Неточные совпадения
Туробоев, в расстегнутом пальто,
подвел к забору молодого парня с черными усиками, ноги парня заплетались,
глаза он крепко закрыл, а зубы оскалил, высоко вздернув верхнюю губу.
Мать осыпала его страстными поцелуями, потом осмотрела его жадными, заботливыми
глазами, не мутны ли глазки, спросила, не болит ли что-нибудь, расспросила няньку, покойно ли он спал, не просыпался ли ночью, не метался ли во сне, не было ли у него жару? Потом взяла его за руку и
подвела его к образу.
Тогда-то свыше вдохновенный
Раздался звучный глас Петра:
«За дело, с богом!» Из шатра,
Толпой любимцев окруженный,
Выходит Петр. Его
глазаСияют. Лик его ужасен.
Движенья быстры. Он прекрасен,
Он весь, как божия гроза.
Идет. Ему коня
подводят.
Ретив и смирен верный конь.
Почуя роковой огонь,
Дрожит.
Глазами косо водит
И мчится в прахе боевом,
Гордясь могущим седоком.
Двери камер были отперты, и несколько арестантов было в коридоре. Чуть заметно кивая надзирателям и косясь на арестантов, которые или, прижимаясь к стенам, проходили в свои камеры, или, вытянув руки по швам и по-солдатски провожая
глазами начальство, останавливались у дверей, помощник провел Нехлюдова через один коридор,
подвел его к другому коридору налево, запертому железной дверью.
«Дурак, дурак и дурак! — с бешенством думал Ляховский, совсем не слушая Половодова. — Первому попавшемуся в
глаза немчурке все разболтал… Это безумие! Ох, не верю я вам, никому не верю, ни одному вашему слову… Продадите, обманете,
подведете…»
— Это меня проклятый писарь
подвел! — хрипел старик, страшно ворочая
глазами. — Я его разорву на мелкие части, как дохлую кошку!
Князь-то нарочно так
подвел: раз застает их поздно да и выдумал, что они в связи, придрался к чему-то: своими
глазами, говорит, видел.
К костру
подвели связанного детину в полосатом кафтане. На огромной голове его торчала высокая шапка с выгнутыми краями. Сплюснутый нос, выдававшиеся скулы, узенькие
глаза свидетельствовали о нерусском его происхождении.
Матвею нравилось сидеть в кухне за большим, чисто выскобленным столом; на одном конце стола Ключарев с татарином играли в шашки, — от них веяло чем-то интересным и серьёзным, на другом солдат раскладывал свою книгу, новые большие счёты,
подводя итоги работе недели; тут же сидела Наталья с шитьём в руках, она стала менее вертлявой, и в зелёных
глазах её появилась добрая забота о чём-то.
— Ладно, ладно… Будет вам снох-то тиранить. Кто Володьку-то Пятова к Арише
подвел? Кто Михалку наущал жену колотить? Кто спаивал Михалку? Это все ваших рук дело с Гордеем Евстратычем… Вишь, как забили бабенку! Разве у добрых людей
глаз нет… Дуняша, оболокайся!.. А то я сейчас в волость пойду или станового приведу… Душу-то христианскую тоже не дадим губить.
Алексей замолчал и принялся помогать своему господину. Они не без труда
подвели прохожего к лошади; он переступал машинально и, казалось, не слышал и не видел ничего; но когда надобно было садиться на коня, то вдруг оживился и, как будто бы по какому-то инстинкту, вскочил без их помощи на седло, взял в руки повода, и неподвижные
глаза его вспыхнули жизнию, а на бесчувственном лице изобразилась живая радость. Черная собака с громким лаем побежала вперед.
Под сценой было забранное из досок стойло, на гвоздях висели разные костюмы, у входа сидели солдаты, которым, поплевывая себе на руки, малый в казинетовом пиджаке мазал руки и лицо голландской сажей. Далее несколько женщин белились свинцовыми белилами и
подводили себе
глаза. Несколько человек, уже вполне одетые в измятые боярские костюмы, грелись у чугуна с угольями. Вспыхивавшие синие языки пламени мельком освещали нагримированные лица, казавшиеся при этом освещении лицами трупов.
Если бы Латкин отбил у отца выгодное дело, на манер заменившего его впоследствии Настасея, — отец вознегодовал бы на него не более, чем на Настасея, вероятно, даже меньше; но Латкин, под влиянием необъяснимого, непонятного чувства — зависти, жадности — а быть может, и под мгновенным наитием честности — «
подвел» моего отца, выдал его общему их доверителю, богатому молодому купцу, открыв
глаза этому беспечному юноше на некоторый… некоторый кунштюк [Кунштюк — ловкая проделка.], долженствовавший принести значительную пользу моему отцу.
— Карауль его, как свой
глаз, а я его ужо вытрезвлю, — говорил Флегонт Флегонтович Пластунову. — Надо скорее отсюда выбираться, пока до греха… Ну, Спирька,
подвел!
В гостиной я застал странную сцену: у Марьи Виссарионовны были на
глазах слезы; Пионова, только что переставшая говорить, обмахивала себя платком; Иван Кузьмич был краснее, чем всегда; Лидия Николаевна сидела вдали и как будто похудела в несколько минут. Я раскланялся. Леонид
подвез меня к моей квартире. Во всю дорогу он ни слова не проговорил и только, когда я вышел из саней, спросил меня...
