Неточные совпадения
— Экой молодец стал! И то не Сережа, а целый Сергей Алексеич! — улыбаясь сказал Степан Аркадьич, глядя на бойко и развязно вошедшего красивого, широкого мальчика в синей курточке и длинных панталонах. Мальчик имел
вид здоровый и веселый. Он поклонился дяде, как чужому, но, узнав его, покраснел и, точно обиженный и рассерженный чем-то, поспешно отвернулся от него. Мальчик подошел к отцу и
подал ему записку о баллах, полученных в школе.
Смело подбежав к Сергею Ивановичу и блестя глазами, столь похожими на прекрасные глаза отца, она
подала Сергею Ивановичу его шляпу и сделала
вид, что хочет надеть на него, робкою и нежною улыбкой смягчая свою вольность.
— Если бы ты видела, как он был тронут, когда я ему сказал, чтобы он оставил эти пятьсот рублей в
виде подарка… но что забавнее всего — это счет, который он принес мне. Это стоит посмотреть, — прибавил он с улыбкой,
подавая ей записку, написанную рукою Карла Иваныча, — прелесть!
— Эк ведь комиссия! Ну, уж комиссия же с вами, — вскричал Порфирий с совершенно веселым, лукавым и нисколько не встревоженным
видом. — Да и к чему вам знать, к чему вам так много знать, коли вас еще и не начинали беспокоить нисколько! Ведь вы как ребенок: дай да
подай огонь в руки! И зачем вы так беспокоитесь? Зачем сами-то вы так к нам напрашиваетесь, из каких причин? А? хе-хе-хе!
Он нарочно пошевелился и что-то погромче пробормотал, чтоб и
виду не
подать, что прячется; потом позвонил в третий раз, но тихо, солидно и без всякого нетерпения. Вспоминая об этом после, ярко, ясно, эта минута отчеканилась в нем навеки; он понять не мог, откуда он взял столько хитрости, тем более что ум его как бы померкал мгновениями, а тела своего он почти и не чувствовал на себе… Мгновение спустя послышалось, что снимают запор.
Затем я взял со стола десятирублевый кредитный билет и
подал вам, от своего имени, для интересов вашей родственницы и в
видах первого вспоможения.
— Вам следует
подать объявление в полицию, — с самым деловым
видом отвечал Порфирий, — о том-с, что, известившись о таком-то происшествии, то есть об этом убийстве, — вы просите, в свою очередь, уведомить следователя, которому поручено дело, что такие-то вещи принадлежат вам и что вы желаете их выкупить… или там… да вам, впрочем, напишут.
Мне, напротив, следовало бы сначала усыпить подозрения ваши и
виду не
подать, что я об этом факте уже известен; отвлечь, этак, вас в противоположную сторону, да вдруг, как обухом по темени (по вашему же выражению), и огорошить: «А что, дескать, сударь, изволили вы в квартире убитой делать в десять часов вечера, да чуть ли еще и не в одиннадцать?
В это время из толпы народа, вижу, выступил мой Савельич, подходит к Пугачеву и
подает ему лист бумаги. Я не мог придумать, что из того выйдет. «Это что?» — спросил важно Пугачев. «Прочитай, так изволишь увидеть», — отвечал Савельич. Пугачев принял бумагу и долго рассматривал с
видом значительным. «Что ты так мудрено пишешь? — сказал он наконец. — Наши светлые очи не могут тут ничего разобрать. Где мой обер-секретарь?»
Один старик Прокофьич не любил его, с угрюмым
видом подавал ему за столом кушанья, называл его «живодером» и «прощелыгой» и уверял, что он с своими бакенбардами — настоящая свинья в кусте.
У бабушки внутри прошла судорога, но она и
вида не
подала, даже выказала радость.
И вот о письме этом, сейчас, там у князя, он даже и
виду не
подал.
— Скверно очень-с, — прошептал на этот раз уже с разозленным
видом рябой. Между тем Ламберт возвратился почти совсем бледный и что-то, оживленно жестикулируя, начал шептать рябому. Тот между тем приказал лакею поскорей
подавать кофе; он слушал брезгливо; ему, видимо, хотелось поскорее уйти. И однако, вся история была простым лишь школьничеством. Тришатов с чашкою кофе перешел с своего места ко мне и сел со мною рядом.
Он
подал мне черного листового табаку, приготовленного в
виде прессованной дощечки для курения и для жевания.
Хагивари, с
видом притворного удивления, прочел бумагу,
подал ее Саброски, тот прочел, передал дальше, и так она дошла до Кичибе.
