Неточные совпадения
Дети бегали по всему дому, как потерянные; Англичанка поссорилась
с экономкой и написала записку приятельнице, прося приискать ей новое место; повар ушел еще вчера со двора, во
время обеда; черная кухарка и кучер просили расчета.
В то
время как Степан Аркадьич приехал в Петербург для исполнения самой естественной, известной всем служащим, хотя и непонятной для неслужащих, нужнейшей обязанности, без которой нет возможности служить, — напомнить о себе в министерстве, — и при исполнении этой обязанности, взяв почти все деньги из дому, весело и приятно проводил
время и на скачках и на дачах, Долли
с детьми переехала в деревню, чтоб уменьшить сколько возможно расходы.
Первое
время деревенской жизни было для Долли очень трудное. Она живала в деревне в детстве, и у ней осталось впечатление, что деревня есть спасенье от всех городских неприятностей, что жизнь там хотя и не красива (
с этим Долли легко мирилась), зато дешева и удобна: всё есть, всё дешево, всё можно достать, и
детям хорошо. Но теперь, хозяйкой приехав в деревню, она увидела, что это всё совсем не так, как она думала.
Оставшись одна, Долли помолилась Богу и легла в постель. Ей всею душой было жалко Анну в то
время, как она говорила
с ней; но теперь она не могла себя заставить думать о ней. Воспоминания о доме и
детях с особенною, новою для нее прелестью, в каком-то новом сиянии возникали в ее воображении. Этот ее мир показался ей теперь так дорог и мил, что она ни за что не хотела вне его провести лишний день и решила, что завтра непременно уедет.
Во
время же игры Дарье Александровне было невесело. Ей не нравилось продолжавшееся при этом игривое отношение между Васенькой Весловским и Анной и та общая ненатуральность больших, когда они одни, без
детей, играют в детскую игру. Но, чтобы не расстроить других и как-нибудь провести
время, она, отдохнув, опять присоединилась к игре и притворилась, что ей весело. Весь этот день ей всё казалось, что она играет на театре
с лучшими, чем она, актерами и что ее плохая игра портит всё дело.
Она теперь
с радостью мечтала о приезде Долли
с детьми, в особенности потому, что она для
детей будет заказывать любимое каждым пирожное, а Долли оценит всё ее новое устройство. Она сама не знала, зачем и для чего, но домашнее хозяйство неудержимо влекло ее к себе. Она, инстинктивно чувствуя приближение весны и зная, что будут и ненастные дни, вила, как умела, свое гнездо и торопилась в одно
время и вить его и учиться, как это делать.
Вернувшись в начале июня в деревню, он вернулся и к своим обычным занятиям. Хозяйство сельское, отношения
с мужиками и соседями, домашнее хозяйство, дела сестры и брата, которые были у него на руках, отношения
с женою, родными, заботы о
ребенке, новая пчелиная охота, которою он увлекся
с нынешней весны, занимали всё его
время.
Целый день этот Левин, разговаривая
с приказчиком и мужиками и дома разговаривая
с женою,
с Долли,
с детьми ее,
с тестем, думал об одном и одном, что занимало его в это
время помимо хозяйственных забот, и во всем искал отношения к своему вопросу: «что же я такое? и где я? и зачем я здесь?»
Но и не глядясь в зеркало, она думала, что и теперь еще не поздно, и она вспомнила Сергея Ивановича, который был особенно любезен к ней, приятеля Стивы, доброго Туровцына, который вместе
с ней ухаживал за ее
детьми во
время скарлатины и был влюблен в нее.
Маленькая горенка
с маленькими окнами, не отворявшимися ни в зиму, ни в лето, отец, больной человек, в длинном сюртуке на мерлушках и в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по комнате, и плевавший в стоявшую в углу песочницу, вечное сиденье на лавке,
с пером в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце»; вечный шарк и шлепанье по комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся в то
время, когда
ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
Они были отданы по двенадцатому году в Киевскую академию, потому что все почетные сановники тогдашнего
времени считали необходимостью дать воспитание своим
детям, хотя это делалось
с тем, чтобы после совершенно позабыть его.
