Неточные совпадения
То есть я не стану
повторять гнусной казенщины, обыкновенной в этих
объяснениях, что я играл, дескать, для игры, для ощущений, для наслаждений риска, азарта и проч., а вовсе не для барыша.
— Мадье де Монжо? —
повторил он вдруг опять на всю залу, не давая более никаких
объяснений, точно так же как давеча глупо
повторял мне у двери, надвигаясь на меня: Dolgorowky? Поляки вскочили с места, Ламберт выскочил из-за стола, бросился было к Андрееву, но, оставив его, подскочил к полякам и принялся униженно извиняться перед ними.
Кало часа по два показывал мне одни и те же изображения,
повторяя те же
объяснения в тысячный раз.
Я, однако, не удовольствовался таким
объяснением и
повторил мое замечание Евсеичу в присутствии Параши, и он сказал мне...
— Схожу-с! —
повторил капитан и, не желая возвращаться к брату, чтоб не встретиться там впредь до
объяснения с своим врагом, остался у Лебедева вечер. Тот было показывал ему свое любимое ружье, заставляя его заглядывать в дуло и говоря: «Посмотрите, как оно, шельма, расстрелялось!» И капитан смотрел, ничего, однако, не видя и не понимая.
— Я был виноват тогда. Теперь буду говорить иначе, даю вам слово: вы не услышите ни одного упрека. Не отказывайте мне, может быть, в последний раз.
Объяснение необходимо: ведь вы мне позволили просить у маменьки вашей руки. После того случилось много такого… что… словом — мне надо
повторить вопрос. Сядьте и продолжайте играть: маменька лучше не услышит; ведь это не в первый раз…
— И тебя то пугает, что он, вероятно, и здесь… здесь
повторит это… свое
объяснение? — бормотал Егор Егорыч.
Добрый властитель Москвы по поводу таких толков имел наконец серьезное
объяснение с обер-полицеймейстером; причем оказалось, что обер-полицеймейстер совершенно не знал ничего этого и, возвратясь от генерал-губернатора, вызвал к себе полицеймейстера, в районе которого случилось это событие, но тот также ничего не ведал, и в конце концов обнаружилось, что все это устроил без всякого предписания со стороны начальства толстенький частный пристав, которому обер-полицеймейстер за сию проделку предложил подать в отставку; но важеватый друг актеров, однако, вывернулся: он как-то долез до генерал-губернатора, встал перед ним на колени, расплакался и
повторял только: «Ваше сиятельство!
— Не замедлю-с, —
повторил Тулузов и действительно не замедлил: через два же дня он лично привез
объяснение частному приставу, а вместе с этим Савелий Власьев привел и приисканных им трех свидетелей, которые действительно оказались все людьми пожилыми и по платью своему имели довольно приличный вид, но физиономии у всех были весьма странные: старейший из них, видимо, бывший чиновник, так как на груди его красовалась пряжка за тридцатипятилетнюю беспорочную службу, отличался необыкновенно загорелым, сморщенным и лупившимся лицом; происходило это, вероятно, оттого, что он целые дни стоял у Иверских ворот в ожидании клиентов, с которыми и проделывал маленькие делишки; другой, более молодой и, вероятно, очень опытный в даче всякого рода свидетельских показаний, держал себя с некоторым апломбом; но жалчее обоих своих товарищей был по своей наружности отставной поручик.
Без
объяснения этого замечательного характера (
повторяю это), конечно, непонятно такое наглое воцарение Фомы Фомича в чужом доме; непонятна эта метаморфоза из шута в великого человека.
Он десятки раз косневшим языком
повторял самые нелепые
объяснения своего поведения, пока жене не надоедало слушать его глупости.
Председатель называл его Диогеном, циником, и очень забавлялся им, но беспрестанно
повторял: «Какой же он цензор, особенно при нынешнем уставе?» Желая вразумить меня, как осмотрительно и внимательно должно цензуровать журналы, он повел меня в кабинет и показал мне все, что он вымарывает красными чернилами из «Московского вестника» и из какого-то несчастного дюжинного романа; я пришел в совершенное недоумение, а выслушав
объяснения кн.
Таким образом, во все время царствования Екатерины русская литература постоянно
повторяла ту мысль, что писателям дана полная свобода откровенно высказывать все, что угодно. Мысль эта сделалась постоянным и непреложным мнением и много раз высказывалась и впоследствии, долго спустя после смерти Екатерины. Так, например, Карамзин в своей записке «О старой и новой России», указавши на свободу печати при Екатерине, приводит даже и
объяснение этого явления в таком виде...
Их сразу охватила тьма, и они исчезли друг для друга — только голоса да изредка прикосновение нарушали чувство странной, всеобъемлющей пустоты. Но звезд было много, и горели они ярко, и скоро Алексей Петрович там, где деревья были реже, стал различать возле себя высокий и грузный силуэт отца. От темноты, от воздуха, от звезд он почувствовал нежность к этому темному, едва видимому, и снова
повторил свои успокоительные
объяснения.
— Некоторые дополнительные сведения и
объяснения по поводу доноса, — вразумительнее
повторили благонамеренно-либеральные бакенбарды.
И так как мальчик-француз не понимал, чего от него хотят, то Ковшиков прибегнул к наглядному
объяснению. Взяв в одну руку кусок солонины и указывая другой на крошево Бастрюкова, он сунул свой кусок в рот и
повторял...
«Вот вы как ее любите!» — умственно
повторил Теркин слова Калерии. Он совсем в ту минуту не любил Серафимы, был далек от нее сердцем, в нем говорила только боязнь новых тяжелых
объяснений, нежелание грязнить свою исповедь тем, чего он мог наслушаться от Серафимы о Калерии, и как сам должен будет выгораживать себя.
— Очень просто, — невозмутимо отвечал тот и
повторил уже раз данное князем
объяснение.
Я тогда, помнишь, Маша, в наше первое
объяснение, резко высказался об них как о людях, и готов
повторить теперь то же самое: как характеры, как общественные деятели в настоящий момент они — жалкий и до мозга костей изолгавшийся народ; но как литературное поколение я первый всегда и везде буду защищать их и сниму перед ними шапку.
— Потише! Вы, во-первых, у меня; а во-вторых, я,
повторяю, не обязан вам ни каким-либо
объяснением, ни оправданием. Если вы позволите себе сказать хоть одно оскорбительное слово — предупреждаю вас, что я шутить не буду. Я стреляю не хуже всякого парижского журналиста.