Я писал вам, как я был очарован островом (и вином тоже) Мадеры. Потом, когда она скрылась у нас из
вида, я немного разочаровался. Что это за путешествие на Мадеру? От Испании рукой
подать, всего каких-нибудь миль триста! Это госпиталь Европы.
— Нет, не знает; ему говорят: не воруй, а он видит и знает, что фабриканты крадут его труд, удерживая его плату, что правительство со всеми своими чиновниками, в
виде податей, обкрадывает его, не переставая.
Старшина с торжественным
видом нес лист. Он подошел к председателю и
подал его. Председатель прочел и, видимо, удивленный, развел руками и обратился к товарищам, совещаясь. Председатель был удивлен тем, что присяжные, оговорив первое условие: «без умысла ограбления», не оговорили второго: «без намерения лишить жизни». Выходило по решению присяжных, что Маслова не воровала, не грабила, а вместе с тем отравила человека без всякой видимой цели.
— Да вели
подать свечей-то! — проговорил Ракитин с развязным
видом самого короткого знакомого и близкого человека, имеющего даже право распоряжаться в доме.
Нужно ли рассказывать читателю, как посадили сановника на первом месте между штатским генералом и губернским предводителем, человеком с свободным и достойным выражением лица, совершенно соответствовавшим его накрахмаленной манишке, необъятному жилету и круглой табакерке с французским табаком, — как хозяин хлопотал, бегал, суетился, потчевал гостей, мимоходом улыбался спине сановника и, стоя в углу, как школьник, наскоро перехватывал тарелочку супу или кусочек говядины, — как дворецкий
подал рыбу в полтора аршина длины и с букетом во рту, — как слуги, в ливреях, суровые на
вид, угрюмо приставали к каждому дворянину то с малагой, то с дрей-мадерой и как почти все дворяне, особенно пожилые, словно нехотя покоряясь чувству долга, выпивали рюмку за рюмкой, — как, наконец, захлопали бутылки шампанского и начали провозглашаться заздравные тосты: все это, вероятно, слишком известно читателю.
Однажды
подали ему пакет, с которого он сорвал печать с
видом величайшего нетерпения.
Один из гостей с предовольным
видом вынул из кармана какую-то бумажку и,
подавая ее Ольге Александровне, сказал...
У меня не было денег; ждать из Москвы я не хотел, а потому и поручил Матвею сыскать мне тысячи полторы рублей ассигнациями. Матвей через час явился с содержателем гостиницы Гибиным, которого я знал и у которого в гостинице жил с неделю. Гибин, толстый купец с добродушным
видом, кланяясь,
подал пачку ассигнаций.
Я ничего в самом деле не понимал и наконец спросил его: дали ли ему какой-нибудь
вид. Он
подал мне его. В нем было написано все решение и в конце сказано, что, учинив, по указу уголовной палаты, наказание плетьми в стенах тюремного замка, «выдать ему оное свидетельство и из замка освободить».
— Срам смотреть, какие ты стаканы на стол
подаешь! — чуть не каждый день напоминали ему. На что он с убежденным
видом неизменно давал один и тот же ответ...
Четвертый уж день
подают его, в разнообразных
видах, за стол, а все ему конца не видать.
Новичок и в самом деле поверит, а настоящий москвич выслушает и
виду не
подает, что вранье, не улыбается, а сам еще чище что-нибудь прибавит. Такой обычай...
— Помни: я все знаю, но и
виду не
подам никогда. Будто ничего не было. Прощай! — крикнул я ему уже из калитки…
Нравы в чиновничьей среде того времени были простые. Судейские с величайшим любопытством расспрашивали нас о подробностях этой сцены и хохотали. Не могу вспомнить, чтобы кто-нибудь считал при этом себя или Крыжановского профессионально оскорбленным. Мы тоже смеялись. Юность недостаточно чутка к скрытым драмам; однажды мы даже сочинили общими усилиями юмористическое стихотворение и
подали его Крыжановскому в
виде деловой бумаги. Начиналось оно словами...
Доктор с виноватым
видом подал заношенный лист почтовой бумаги. Прасковья Ивановна по-писаному разбирала с грехом пополам только магазинные счета и заставила мужа читать вслух.
Трофимов. Уж очень она усердная, не в свое дело суется. Все лето не давала покоя ни мне, ни Ане, боялась, как бы у нас романа не вышло. Какое ей дело? И к тому же я
вида не
подавал, я так далек от пошлости. Мы выше любви!
И, несмотря на такое определенное и единодушное отношение к сельскому хозяйству, все-таки ссыльные продолжают пахать и сеять, администрация продолжает выдавать им в ссуду зерно, и начальник острова, меньше всех верующий в сахалинское земледелие, издает приказы, в которых, «в
видах приурочения ссыльных к заботам о сельском хозяйстве», подтверждает, что перечисление в крестьянское сословие поселенцев, которые не
подают основательной надежды на успех своих хозяйских дел на отведенных им участках, «не может состояться никогда» (№ 276, 1890 г.).