Несмотря, однако ж, на эту наружную угрюмость и дикость, Захар был довольно мягкого и доброго сердца. Он любил даже проводить
время с ребятишками. На дворе, у ворот, его часто видели
с кучей
детей. Он их мирит, дразнит, устроивает игры или просто сидит
с ними, взяв одного на одно колено, другого на другое, а сзади шею его обовьет еще какой-нибудь шалун руками или треплет его за бакенбарды.
— Врешь, пиши:
с двенадцатью человеками
детей; оно проскользнет мимо ушей, справок наводить не станут, зато будет «натурально»… Губернатор письмо передаст секретарю, а ты напишешь в то же
время и ему, разумеется, со вложением, — тот и сделает распоряжение. Да попроси соседей: кто у тебя там?
— Известно что… поздно было: какая академия после чада петербургской жизни! —
с досадой говорил Райский, ходя из угла в угол, — у меня, видите, есть имение, есть родство, свет… Надо бы было все это отдать нищим, взять крест и идти… как говорит один художник, мой приятель. Меня отняли от искусства, как
дитя от груди… — Он вздохнул. — Но я ворочусь и дойду! — сказал он решительно. —
Время не ушло, я еще не стар…
Во-первых, мне стало ясно, как дважды два, что из старика, даже почти еще бодрого и все-таки хоть сколько-нибудь разумного и хоть
с каким-нибудь да характером, они, за это
время, пока мы
с ним не виделись, сделали какую-то мумию, какого-то совершенного
ребенка, пугливого и недоверчивого.
Лиза,
дети, работа, о, как мы мечтали обо всем этом
с нею, здесь мечтали, вот тут, в этих комнатах, и что же? я в то же
время думал об Ахмаковой, не любя этой особы вовсе, и о возможности светского, богатого брака!
— И прекрасно сделали. Я непременно сам доложу, — сказал барон, совсем непохоже выражая сострадание на своем веселом лице. — Очень трогательно. Очевидно, она была
ребенок, муж грубо обошелся
с нею, это оттолкнуло ее, и потом пришло
время, они полюбили… Да, я доложу.
В то
время Нехлюдов, воспитанный под крылом матери, в 19 лет был вполне невинный юноша. Он мечтал о женщине только как о жене. Все же женщины, которые не могли, по его понятию, быть его женой, были для него не женщины, а люди. Но случилось, что в это лето, в Вознесенье, к тетушкам приехала их соседка
с детьми: двумя барышнями, гимназистом и
с гостившим у них молодым художником из мужиков.
— Ох,
дети,
дети, как опасны ваши лета. Нечего делать, птенцы, придется
с вами просидеть не знаю сколько. А время-то, время-то, ух!
Он долго потом рассказывал, в виде характерной черты, что когда он заговорил
с Федором Павловичем о Мите, то тот некоторое
время имел вид совершенно не понимающего, о каком таком
ребенке идет дело, и даже как бы удивился, что у него есть где-то в доме маленький сын.
Списавшись
с Федором Павловичем и мигом угадав, что от него денег на воспитание его же
детей не вытащишь (хотя тот прямо никогда не отказывал, а только всегда в этаких случаях тянул, иногда даже изливаясь в чувствительностях), он принял в сиротах участие лично и особенно полюбил младшего из них, Алексея, так что тот долгое
время даже и рос в его семействе.
Ему предстояло одно очень важное собственное дело, и на вид какое-то почти даже таинственное, между тем
время уходило, а Агафья, на которую можно бы было оставить
детей, все еще не хотела возвратиться
с базара.
Тут мы нашли брошенные инородческие юрты и старые развалившиеся летники. Дерсу мне сообщил, что раньше на реке Ното жили удэгейцы (четверо мужчин и две женщины
с тремя
детьми), но китайцы вытеснили их на реку Ваку. В настоящее
время по всей долине Ното охотничают и соболюют одни манзы.
Вторая мысль, укоренившаяся во мне
с того
времени, состояла в том, что я гораздо меньше завишу от моего отца, нежели вообще
дети. Эта самобытность, которую я сам себе выдумал, мне нравилась.
Я в это
время разбавила водой остаток бульона для
детей и думала уделить ему немного, уверивши его, что я уже ела, как вдруг он входит
с кульком и бутылкой, веселый и радостный, как бывало.
Цыгане эти таскались до Тобольска и Ирбита, продолжая
с незапамятных
времен свою вольную бродячую жизнь,
с вечным ученым медведем и ничему не ученными
детьми,
с коновалами, гаданьем и мелким воровством.
