Неточные совпадения
— Я уж знала это: там все хорошая работа. Третьего года сестра моя привезла оттуда теплые сапожки для детей: такой прочный товар, до сих пор носится. Ахти, сколько у тебя тут гербовой бумаги! — продолжала она, заглянувши к нему
в шкатулку. И
в самом деле, гербовой бумаги было там немало. — Хоть бы мне листок подарил! а у меня такой недостаток; случится
в суд просьбу
подать, а и не на чем.
— У-у-х! Господин адвокат, будьте свидетелем… Я
в суд подам…
— Тетка — вот что! Если он
в суд подаст, тогда она… А он —
подаст! Вы с ней миндальничаете…
Красавина.
Суд? Что ты,
в уме ли? А судиться так судиться! Ты думаешь, я испугалась! Давай судиться!
Подавай на меня просьбу! Я ответ найду.
В какой
суд на меня жаловаться пойдешь?
С наших
судов подали ему немедленную помощь: не будь этого, он бы скоро не снялся и при первом свежем ветре разбился бы
в щепы; он и сам засвидетельствовал это.
Отец-то мой, покойник (царство ему небесное!), человек был справедливый, горячий был тоже человек, не вытерпел, — да и кому охота свое доброе терять? — и
в суд просьбу
подал.
В «Страшном
суде» Сикстинской капеллы,
в этой Варфоломеевской ночи на том свете, мы видим сына божия, идущего предводительствовать казнями; он уже поднял руку… он даст знак, и пойдут пытки, мученья, раздастся страшная труба, затрещит всемирное аутодафе; но — женщина-мать, трепещущая и всех скорбящая, прижалась
в ужасе к нему и умоляет его о грешниках; глядя на нее, может, он смягчится, забудет свое жестокое «женщина, что тебе до меня?» и не
подаст знака.
Он взошел к губернатору, это было при старике Попове, который мне рассказывал, и сказал ему, что эту женщину невозможно сечь, что это прямо противно закону; губернатор вскочил с своего места и, бешеный от злобы, бросился на исправника с поднятым кулаком: «Я вас сейчас велю арестовать, я вас отдам под
суд, вы — изменник!» Исправник был арестован и
подал в отставку; душевно жалею, что не знаю его фамилии, да будут ему прощены его прежние грехи за эту минуту — скажу просто, геройства, с такими разбойниками вовсе была не шутка показать человеческое чувство.
Возвратившись из второго побега, Сатир опять внес
в церковь хороший вклад, но прожил дома еще менее прежнего и снова исчез. После этого об нем
подали в земский
суд явку и затем перестали думать.
Мы их тут вокруг налоя обвертим, а настоящая жена возьмет да
в суд подаст.
Вообще он относился к среде с большим благодушием, ограждая от неправды только небольшой круг, на который имел непосредственное влияние. Помню несколько случаев, когда он приходил из
суда домой глубоко огорченный. Однажды, когда мать, с тревожным участием глядя
в его расстроенное лицо,
подала ему тарелку супу, — он попробовал есть, съел две — три ложки и отодвинул тарелку.
Великий муж, коварства полный,
Ханжа, и льстец, и святотать,
Един ты
в свет столь благотворный
Пример великий мог
подать.
Я чту, Кромвель,
в тебе злодея,
Что, власть
в руке своей имея,
Ты твердь свободы сокрушил.
Но научил ты
в род и роды,
Как могут мстить себя народы:
Ты Карла на
суде казнил…
Хозяйки все еще нет, но, вероятно, не замедлит теперь явиться, иначе я
подам явку
в земский
суд.
Дети до возраста
в неге,
Конь хоть сейчас на завод,
В кованой, прочной телеге
Сотню пудов увезет…
Сыты там кони-то, сыты,
Каждый там сыто живет,
Тесом там избы-то крыты,
Ну уж зато и народ!
Взросшие
в нравах суровых,
Сами творят они
суд,
Рекрутов ставят здоровых,
Трезво и честно живут,
Подати платят до срока...
Если какой-нибудь господин был довольно силен, он
подавал прошение королю, и тот передавал дело его
в административный
суд, — вот вам и несменяемость судей!
Я, когда вышел из университета, то много занимался русской историей, и меня всегда и больше всего поражала эпоха междуцарствия: страшная пора — Москва без царя, неприятель и неприятель всякий, — поляки, украинцы и даже черкесы, —
в самом центре государства; Москва приказывает, грозит, молит к Казани, к Вологде, к Новгороду, — отовсюду молчание, и потом вдруг, как бы мгновенно, пробудилось сознание опасности; все разом встало, сплотилось,
в год какой-нибудь вышвырнули неприятеля; и покуда, заметьте, шла вся эта неурядица, самым правильным образом происходил
суд, собирались
подати, формировались новые рати, и вряд ли это не народная наша черта: мы не любим приказаний; нам не по сердцу чересчур бдительная опека правительства; отпусти нас посвободнее, может быть, мы и сами пойдем по тому же пути, который нам указывают; но если же заставят нас идти, то непременно возопием; оттуда же, мне кажется, происходит и ненависть ко всякого рода воеводам.
