Неточные совпадения
У Марфеньки на глазах были слезы. Отчего все изменилось? Отчего Верочка перешла из
старого дома? Где Тит Никоныч? Отчего бабушка не бранит ее, Марфеньку: не сказала даже ни слова за то, что, вместо недели, она пробыла в гостях две? Не любит больше? Отчего Верочка не ходит по-прежнему одна по полям и роще? Отчего все такие скучные, не
говорят друг с
другом, не дразнят ее женихом, как дразнили до отъезда? О чем молчат бабушка и Вера? Что сделалось
со всем домом?
С
другой стороны, я уже давно замечал, что почти все мои соседи, молодые и
старые, запуганные сначала моей ученостию, заграничной поездкой и прочими удобствами моего воспитания, не только успели совершенно ко мне привыкнуть, но даже начали обращаться
со мной не то грубовато, не то с кондачка, не дослушивали моих рассуждений и,
говоря со мной, уже «слово-ерика» более не употребляли.
— Да, да… Догадываюсь. Ну, я пошутил, вы забудьте на время о своей молодости и красоте, и
поговорим как хорошие
старые друзья. Если я не ошибаюсь, ваше замужество расстроилось?.. Да? Ну, что же делать… В жизни приходится
со многим мириться. Гм…
Такие разговоры повторялись каждый день с небольшими вариациями, но последнего слова никто не
говорил, а всё ходили кругом да около.
Старый Тит стороной вызнал, как думают
другие старики. Раза два, закинув какое-нибудь заделье, он объехал почти все покосы по Сойге и Култыму и везде сталкивался
со стариками. Свои туляки
говорили все в одно слово, а хохлы или упрямились, или хитрили. Ну, да хохлы сами про себя знают, а Тит думал больше о своем Туляцком конце.
— Здесь вас ожидают ваши
старые знакомые, —
говорил Захаревский, идя вслед за ним. — Вот они!.. — прибавил он, показывая на двух мужчин, выделившихся из толпы и подходящих к Вихрову. Один из них был в черной широкой и нескладной фрачной паре, а
другой, напротив, в узеньком коричневого цвета и
со светлыми пуговицами фраке, в серых в обтяжку брюках, с завитым хохолком и с нафабренными усиками.
И потому, когда Елена переступила
со сходни на палубу и ей загородили дорогу — с одной стороны этот самый моряк, а с
другой толстая
старая женщина с кульками в обеих руках, которая, задохнувшись от подъема, толклась и переваливалась на одном месте, она равнодушно поглядела на победоносного брюнета и сказала, как
говорят нерасторопной прислуге...
— Нет, родимый, ничего не узнал. Я и гонцам твоим
говорил, что нельзя узнать. А уж как старался-то я для твоей милости! Семь ночей сряду глядел под колесо. Вижу, едет боярыня по лесу, сам-друг
со старым человеком; сама такая печальная, а стар человек ее утешает, а боле ничего и не видно; вода замутится, и ничего боле не видно!
«Полно, варварка, проказничать
со мной; я
старый воробей, меня не обманешь, — сказал он, смеясь, — вставай-ка, я новые карточки привез, — и подойдя к постели и подсунув карты под подушку, он прибавил: — вот на зубок новорожденному!» — «
Друг мой, Андрей Михайлыч, —
говорила Софья Николавна, — ей-богу, я родила: вот мой сын…» На большой пуховой подушке, тоже в щегольской наволочке, под кисейным, на розовом атласе, одеяльцем в самом деле лежал новорожденный, крепкий мальчик; возле кровати стояла бабушка-повитушка, Алена Максимовна.
Изорин спал поперек нар, один опорок свалился на пол. Так и не пришлось мне
поговорить со старым товарищем по сцене: когда я зашел через месяц, его опять разыскали
друзья и увезли.
— Ну, да…Странно немножко, это правда…Но мы, во избежание лишних сплетен, уедем
друг от
друга только тогда, когда наш разрыв окрасится в казенный сургуч…Я улечу отсюда, когда я буду официально свободна…Впрочем, всё это вам неинтересно…Я так обрадовалась встрече
со старым знакомым и…
другом, что готова бессовестно выболтать все свои тайны и не тайны…
Поговорим о вас лучше…Вы как живете?