Неточные совпадения
— Это пять минут ходьбы отсюда, — говорила Надежда Васильевна, когда они выходили из ворот. — Из ворот сейчас налево, спустимся
к реке, а потом
повернем за угол, — тут и колпаковское гнездо.
Путь А.И. Мерзлякова начинался от фанзы удэгейца Сиу Ху и шел прямо на восток, пересекая несколько маленьких перевальчиков. Перейдя речку Хуля, он
повернул к северо-востоку, затем пересек еще одну
реку — Шооми (в верховьях) — и через 3 суток вышел на
реку Кулумбе. Здесь, около скалы Мафа, он где-то видел выходы каменного угля на поверхность. После перевала по другой безымянной горной речке он пришел на
реку Найну, прямо
к корейским фанзам.
Я не пошел туда, а
повернул вправо по ключику Ада, чтобы выйти в один из верхних притоков соседней
реки Кумуху, намереваясь по ней спуститься
к морю. В сумерки мы немного не дошли до водораздела и стали биваком в густом лесу.
В 11 часов утра мы распрощались с Арму и круто
повернули к востоку. Здесь был такой же пологий подъем, как и против
реки Такунчи. Совершенно незаметно мы поднялись на Сихотэ-Алинь и подошли
к восточному его обрыву. В это время туман рассеялся, и мы могли ориентироваться.
Следы все время шли по
реке. По ним видно было, что китаец уже не пытался перелезать через бурелом, а обходил его стороной. Та
к прошли мы еще с полчаса. Но вот следы круто
повернули в сторону. Мы направились по ним. Вдруг с соседнего дерева слетели две вороны.
В этот день мы дошли до устья
реки Буй, которую китайцы называют Уленгоу [У-лянь-гоу — пять сходящихся (связанных) долин.]. Тут мы должны были расстаться с Кусуном и
повернуть к Сихотэ-Алиню.
Ночью он дошел до Такемы и
повернул обратно, а на рассвете подошел
к реке Кулумбе, подавая сиреной сигналы, которые я и принял за рев изюбра.
Осмотр
реки Шооми отнял довольно много времени. После полудня мы
повернули назад,
к морю, и направились
к горам, расположенным с левой стороны долины. Удэгейцы называют их Саха-дуони и Канда-дуони (мыс Черта Канда). Каждая из них высотой около 240 м.
Достигнув водораздела, мы
повернули на север и пошли вдоль хребта
к истокам
реки Лиственничной.
За водоразделом мы нашли ручей, который привел нас
к реке Дананце, впадающей в Кулумбе (верхний приток Имана). Пройдя по ней 10 км, мы
повернули на восток и снова взобрались на Сихотэ-Алинь, а затем спустились
к реке Да-Лазагоу (приток Сицы). Название это китайское и в переводе означает Падь больших скал.
Подкрепив свои силы едой, мы с Дерсу отправились вперед, а лошади остались сзади. Теперь наша дорога стала подыматься куда-то в гору. Я думал, что Тютихе протекает здесь по ущелью и потому тропа обходит опасное место. Однако я заметил, что это была не та тропа, по которой мы шли раньше. Во-первых, на ней не было конных следов, а во-вторых, она шла вверх по ручью, в чем я убедился, как только увидел воду. Тогда мы решили
повернуть назад и идти напрямик
к реке в надежде, что где-нибудь пересечем свою дорогу.
Пройдя по
реке 5 км, мы
повернули на восток
к морю.
Утром мне доложили, что Дерсу куда-то исчез. Вещи его и ружье остались на месте. Это означало, что он вернется. В ожидании его я пошел побродить по поляне и незаметно подошел
к реке. На берегу ее около большого камня я застал гольда. Он неподвижно сидел на земле и смотрел в воду. Я окликнул его. Он
повернул ко мне свое лицо. Видно было, что он провел бессонную ночь.
Поравнявшись с горой Кабаргой, мы
повернули на восток
к фанзе Хаудиен [Хоу-дяиз — второй (задний) постоялый двор.], расположенной на другой стороне Уссури, около устья
реки Ситухе [Ши-тоу-хе — каменистая речка.].