— Что их вознаграждать-то! — воскликнул Замин. — Будет уж им, помироедствовали. Мужики-то, вон, и
в казну
подати подай, и дороги почини, и
в рекруты ступай. Что баря-то, али купцы и попы?.. Святые, что ли? Мужички то же говорят: «Страшный
суд написан, а ни одного барина
в рай не ведут, все простой народ идет с бородами».
— А потом, вскоре, дочка с судебным следователем сбежала — тоже любимочка была. И тут дым коромыслом у них пошел; хотела было Марья Петровна и к губернатору-то на
суд ехать и прошение
подавать, да ночью ей, слышь, видение было: Савва Силыч, сказывают, явился, простить приказал. Ну, простила, теперь друг к дружке
в гости ездят.
— Что ж, вы, я думаю, и об этом происшествии просьбу
в суд подали?
— Так то по
суду!
в суд он должен
подать на меня,
в суд!
Консультация
подала мнение
в пользу второго вора, основываясь на том соображении, что все равно — первому вору
суда не миновать; но
в то же время нашла справедливым, чтобы второй вор уплатил первому хоть десять тысяч рублей на обзаведение
в не столь отдаленных местах.
— Ну, а теперь возьмите малую толику подмазочки — и айда
в земский
суд прошение
подавать!
Да еще, как значительный-то человек,
подаст жалобу
в суд, потому что значительному человеку везде ход есть-с: мы-то с Самсоном Силычем попались, да и вам-то не уйти.
Вместо женитьбы он попал под
суд, и ему велено было
подать в отставку.
Я знаю про себя, что мне не нужно отделение себя от других народов, и потому я не могу признавать своей исключительной принадлежности к какому-либо народу и государству и подданства какому-либо правительству; знаю про себя, что мне не нужны все те правительственные учреждения, которые устраиваются внутри государств, и потому я не могу, лишая людей, нуждающихся
в моем труде, отдавать его
в виде
подати на ненужные мне и, сколько я знаю, вредные учреждения; я знаю про себя, что мне не нужны ни управления, ни
суды, производимые насилием, и потому я не могу участвовать ни
в том, ни
в другом; я знаю про себя, что мнене нужно ни нападать на другие народы, убивая их, ни защищаться от них с оружием
в руках, и потому я не могу участвовать
в войнах и приготовлениях к ним.
B-12-x, имея
в виду то, что вопрос о разоружении, так же как и о мире вообще, зависит
в значительной мере от общественного мнения, конгресс предложил обществам мира, так же как и всем приверженцам мира, заняться деятельной пропагандой его, особенно во время парламентских выборов, чтобы убедить избирателей
подавать голоса за кандидатов,
в программу действия которых войдут установление мира, разоружение и третейский
суд.
Но что делать с людьми, которые не проповедуют ни революции, ни каких-либо особенных религиозных догматов, а только потому, что они не желают делать никому зла, отказываются от присяги, уплаты
податей, участия
в суде, от военной службы, от таких обязанностей, на которых зиждется всё устройство государства?
И они совершенно правы, если принимать указания совершенства, даваемые учением Христа, за правила, которые каждый обязан исполнять так же, как
в общественном учении всякий обязан исполнять правило уплаты
податей, участия
в суде и т. п.
Что, казалось бы, важного
в таких явлениях, как отказы нескольких десятков шальных, как их называют, людей, которые не хотят присягать правительству, не хотят платить
подати, участвовать
в суде и
в военной службе?
Вопр. — Может ли христианин
подавать голос при выборах и участвовать
в суде или управлении?
— Я этого Черепнину так не спущу, — говорила Вершина, — я на него
в суд подам.
Не говоря ни слова, господин Бахчеев велел заложить коляску, поскакал
в город, настрочил там просьбу и
подал, прося
суд присудить ему формальным образом землю, с вознаграждениями проторей и убытков, и таким образом казнить самоуправство и хищничество.
Обедали Лаптевы
в третьем часу. Кушанья
подавал Петр. Этот Петр днем бегал то
в почтамт, то
в амбар, то
в окружной
суд для Кости, прислуживал; по вечерам он набивал папиросы, ночью бегал отворять дверь и
в пятом часу утра уже топил печи, и никто не знал, когда он спит. Он очень любил откупоривать сельтерскую воду и делал это легко, бесшумно, не пролив ни одной капли.
— Ах, нет, уж извините!.. За советом этим вам лучше обратиться к какому-нибудь вашему адвокату! — воскликнула Елена. — Тот научит вас, куда и
в какой
суд подать вам на вашу жену жалобу: законы, вероятно, есть против этого строгие; ее посадят, конечно, за то
в тюрьму, разведут вас.
Члены верхотурского
суда, дабы не
подать повода к неосновательным обвинениям
в пристрастии, не решились представиться явно, но устроили секретную процессию, которая церемониальным маршем прошла мимо окон занимаемого Прокопом нумера. Причем подсудимый вышел на балкон и одарял проходящих мелкою монетой.
