Благородным поступком с своим соперником, которого считал женатым на Ольге Дмитриевне Запольской, но которому уже давно отказал Прокудин, как
подлому трусу, Симский смягчает предубеждение старика, нравится ему уважением к старине и получает руку своей любезной.
На кого ни взглянет он, каждый мужчина представляется ему
подлым трусом или коварным интриганом, каждая женщина — кокеткою, все люди — лжецами и эгоистами, мелочными и низкими до последней степени.
— «В таком случае, — отвечал ему Антон, — благородный врач Эренштейн дает ему,
подлому трусу, своею перчаткой пощечину, которую благороднейший рыцарь может предъявить у своего императора в доказательство, как он достойно носит свое почетное звание».
Неточные совпадения
Права свои дворянские,
Веками освященные,
Вы предали!..» Сынам
Сказал: «Вы
трусы подлые!
Он убил ее, и когда посмотрел на ужасное дело своих рук, то вдруг почувствовал омерзительный, гнусный,
подлый страх. Полуобнаженное тело Верки еще трепетало на постели. Ноги у Дилекторского подогнулись от ужаса, но рассудок притворщика,
труса и мерзавца бодрствовал: у него хватило все-таки настолько мужества, чтобы оттянуть у себя на боку кожу над ребрами и прострелить ее. И когда он падал, неистово закричав от боли, от испуга и от грома выстрела, то по телу Верки пробежала последняя судорога.
Впрочем, не то еще было!
И не одни господа,
Сок из народа давила
Подлых подьячих орда,
Что ни чиновник — стяжатель,
С целью добычи в поход
Вышел… а кто неприятель?
Войско, казна и народ!
Всем доставалось исправно.
Стачка, порука кругом:
Смелые грабили явно,
Трусы тащили тайком.
Непроницаемой ночи
Мрак над страною висел…
Видел — имеющий очи
И за отчизну болел.
Стоны рабов заглушая
Лестью да свистом бичей,
Хищников алчная стая
Гибель готовила ей…
Он остановился посереди площади, оглянулся, не видит ли его кто-нибудь, схватился за голову и с ужасом проговорил и подумал: «Господи! неужели я
трус,
подлый, гадкий, ничтожный
трус.
«Так, говорит, ты так-то меня любишь!» — «Но, ангел мой, говорю, ведь это проделка мало что уж совсем
подлая, но даже не безопасная: нас, как воров, и за границей найдут и притянут сюда.» — «Вздор, говорит, ты
трус, всего боишься!» Я, делать нечего, съездил за законами, показываю ей.
Нам приятно слышать, что Псару сумел предупредить бегство ленивых и
трусов. Пусть знают все, что и нам не угодна война, но мы не прекратим ее, доколе не покорим всех
подлых врагов из пустыни Сирийской и из пустыни Ливийской, и будем воевать до полной победы. Пусть ответит нам слуга наш Псару, есть ли у него довольно оружия, довольно колесниц и довольно хлеба для войска?