В таком прескверном настроении Родион Антоныч миновал главную заводскую площадь, на которую выходило своим фасадом «Главное кукарское заводоуправление», спустился под гору, где весело бурлила бойкая
река Кукарка, и затем, обогнув красную кирпичную стену заводских фабрик,
повернул к пруду, в широкую зеленую улицу.
Черкесской конь, привыкший переплывать горные потоки, с первого размаха вынес его на середину
реки; он
повернул его по течению, но не успел бы спасти погибающую, если б,
к счастию, ей не удалось схватиться за один куст, растущий на небольшом острове, вокруг которого вода кипела и крутилась ужасным образом.
Но они не рассчитали. Вода была слишком высока. Лодка ударилась носом о мостовую настилку, течение тотчас же
повернуло ее боком, прижало
к мосту, и вдруг Астреин с ужасом увидел, как вся
река хлынула в лодку.
Когда я на почтовой тройке подъехал
к перевозу, уже вечерело. Свежий, резкий ветер рябил поверхность широкой
реки и плескал в обрывистый берег крутым прибоем. Заслышав еще издали почтовый колокольчик, перевозчики остановили «плашкот» и дождались нас. Затормозили колеса, спустили телегу, отвязали «чалки». Волны ударили в дощатые бока плашкота, рулевой круто
повернул колесо, и берег стал тихо удаляться от нас, точно отбрасываемый ударявшею в него зыбью.
Свияга — та еще лучше куролесит: подошла
к Симбирску, версты полторы до Волги остается, — нет, повернула-таки в сторону и пошла с Волгой рядом: Волга на полдень, она на полночь, и верст триста
реки друг дружке навстречу текут, а слиться не могут.
Вслед затем он
повернул назад
к реке, сказав, что удачи нам сегодня не будет и поэтому не стоит напрасно тратить время. Я уступил.
Другой раз с
реки Ваку он прошел на
реку Улахе, поднялся по ней до половины и,
повернув назад, вышел
к урочищу Анучино и оттуда
к Уссурийской железной дороге.
Еще через год (в 1870 году) горный инженер И. Боголюбский в поисках рудных месторождений пошел по
реке Уссури
к Владивостоку, оттуда тропой на
реку Сучан и на
реку Ванчин и побывал в заливе Ольги, Собрав сведения о землях прибрежного района
к северу от Ольгинского поста, он в сопровождении китайцев сделал попытку проникнуть на
реку Тетюхе, но его проводник-китаец умышленно или нечаянно заблудился, и он; не дойдя до намеченного пункта семи километров,
повернул назад.
Затем он поднялся по
реке Лефу, но не дошел до ее истоков и приблизительно с половины пути
повернул к юго-западу, вышел на
реку Суйфун и спустился по ней до Амурского залива, названного так потому, что устье Суйфуна в то время принималось за устье Амура.
Лодка медленно проплыла несколько аршин, постепенно заворачивая вбок, и наконец остановилась. Все притихли. Две волны ударились о берега, и поверхность
реки замерла. С луга тянуло запахом влажного сена, в Санине лаяли собаки. Где-то далеко заржала лошадь в ночном. Месяц слабо дрожал в синей воде, по поверхности
реки расходились круги. Лодка
повернула боком и совсем приблизилась
к берегу. Дунул ветер и слабо зашелестел в осоке, где-то в траве вдруг забилась муха.
Взгляд его упал на синеющий вблизи плес
реки, далее — на темную стену заказника и
повернул вправо и назад,
к нагорному берегу, где за полверсты виднелись парк и усадьба.
Атаманский челн повернулся, за ним
повернули и другие и стали приставать
к берегу,
к намеченному Миняем месту. Невиданное прежде зрелище представилось им. В отвесном скалистом берегу оказалось глубокое ущелье, точно ложе высохшей
реки, куда Чусовая не могла направить свои воды, так как дно ущелья было выше уровня ее воды и поднималось постепенно в гору, между высоко нависшими скалами.