Европа давно уже изменила лицо свое; одни мы, русские, остаемся по-прежнему незыблемы, счастливы и непреоборимы…
В Европе, вследствие безначалия, давно есть нечего, а у нас, по-прежнему, всего
в изобилии. Идя постепенно, мы дожили до того, что даже Верхотурье увидело гласный
суд в стенах своих. Благо, Уральский хребет перейден, а там до Восточного океана уж рукой
подать!
У меня был очень добродетельный дяденька, который служил заседателем
в суде и которому, именно за добродетель его, было велено
подать в отставку.
В первом случае необходимо было: во-первых, ехать
в уездный город и нанимать прдьячего, который был бы искусен
в написании просьб; во-вторых, идти
в суд,
подать просьбу и там одарить всех, начиная с судьи и кончая сторожем, так как,
в противном случае, просьба может быть возвращена с надписанием; в-третьих, от времени до времени посылать секретарю деревенских запасов и писать ему льстивые письма; в-четвертых,
в терпении стяжать душу свою.
— Вероятно, его переведут теперь
в Изюм, но ежели и изюмский
суд откажет мне
в удовлетворении, тогда надобно будет опять
подавать на кассацию и просить о переводе дела
в Сумы… Но я не отступлю!
Иду, сударь,
в суд, а
в суде вижу: сидят все те"молодые люди", которые, помнишь, мне
в ту пору"бог
подаст!"сказали.
— Сначала слушали
в полтавском окружном
суде — кассацию
подал я; потом перенесли
в черниговский
суд — кассировал Довгочхун. Потом дело перенесли
в Харьков — опять кассирую я…
По всем приметам, это был Тимошка Белоус, тот самый беломестный казак [Беломестный казак — так называли свободных людей из крестьян
в XVIII
в., которые несли гарнизонную службу на южной границе Урала. За это они получали во владение пахотную землю, сенокосные угодья и были освобождены от
податей.], который сидел за дубинщину
в усторожской
судной избе и потом бежал. О нем уже ходили слухи, что он пристал к мятежникам и даже «атаманит».
— Я вольный человек, — говорил он рабочим, — а вас всех Гарусов озадачил… Кого одежей, кого харчами, кого скотиной, а я весь тут. Не по задатку пришел, а своей полной волей. А чуть што, сейчас пойду
в судную избу и скажу: Гарусов смертным боем убил мужика Трофима из Черного Яру. Не похвалят и Гарусова.
В горную канцелярию прошение на Гарусова
подам: не бей смертным боем.
Весь следующий день провел Иван Иванович как
в лихорадке. Ему все чудилось, что ненавистный сосед
в отмщение за это, по крайней мере, подожжет дом его. И потому он дал повеление Гапке поминутно обсматривать везде, не подложено ли где-нибудь сухой соломы. Наконец, чтобы предупредить Ивана Никифоровича, он решился забежать зайцем вперед и
подать на него прошение
в миргородский поветовый [Поветовый — уездный.]
суд.
В чем оно состояло, об этом можно узнать из следующей главы.
Почему и довожу оному поветовому
суду я, дворянин Иван, Никифоров сын, Довгочхун,
в надлежащее всеведение, если с оной бурой свиньи или согласившегося с нею дворянина Перерепенка означенная просьба взыщена не будет и по ней решение по справедливости и
в мою пользу не возымеет, то я, дворянин Иван, Никифоров сын, Довгочхун, о таковом оного
суда противозаконном потворстве
подать жалобу
в палату имею с надлежащим по форме перенесением дела.
— Точно, точно, да; зарезали; и пожалуйте мне лошадку до Мценска
подать объявление
в суд.
Белинской. Да что,
в самом деле, кто-нибудь из соседей, или исправник, или городничий не
подадут на нее просьбу? На это есть у нас
суд. Вашей госпоже плохо может быть.
Вы понимаете: они не хотели Марью Николаевну скандалить перед всем обществом, и вот и придрались к случаю. Через два дня
суд общества офицеров предложил мне
подать прошение об увольнении
в запас. Так и выкинули из полка, точно шелудивую собачонку… И поделом. Что ж… я справедлив: сам знаю, что заслужил. Ну… да, ничего… пассон! Еще пива? Благодарю, я не откажусь. Ву зот тре земабль [Вы очень любезны (от франц. Vuos etes tres aimable).]. Только мне как-то неловко все одному да одному…
Булычов. Ты примирился, когда тебя староста, Алексей Губин, обидел? Ты —
в суд подал на него, Звонцова адвокатом пригласил, за тебя архиерей вступился! А вот я
в какой
суд подам жалобу на болезнь мою? На преждевременную смерть? Ты — покорно умирать будешь? С тихой душой, да? Нет, — заорешь, застонешь.
— Будто! — произнес обычную свою фразу полицмейстер. — Он сам пишет другое, — прибавил он и
подал мне составленный им протокол,
в котором, между прочим, я увидел белый лист бумаги, на которой четкой рукой Иосафа было написано: «Кладу сам на себя руки, не столько ради страха
суда гражданского, сколько ради обманутой моей любви. Передайте ей о том».