— Иной с важным
видом возглашал: — Он умножил государственные доходы, народ облегчил от
податей, доставил ему надежное пропитание.
И представь: ни слова мне не сказала сегодня,
виду не
подала.
Встреча произошла рано утром, когда Родион Потапыч находился на дне шахты. Сверху ему
подали сигнал. Старик понял, зачем его вызывают в неурочное время. Оников расхаживал по корпусу и с небрежным
видом выслушивал какие-то объяснения подштейгера, ходившего за ним без шапки. Родион Потапыч не торопясь вылез из западни, снял шапку и остановился. Оников мельком взглянул на него, повернулся и прошел в его сторожку.
Таисья без слова пошла за Основой, который не
подал и
вида, что узнал Нюрочку еще на плоту. Он привел их к одному из огней у опушки леса, где на живую руку был сделан балаган из березовых веток, еловой коры и хвои. Около огня сидели две девушки-подростки, дочери Основы, обе крупные, обе кровь с молоком.
Завидев незнакомую женщину, закрывавшуюся тулупом, Основа ушел в свою переднюю избу, а Таисья провела Аграфену в заднюю половину, где была как у себя дома. Немного погодя пришел сам Основа с фонарем в руке. Оглядев гостью, он не
подал и
вида, что узнал ее.
У Вихрова болезненно при этом поворотилось сердце, но он не
подал тому и
вида.
— И
виду не
подала! Только я была немного грустна, а он из веселого стал вдруг задумчивым и, мне показалось, сухо со мной простился. Да я пошлю за ним… Приходи и ты, Ваня, сегодня.
Я видел, что она положила на прилавок деньги и ей
подали чашку, простую чайную чашку, очень похожую на ту, которую она давеча разбила, чтоб показать мне и Ихменеву, какая она злая. Чашка эта стоила, может быть, копеек пятнадцать, может быть, даже и меньше. Купец завернул ее в бумагу, завязал и отдал Нелли, которая торопливо с довольным
видом вышла из лавочки.
И представь себе: никогда он даже
вида не
подал, что это для него обидно.
И здесь, как и везде, очень мало сделано в этом отношении, и здесь, как и везде, государство представляется исключительно в
виде усмирителя и сборщика
податей, а не в
виде убежища.
Но когда я, со слезами на глазах, просил его успокоиться; когда я доказал ему, что в
видах его же собственной пользы лучше, ежели дело его будет в руках человека, ему сочувствующего (я могу признавать его обличения несвоевременными, но не сочувствовать им — не могу!), когда я, наконец,
подал ему стакан чаю и предложил папиросу, он мало-помалу смягчился. И теперь, милая маменька, из этого чувствительного, но не питающего к начальству доверия человека я вью веревки!
Однако я поначалу
виду не
подавала: «Мужчины, говорю, все обманщики, и вы тоже обманете».
Я как можно скорее обмогнулся, но
виду в том не
подаю, а притворяюсь, что мне еще хуже стало, и наказал я бабам и старикам, чтобы они все как можно усердней за меня молились, потому что, мол, помираю.
— Знал ведь, что законный король в живых состоит, а между прочим и
виду не
подавал, что знает… все одно что у нас Пугачев!
После обеда иногда мы отправлялись в театр или в кафе-шантан, но так как Старосмысловы и тут стесняли нас, то чаще всего мы возвращались домой, собирались у Блохиных и начинали играть песни. Захар Иваныч затягивал:"Солнце на закате", Зоя Филипьевна подхватывала:"Время на утрате", а хор
подавал:"Пошли девки за забор"… В Париже, в
виду Мадлены 13, в теплую сентябрьскую ночь, при отворенных окнах, — это производило удивительный эффект!
Калинович, кажется, совершенно не понял слов Петра Михайлыча, но не показал
виду. Настеньке он протянул по обыкновению руку; она
подала ему свою как бы нехотя и потупилась.
Придя туда, они сели к окну, в сторонке, чтоб не быть очень на
виду. Калинович велел
подать два обеда и бутылку вина. Он несколько затруднялся, каким бы образом и с чего начать разговор; но Дубовский сам предупредил его.
— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, все в лучшем
виде устроим, — сказал повар, очевидно понимавший тревогу Анны. — Сейчас болгарин принес две дыни. Ананасные. На манер вроде как канталупы, но только запах куда ароматнее. И еще осмелюсь спросить ваше сиятельство, какой соус прикажете
подавать к петуху: тартар или польский, а то можно просто сухари в масло?