Неточные совпадения
«Новая сия Иезавель, [По библейскому преданию, Иезавель, жена царя Израиля Ахава, навлекла своим греховным
поведением гнев бога на израильский
народ.] — говорит об Аленке летописец, — навела на наш город сухость».
— Ведь это, знаете, даже смешно, что для вас судьба 150-миллионного
народа зависит от
поведения единицы, да еще такой, как Гришка Распутин…
Я вам признаюсь, ведь все ваше
поведение для меня было всегда очень подозрительно; я и сам думал, что вы за господин такой, что ко всем ездите и всех просите: «посоветуйте мне, бога ради», да все твердите: «
народ, села, села,
народ»…
После случая с Христиной пробовал я работать в городе, да не по недугу оказалось это мне — тесно и душно.
Народ мастеровой не нравится наготою души своей и открытой манерой отдавать себя во власть хозяину: каждый всем своим
поведением как бы кричит...
«С прекращением прямой, существовавшей доселе, власти помещика над своими крестьянами, — говорит он, — у последних может родиться своеволие и те пороки
народа свободного (!), которым развиваться не допускала единственно власть помещика и строгий его надзор за
поведением крестьян» (стр. 91).
Конечно, по хозяйской части, как и в купеческом деле, много и глупого счастья бывает, а если насчет работников взять, так все едино-единственно зависит от того, кто как ремесло в толк взял, а другая главная пружина состоит и в том: каков ты и в
поведении, особенно нонече, потому что
народ год от года стал баловатее: иной парень бывает по мастерству и не так расторопен, да
поведения смирного, так он для хозяина нужней первейшего работника.
Для довершения картины, среди
народа явилось и духовенство. Из-за забора глядел дьячок. Воевода велел его привести и спросил зачем он там стоит. «Смотрю что делается» — отвечал тот. Он похвалил его за спокойное
поведение, советовал также вести себя и впредь, объявил о совершенной веротерпимости при наступающей власти польского короля и подал дьячку, в знак высокой своей милости, свою воеводскую руку. Тема для донесения жонду и для вариаций европейской журналистики была богатая.
Князья Шуйские, Бельские и Глинские были главными виновниками всех неурядиц во время малолетства великого князя, от которых страдал
народ православный. Они своим недостойным
поведением подавали дурные примеры восприимчивому от природы Иоанну.
Поведение регента стало нестерпимо. На улицах, несмотря на ужасы, творившиеся в застенках Тайной канцелярии, собирались мрачные толпы
народа, откуда слышался ропот.
Причина бедственного положения христианских
народов — отсутствие среди христианских
народов общего им всем высшего понимания смысла жизни, веры и вытекающего из него руководства
поведения.
Вот это-то признание закона любви высшим законом жизни человеческой и ясно выраженное руководство
поведения, вытекающее из христианского учения о любви, одинаковой к врагам, к людям ненавидящим, обижающим, проклинающим нас, и составляют ту особенность учения Христа, которая, давая учению о любви и вытекающему из него руководству точное, определенное значение, неизбежно влечет за собой полное изменение установившегося устройства жизни не только христианских, но и всех
народов мира.
Повторялось это много раз в истории, но никогда, я думаю, этот разлад между образом жизни людей, отставших от религиозного уяснения смысла жизни и вытекающего из него руководства
поведения, не был так велик, каков он теперь среди христианских
народов, не принявших открытого им христианского учения в истинном его значении и вытекающего из этого учения руководства
поведения, а живущих и продолжающих жить прежней языческой жизнью.
Разлад этот в жизни христианских
народов в особенности велик, я думаю, потому, что объяснение понимания жизни, внесенное христианством в сознание
народов, слишком далеко опередило склад жизни
народов, принявших его, а потому и вытекающее из него руководство
поведения было слишком противоположно не только личным привычкам людей, но и всему складу жизни языческих
народов, принявших христианское учение.
Когда же случается то, что и не может не случаться, так как объяснение смысла жизни и вытекающее из него руководство
поведения никогда не бывает последним, а постоянно всё более и более уясняется, — когда случается то, что понимание смысла жизни, ставшее более точным и определенным, требует вытекающего из этого уяснения иного, чем прежнее, руководства
поведения, жизнь же
народа или
народов продолжает идти попрежнему, то жизнь таких
народов бывает и разъединенной и бедственной.
В то время, когда на юбилее московского актера упроченное тостом явилось общественное мнение, начавшее карать всех преступников; когда грозные комиссии из Петербурга поскакали на юг ловить, обличать и казнить комиссариатских злодеев; когда во всех городах задавали с речами обеды севастопольским героям и им же, с оторванными руками и ногами, подавали трынки, встречая их на мостах и дорогах; в то время, когда ораторские таланты так быстро развились в
народе, что один целовальник везде и при всяком случае писал и печатал и наизусть сказывал на обедах речи, столь сильные, что блюстители порядка должны были вообще принять укротительные меры против красноречия целовальника; когда в самом аглицком клубе отвели особую комнату для обсуждения общественных дел; когда появились журналы под самыми разнообразными знаменами, — журналы, развивающие европейские начала на европейской почве, но с русским миросозерцанием, и журналы, исключительно на русской почве, развивающие русские начала, однако с европейским миросозерцанием; когда появилось вдруг столько журналов, что, казалось, все названия были исчерпаны: и «Вестник», и «Слово», и «Беседа», и «Наблюдатель», и «Звезда», и «Орел» и много других, и, несмотря на то, все являлись еще новые и новые названия; в то время, когда появились плеяды писателей, мыслителей, доказывавших, что наука бывает народна и не бывает народна и бывает ненародная и т. д., и плеяды писателей, художников, описывающих рощу и восход солнца, и грозу, и любовь русской девицы, и лень одного чиновника, и дурное
поведение многих чиновников; в то время, когда со всех сторон появились вопросы (как называли в пятьдесят шестом году все те стечения обстоятельств, в которых никто не мог добиться толку), явились вопросы кадетских корпусов, университетов, цензуры, изустного судопроизводства, финансовый, банковый, полицейский, эманципационный и много других; все старались отыскивать еще новые вопросы, все пытались разрешать их; писали, читали, говорили проекты, все хотели исправить, уничтожить, переменить, и все россияне, как один человек, находились в неописанном восторге.