— Правда твоя, правда, Пантелеюшка, — охая, подтвердила Таифа. — Молодым девицам с чужими мужчинами в одном доме жить не годится… Да и не только жить, видаться-то почасту и то опасливое дело, потому человек не камень, а молодая кровь горяча…
Поднеси свечу к сену, нешто не загорится?.. Так и это… Долго ль тут до греха? Недаром люди говорят: «Береги девку, что стеклянну посуду, грехом расшибешь — ввек не починишь».
Неточные совпадения
«Где хозяин?» — «Нема». — «Как? совсем нету?» — «Совсим». — «А хозяйка?» — «Побигла в слободку». — «Кто же мне отопрет дверь?» — сказал я, ударив в нее ногою. Дверь сама отворилась; из хаты повеяло сыростью. Я
засветил серную спичку и
поднес ее к носу мальчика: она озарила два белые глаза. Он был слепой, совершенно слепой от природы. Он стоял передо мною неподвижно, и я начал рассматривать черты его лица.
Накушавшись чаю, он уселся перед столом, велел подать себе
свечу, вынул из кармана афишу,
поднес ее к
свече и стал читать, прищуря немного правый глаз.
Он взял икону в руку,
поднес к
свече и пристально оглядел ее, но, продержав лишь несколько секунд, положил на стол, уже перед собою.
— Вижу, — отвечал серый, прищуривая глаза и
поднося к
свече дорогой браслет с женским портретом.
Арбенин (сначала пугается и, отойдя,
подносит к лицу
свечу)
Господин Кругликов
поднес ее к светильне, зажег
свечу и повернулся.
Наслажденье его роковое
Нюхать, чмокать, к
свече подноситьИ раз двадцать вино дорогое
Из стакана в стакан перелить.
Ан хозяин уперся. Повеселел даже, глаза заиграли. Ишь, ржавчина, чистой водки не пьет, подай ему сладенькую! Сложил четыре шиша, бесу
поднес и для уверенности восковой
свечой глину на арбузе крест-накрест со всех сторон закапал. Будто печать к денежному ящику приложил… Расколупай теперь. Гитарку взял: трень-брень, словно никакого беса и в глаза не видал.
По окончании поздравлений духовник великокняжеский стал говорить молитву, затем поставил под иконами водоосвященные
свечи, освятил воду и, обернув сосуд с нею сибирскими соболями,
поднес ее великому князю, окропил его, бояр и всех находившихся в палате людей. Великий князь встал, приложился к животворящему кресту и поднятому из Успенского собора образу святого великомученика Георгия, высеченному на камне [Этот образ вывезла из Рима великая княгиня Софья Фоминишна.], а за ним стали прикладываться другие.
По окончании поздравлений, духовник великокняжеский стал говорить молитву, затем поставил под иконами водоосвященные
свечи, освятил воду и, обернув сосуд с нею сибирскими соболями,
поднес ее великому князю, окропил его, бояр и всех находившихся в палате людей. Великий князь встал, проложился к животворящему кресту и поднятому из Успенского собора образу св. великомученика Георгия, высеченному на камне [Этот образ вывезла из Рима великая княгиня Софья Фоминишна.], а за ним стали прикладываться и другие.
Таким «новичком» в описываемом нами спектакле был молодой гвардейский офицер, Петр Карлович Гофтреппе, блондин с небольшими усиками на круглом лице, которые он усиленно теребил левой рукой, а правой то и дело
поднося к глазам огромный бинокль, целую систему астрономических труб, годных скорее для наблюдений небесных
светил, нежели звездочек парусинного неба.
Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно-патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и,
поднеся ему две
свечи и рукопись, попросила его начать.