Неточные совпадения
Я сделался нравственным калекой: одна половина
души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил, — тогда как другая шевелилась и жила к услугам каждого, и этого никто не заметил, потому что никто не знал о существовании
погибшей ее половины; но вы теперь во мне разбудили воспоминание о ней, и я вам прочел ее эпитафию.
Это было глупо, но в этот вечер все мы были не очень умны. Наша маленькая усадьба казалась такой ничтожной под налетами бурной ночи, и в бесновании метели слышалось столько сознательной угрозы… Мы не были суеверны и знали, что это только снег и ветер. Но в их разнообразных голосах слышалось что-то, чему навстречу подымалось в
душе неясное, неоформленное, тяжелое ощущение… В этой усадьбе началась и погибла жизнь… И, как стоны
погибшей жизни, плачет и жалуется вьюга…
Умрете, но ваших страданий рассказ
Поймется живыми сердцами,
И заполночь правнуки ваши о вас
Беседы не кончат с друзьями.
Они им покажут, вздохнув от
души,
Черты незабвенные ваши,
И в память прабабки,
погибшей в глуши,
Осушатся полные чаши!..
Пускай долговечнее мрамор могил,
Чем крест деревянный в пустыне,
Но мир Долгорукой еще не забыл,
А Бирона нет и в помине.
— Всегда,
душа мой, так в романах. Как только герой спас бедное, но
погибшее создание, сейчас же он ей заводит швейную машинку.
И такой это день был осенний, сухой, солнце светит, а холодно, и ветер, и пыль несет, и желтый лист крутит; а я не знаю, какой час, и что это за место, и куда та дорога ведет, и ничего у меня на
душе нет, ни чувства, ни определения, что мне делать; а думаю только одно, что Грушина
душа теперь
погибшая и моя обязанность за нее отстрадать и ее из ада выручить.
Между тем начинало становиться темно. «
Погибшее, но милое создание!» — думал Калинович, глядя на соседку, и в
душу его запало не совсем, конечно, бескорыстное, но все-таки доброе желание: тронуть в ней, может быть давно уже замолкнувшие, но все еще чуткие струны, которые, он верил, живут в сердце женщины, где бы она ни была и чем бы ни была.
На рисунке дата и надпись: «Дорогому другу дяде Гиляю, защитнику и спасителю
души моей, едва не
погибшей ради углубленного изучения нравов и невредимо извлеченной из недр хитровской ночлежки ради „Дна“ в МХАТ в лето 1902 года. В. Симов».
— Вот она, — сказал он, возвращаясь ко мне с листочком почтовой бумаги, — и называется"История маленького
погибшего дитяти". Одну минуту внимания и ты узнаешь исповедь моей
души.
Вадим стоял перед ней, как Мефистофель перед
погибшею Маргаритой, с язвительным выражением очей, как раскаяние перед
душою грешника; сложа руки, он ожидал, чтоб она к нему обернулась, но она осталась в прежнем положении, хотя молвила прерывающимся голосом...
— Мечтатели, слабые
души, слепые… Что значат ваши средства перед силой, которая не считается ни с чем и последовательна в своих проявлениях? Нет, надо было принять десять присяг и, произнося слова клятвы, обдумывать средства мести за нас,
погибших, и для освобождения живых…
Когда касаются холодных рук моих
С небрежной смелостью красавиц городских
Давно бестрепетные руки, —
Наружно погружась в их блеск и суету,
Ласкаю я в
душе старинную мечту,
Погибших лет святые звуки.
Карантьев этот был недоучившийся студент, веселый и неглупый малый, с
душою, но совершенно сбившийся с толку и
погибший.
Это уж, кажется, не слабая натура, носившая в себе задатки добра, но
погибшая только вследствие своей лени и слабости; это сильная, злодейская
душа, талантливая только на мерзости всякого рода.
Человека, не разошедшегося с своими убеждениями, нельзя еще считать
погибшим; пока он знает, что идет поневоле не своей дорогой, и пока в
душе тяготится этим, еще нет сомнения, что он при первой возможности воротятся на путь чести и добра.
Вместо упреков в гибели Смелого — нежное сочувствие и безграничная щедрость! Вместо
погибшего четвероногого товарища — новый друг, о котором со сладким замиранием мечтала моя
душа! Это был лучший конь отцовской конюшни, самая быстрая лошадь из всех, каких мне когда-либо приходилось встречать, гнедой красавец кабардинской породы.
Ради милой девочки покинула она жизнь христовой невесты, горячей любовью, материнскими ласками, деннонощными заботами о сиротке наполнились ее дни, но не нарушила Дарья Сергевна строгого поста, не умалила теплых молитв перед Господом об упокоении
души погибшего в море раба Божия Мокея.
Первые русские скупщики пушнины появились на реке Самарге в 1900 году. Их было три человека; они прибыли из Хабаровска через Сихотэ-Алинь. Один из них в пути отморозил себе ноги. Двое вернулись назад, а больного оставили в юрте удэхейца Бага. Этот русский болел около двух месяцев и умер. Удэхейцы были в большом затруднении, как его хоронить и в какой загробный мир отвести его
душу, чтобы она не мешала людям. По-видимому, это им удалось, потому что дух
погибшего лоца не проявил себя ничем.
Он многого не понял в домах,
души погибающих женщин остались для него по-прежнему тайной, но для него ясно было, что дело гораздо хуже, чем можно было думать. Если та виноватая женщина, которая отравилась, называлась падшею, то для всех этих, которые плясали теперь под звуковую путаницу и говорили длинные отвратительные фразы, трудно было подобрать подходящее название. Это были не погибающие, а уже
погибшие.
Совершившееся несчастье тяжело, но, раз оно совершилось, человек не может изменить ничего; он на первых порах окончательно считает себя
погибшим, страшное отчаяние овладевает его
душой, но затем свыкается, и время, этот чудодейственный целитель всех невзгод, в конце концов делает свое дело.
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его
душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч
погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.
Нет! Сколько ни доказывай наши конторские политики, а никогда не соглашусь я, что эта война хороша. Какие глупости! Людей режут и
душат, а они уверяют, что это и надобно, что это и хорошо — потом, дескать, возьмем мы Берлин и справедливость восторжествует. Какая справедливость? Для кого? А если среди
погибших бельгийцев был вот такой же Илья Петрович, как и я (а почему ему и не быть?), то очень ему пригодится эта справедливость!