Мы были уж очень не
дети; в 1842 году мне стукнуло тридцать лет; мы слишком хорошо знали, куда нас вела наша деятельность, но шли. Не опрометчиво, но обдуманно продолжали мы наш путь
с тем успокоенным, ровным шагом, к которому приучил нас опыт и семейная жизнь. Это не значило, что мы состарелись, нет, мы были в то же
время юны, и оттого одни, выходя на университетскую кафедру, другие, печатая статьи или издавая газету, каждый день подвергались аресту, отставке, ссылке.
Дети вообще проницательнее, нежели думают, они быстро рассеиваются, на
время забывают, что их поразило, но упорно возвращаются, особенно ко всему таинственному или страшному, и допытываются
с удивительной настойчивостью и ловкостью до истины.
В самом деле, большей частию в это
время немца при
детях благодарят, дарят ему часы и отсылают; если он устал бродить
с детьми по улицам и получать выговоры за насморк и пятны на платьях, то немец при
детях становится просто немцем, заводит небольшую лавочку, продает прежним питомцам мундштуки из янтаря, одеколон, сигарки и делает другого рода тайные услуги им.
Дети расходятся, а супруги остаются еще некоторое
время под липами. Арсений Потапыч покуривает трубочку и загадывает. Кажется, нынешнее лето урожай обещает. Сенокос начался благополучно; рожь налилась, подсыхать начинает; яровое тоже отлично всклочилось. Коли хлеба много уродится,
с ценами можно будет и обождать. Сначала только часть запаса продать, а потом, как цены повеселеют, и остальное.
Хотя в нашем доме было достаточно комнат, больших, светлых и
с обильным содержанием воздуха, но это были комнаты парадные;
дети же постоянно теснились: днем — в небольшой классной комнате, а ночью — в общей детской, тоже маленькой,
с низким потолком и в зимнее
время вдобавок жарко натопленной.
Отец Василий был доволен своим приходом: он получал
с него до пятисот рублей в год и, кроме того, обработывал свою часть церковной земли. На эти средства в то
время можно было прожить хорошо, тем больше, что у него было всего двое детей-сыновей, из которых старший уже кончал курс в семинарии. Но были в уезде и лучшие приходы, и он не без зависти указывал мне на них.
К чаю полагался крохотный ломоть домашнего белого хлеба; затем завтрака не было, так что
с осьми часов до двух (
время обеда)
дети буквально оставались без пищи.
— Что ж так-то сидеть! Я всю дорогу шел, работал. День или два идешь, а потом остановишься, спросишь, нет ли работы где. Где попашешь, где покосишь, пожнешь.
С недельку на одном месте поработаешь, меня в это
время кормят и на дорогу хлебца дадут, а иной раз и гривенничек. И опять в два-три дня я свободно верст пятьдесят уйду. Да я, тетенька, и другую работу делать могу: и лапоть сплету, и игрушку для
детей из дерева вырежу, и на охоту схожу, дичинки добуду.
Ровно в девять часов в той же гостиной подают завтрак. Нынче завтрак обязателен и представляет подобие обеда, а во
время оно завтракать давали почти исключительно при гостях, причем ограничивались тем, что ставили на стол поднос, уставленный закусками и эфемерной едой, вроде сочней, печенки и т. п. Матушка усердно потчует деда и ревниво смотрит, чтоб
дети не помногу брали. В то
время она накладывает на тарелку целую гору всякой всячины и исчезает
с нею из комнаты.
Вот уже в ясный морозный день красногрудый снегирь, словно щеголеватый польский шляхтич, прогуливался по снеговым кучам, вытаскивая зерно, и
дети огромными киями гоняли по льду деревянные кубари, между тем как отцы их спокойно вылеживались на печке, выходя по
временам,
с зажженною люлькою в зубах, ругнуть добрым порядком православный морозец или проветриться и промолотить в сенях залежалый хлеб.
Но во
время турецкой войны
дети и внуки кимряков были «вовлечены в невыгодную сделку», как они объясняли на суде, поставщиками на армию, которые дали огромные заказы на изготовление сапог
с бумажными подметками. И лазили по снегам балканским и кавказским солдаты в разорванных сапогах, и гибли от простуды… И опять
с тех пор пошли бумажные подметки… на Сухаревке, на Смоленском рынке и по мелким магазинам
с девизом «на грош пятаков» и «не обманешь — не продашь».