Потом Завальшевский
подвел его знакомить к своей сестре — молодой, полненькой вдовушке, с самого приезда графа впившейся в него своими большими черными
глазами.
Положив на щеки слой румян и
подведя карандашом нижные и верхние веки, отчего
глаза стали громадными и заблестели, Карл надел на шею малиновый воротник, украшенный аграмантом с блестками, и посмотрелся в зеркало.
— А кто же Расею-то защищать будет? — продолжал он; — коли войска нет, сичас, значит, неприятель подошел, и сичас заполонил себе как есть всю землю. Это он под нас, значит, ловкую штуку
подводит!.. Никак тому быть невозможно, без войска-то! Он, значит, только
глаза отводит!..
Вдруг лицо Лейлы-Фатьмы, до сих пор спокойное, исказилось до неузнаваемости. Точно страшная судорога свела ее лоб, нос и губы.
Глаза разом расширились и запылали таким безумным огнем, какого я еще не видала в
глазах людей. Она быстро схватила меня за руку и
подвела к темному маленькому окошку в углу горницы.
—
Подвожу итог-с и рассуждаю об остатке: в остатке нуль и отпускаться будет нечем у сатаны. Одни вот-с Его заслуги, вот-с вся и надежда, — заключил он, вздохнув и показав
глазами на венчанную тернием голову.
А что-с? ннчего-с, я хочу его подвезти-с; он далеко отошел, — отвечал генерал, не глядя в
глаза жене.
А вот это, рекомендую, газель! — говорит Сюсин,
подводя публику к клетке, где сидит маленькая, тощая газель с большими заплаканными
глазами.
Лиза. А вы не знаете, что она
подводит себе
глаза и… румянится?
Вновь прибывший казался не менее растроганным, нежели Фридрих Адольфович. Он ласково трепал по плечу Гросса, называл его «милым Фриценькой» и смотрел на него радостными, счастливыми
глазами. Потом, когда первый порыв восторга понемногу утих, господин Гросс
подвел незнакомца к детям и проговорил дрожащим от волнения голосом...
Заплатин поздоровался с гостем и,
подведя его к клеенчатому, дивану, усадил. В лице Григоров сильно изменился, похудел, кожа желтая, вид вообще болезненный. Одет небрежно, в черный сюртук, белье не первой свежести. Но, как всегда, возбужден,
глаза с блеском, речь такая же быстрая, немного отрывистая.
Когда все заняли свои места, великий магистр велел
подвести Зарудина к своему престолу. Посреди зала лежало изображение храма Соломонова, через которое Николай Павлович проходил с завязанными
глазами. Теперь он мог видеть, что ноги его переставляли для того, чтобы ступать на изображения, последовательно на те места, которые ведут постепенно к святилищу.
Татьяна Петровна схватила за руку свою спасительницу,
подвела к окну, в которое ярко светил месяц, и впилась в нее
глазами, Через минуту она бросилась на шею этой женщине.
— Позвольте вам представить, божественная Эстер, и всем вам, господа, —
подвел силой Караулова Владимир Петрович к великолепной брюнетке,
глаза которой были полны обещаний, — доктора Караулова, современную знаменитость, только что одержавшего блестящую победу над самой страшной и опасной при первом ее объятии женщиной — холерой… Но что для меня дороже всего — это мой лучший друг.
Во второй или третий приезд графа в его вотчину, позднею ночью Воскресенский был разбужен пришедшей в аптеку грузинской крестьянкой, просившей лекарства для своего внезапно заболевшего мужа, у которого, по ее словам, «
подвело животики». Егор Егорович, внимательно расспросив бабу о симптомах болезни, стал приготовлять лекарство, когда дверь аптеки снова отворилась и в нее вошел какой-то, по-видимому, прохожий, в длинном тулупе, в глубоко надвинутой на голове шапке и темно-синих очках, скрывавших
глаза.
На
глазах девушек Ермаку Тимофеевичу
подвели лошадь, он вскочил на нее и помчался вслед удаляющейся толпе.
Лизавета Петровна протянула мне обе руки, пожала крепко обе мои руки,
подвела к дивану и усадила. Ее
глаза оглянули меня сразу, сверху донизу, но не с жестким любопытством, а с какой-то проницательной симпатией. Эти
глаза сейчас же улыбнулись. Улыбка перешла на все лицо. Рот у Лизаветы Петровны большой, некрасивый. Она его кривит немного, когда улыбается, но улыбка все-таки выходит прекрасная.
— Ах ты, орел! — говорит. — Выведи на скорую руку по всем этажам, а там вали на все три дня. На свой страх тебя увольняю.
Глаза у тебя ясные русские, не
подведешь, вернешься.
— Вы не видали еще, или: — вы не знакомы с ma tante? [тетушкой?] — говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно
подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя
глаза с гостя на ma tante, [тетушку,] и потом отходила.
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся
подвести этим другого начальника и молча, остановившимися
глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в
глаза экзаменатору.