял, и если бы не он, я, кажется, с ума сошла бы от горя. А тут думаю: прошлого не воротишь, смерть не приходит, буду трудиться в память мужа, чтобы хоть частичку выполнить из его планов.
Уныло Зара перед ним
Коня походного держала
И тихим голосом своим,
Подняв глаза к нему, сказала:
«Твой
конь готов! моей рукой
Надета бранная уздечка,
И серебристой чешуей
Блестит кубанская насечка,
И бурку черную ремнем
Я привязала за седлом...
«Ах, посмотри сюда, кузина,
Вот этот!» — «Где? майор?» — «О, нет!
Как он хорош, а
конь — картина,
Да жаль, он, кажется, корнет…
Как ловко, смело избочился…
Поверишь ли, он мне приснился…
Я после не могла уснуть…»
И тут девическая грудь
Косынку тихо
поднимает —
И разыгравшейся мечтой
Слегка темнится взор живой.
Но полк прошел. За ним мелькает
Толпа мальчишек городских,
Немытых, шумных и босых.
Разнуздал
коней, все как следует быть, оглобли у хургона кверху
поднял.
Я слушал с удивлением перевод этих речей, в которых, в сущности, не было ничего, кроме изложения действительных фактов. Все, что тут говорилось, была правда, все это было хорошо известно и нам, и Степану, и всей слободе. И я не мог понять, почему эта толпа торжествовала над этим человеком, которому стоило только
поднять голову и сказать несколько слов. Я так и ждал, что Степан остановит
коня и крикнет...
Но Степан не говорил этого. Наоборот, его глаза, еще недавно дерзко искавшие опасности и кидавшие вызов, — теперь потупились; он густо покраснел, причем резко выступили опять светлые усы и брови, и, по-видимому, все свое внимание сосредоточил на мундштуке
коня, как будто ехал над пропастью.
Конь по временам, видимо, просился,
поднимал голову и, оскалив зубы и брызжа пеной, тряс над головами шнырявших перед ним татарчат своей красивой головой с страдальческим выражением.
На наш взгляд, такой поступок опозорил бы только женщину; но я замечал много раз, что простые люди принимают это наоборот, как самое тяжкое оскорбление своей личности. И действительно, Степан вздрогнул,
конь его, казалось, сейчас кинется на татарку. Но он удержал его,
подняв на дыбы. Толпа шарахнулась, расчистив путь, и через минуту Степан исчез за околицей в туче снежной пыли под грохот и улюлюканье торжествующей толпы.
Макар смотрел на татар враждебно и каждый раз ворчал, что этого им еще мало. Когда же он встречался с чалганцами, то останавливался и благодушно беседовал с ними: все-таки это были приятели, хоть и воры. Порой он даже выражал свое участие тем, что,
подняв на дороге талинку, усердно подгонял сзади быков и
коней; но лишь только сам он делал несколько шагов, как уже всадники оставались сзади чуть заметными точками.
Мирослав, пылая нетерпением, летел туда на бурном
коне своем: мы взглянули — и знамена новогородские уже развевались на холмах — и волховцы на щитах своих
подняли вверх тело убитого начальника московского.
Совестясь, что заставил ждать себя, и торопливо натягивая перчатки, он шел вперед не глядя, спустился по ступенькам крыльца и
поднял глаза только тогда, когда протянул было руку, чтоб схватить за холку заждавшегося
коня, но вдруг был озадачен бешеным вскоком его на дыбы и предупредительным криком всей испуганной публики.
Кони торопливы
Чутко смотрят в черну даль,
Подымая гривы...
Есть-пить Морковкину слава те Господи — иным дворянам только по великим праздникам поесть так приходится: рому, кизлярки, всяких водок от челобитных приносов хоть полы
подымай, чаю-сахару хоть
коням заместо овса засыпай, других всяких запасов ни счету, ни меры нет…
Вновь очи певец на Канута
поднял:
Тот свежими клёна листами
Гремучую сбрую
коня разубрал,
Утыкал очёлок цветами...
Она надменно-фатовски
поднимала вверх голову и с высоты своего
коня обливала всё общество презрением, словно ей нипочем были громкие замечания, посылаемые по ее адресу нашими добродетельными дамами.
Ашик взял кусок земли из-под копыта белого
коня, но только он
поднял голову, всадник и
конь исчезли; тогда он убедился в душе, что его покровитель был не кто иной, как Хадерилиаз (св. Георгий).
В красоте природы, как в созданиях искусства, ощущается частичное или предварительное преображение мира, явление его в Софии, и красота эта своим эросом
поднимает человека в мир вечных образов идей, трепетные
кони возносят верного возницу к животворящему солнцу, по незабвенному образу платоновского «Федра».
Он выучил меня шутя джигитовке, потихоньку от бабушки, и когда я на всем скаку
коня поднимала воткнутый в землю дагестанский кинжалик, он одобрительно кивал головою и, прищелкивая языком, кричал мне...
На большой карикатуре, где изображен был весь тогдашний петербургский журнализм, меня нарисовали юным рыцарем, который
поднимает упавшего
коня:"Библиотеку для чтения".
— Из деревни стрельбы не слыхать. Командир полка говорит: «Ну, ребята, струсил япошка, удрал из деревни! Идем ее занимать». Пошли цепями, командиры матюкаются, — «Равняйся, подлецы! Не забегай вперед!» Ученье устроили; крик, шум, на нас холоду нагнали. А он подпустил на постоянный прицел да как пошел жарить… Пыль кругом забила, народ валится. Полковник
поднял голову, этак водит очками, а оттуда сыплют! «Ну, ребята, в атаку!», а сам повернул
коня и ускакал…
Чурчила, расставшись с отцом, бросился на помощь к товарищам, но поздно: он успел только
поднять меч, брошенный ляхом во время бегства, и поспешил с ним на помощь к новгородскому воеводе, недавно принявшему участие в битве, и, будучи сам пеший, стал защищать его от конника, меч которого уже был готов опуститься на голову воеводы… Чурчила сделал взмах мечом, и
конь всадника опустился на колени, а сам всадник повалился через его голову и меч воткнулся в землю.
— Чу! — сказал Хабар,
подняв голову, будто
конь, послышавший звук бранной трубы. — Шумят внизу. Иду.
Вот оступился
конь, и седок с ним погружается: только сила вожака
поднимает их.
Чурчило, расставшись с отцом, бросился на помощь к товарищам, но поздно: он успел только
поднять меч, брошенный ляхом во время бегства, и поспешил с ним на помощь к новгородскому воеводе, недавно принявшему участие в битве, и, будучи сам пеший, стал защищать его от конника, меч которого уже был готов опуститься на голову воеводы… Чурчило сделал взмах мечом, и
конь всадника опустился на колена, а сам всадник повалился через его голову и меч воткнулся в землю.
— Да ты слезай, говорю. Все поймешь… Коли в единоборство со мной вступить вздумаешь, все равно надо будет спешиться, потому
коня твоего я прирежу, мигом по горлу полосну его, — уже тоном угрозы сказал Ермак и даже
поднял нож, как бы намереваясь привести угрозу в немедленное исполнение.
Григорий Лукьянович пришпорил своего вороного
коня, сбруя которого отличалась необычайною роскошью, и поскакал по направлению, откуда раздавались крики. Одновременно с ним, с другой стороны, скакали на внезапного врага еще пятеро опричников. Семен Карасев с одного удара успел свалить поодиночке троих; удар четвертому был неудачнее, он попал вскользь, однако ранил руку, а пятый не успел
поднять меча, как споткнулся с
конем и потерял под ударом меча свою буйную голову.