Во
время перерыва, за чайным столом, уставленным закусками и водкой, зашел общий разговор, коснувшийся, между прочим, школьной реформы. Все единодушно осуждали ее
с чисто практической точки зрения: чем виноваты
дети, отцы которых волею начальства служат в Ровно? Путь в университет им закрыт, а университет тогда представлялся единственным настоящим высшим учебным заведением.
Одно
время служил у отца кучер Иохим, человек небольшого роста,
с смуглым лицом и очень светлыми усами и бородкой. У него были глубокие и добрые синие глаза, и он прекрасно играл на дудке. Он был какой-то удачливый, и все во дворе его любили, а мы,
дети, так и липли к нему, особенно в сумерки, когда он садился в конюшне на свою незатейливую постель и брал свою дудку.
Не знаю, какие именно «большие секреты» она сообщила сестре, но через некоторое
время в городе разнесся слух, что Басина внучка выходит замуж. Она была немного старше меня, и восточный тип делал ее еще более взрослой на вид. Но все же она была еще почти
ребенок, и в первый раз, когда Бася пришла к нам со своим товаром, моя мать сказала ей
с негодующим участием...
Однажды отец
с матерью долго ночью засиделись у Рыхлинских. Наконец сквозь дремоту я услышал грохот нашей брички во дворе, а через некоторое
время совсем проснулся от необычайного ощущения: отец и мать, оба одетые, стояли в спальне и о чем-то горячо спорили, забыв, очевидно, и о позднем часе, и о спящих
детях. Разговор шел приблизительно такой...
Однажды в это
время я вбежал в спальню матери и увидел отца и мать
с заплаканными лицами. Отец нагнулся и целовал ее руку, а она ласково гладила его по голове и как будто утешала в чем-то, как
ребенка. Я никогда ранее не видел между отцом и матерью ничего подобного, и мое маленькое сердчишко сжалось от предчувствия.
К счастью или к несчастью, около этого
времени в наш город приехал учитель танцев, и моя мать условилась
с Линдгорст пригласить его для обучения
детей совместно.
Но через некоторое
время мы,
дети, стали замечать, что наша жизнерадостная тетка часто приходит
с заплаканными глазами, запирается
с моей матерью в комнате, что-то ей рассказывает и плачет.
Именно
с такими мыслями возвращался в Заполье Галактион и последнюю станцию особенно торопился. Ему хотелось поскорее увидеть жену и
детей. Да, он соскучился о них. На
детей в последнее
время он обращал совсем мало внимания, и ему делалось совестно. И жены совестно. Подъезжая к городу, Галактион решил, что все расскажет жене, все до последней мелочи, вымолит прощение и заживет по-новому.
Стабровский в последнее
время часто менял
с Устенькой тон. Он то говорил ей ты, как прежде, когда она была
ребенком, то переходил на деловое вы. Когда Устенька уходила, Стабровский пошутил...
При мне, например, в Александровске всякий раз во
время обедни переднюю половину церкви занимали чиновники и их семьи; затем следовал пестрый ряд солдаток, надзирательских жен и женщин свободного состояния
с детьми, затем надзиратели и солдаты, и уже позади всех у стены поселенцы, одетые в городское платье, и каторжные писаря.
8 сентября, в праздник, я после обедни выходил из церкви
с одним молодым чиновником, и как раз в это
время несли на носилках покойника; несли четверо каторжных, оборванные,
с грубыми испитыми лицами, похожие на наших городских нищих; следом шли двое таких же, запасных, женщина
с двумя
детьми и черный грузин Келбокиани, одетый в вольное платье (он служит писарем и зовут его князем), и все, по-видимому, спешили, боясь не застать в церкви священника.
Г-н Сузуки не скрывал своего восторга и оглядывал орден со всех сторон блестящими глазами, как
ребенок игрушку; на его «красивом и мужественном» лице я читал борьбу; ему хотелось поскорее побежать к себе и показать орден своей молоденькой жене (он недавно женился), и в то же
время вежливость требовала, чтобы он оставался
с гостями.
Куропатки имеют решительную склонность к обществу и никогда не попадаются в одиночку, даже парами, исключая
время вывода
детей, в чем сходны
с ними тетерева.