Неточные совпадения
Тебе
на голову
валятся каменья, а ты в страсти думаешь, что летят розы
на тебя, скрежет зубов будешь принимать за музыку, удары от
дорогой руки покажутся нежнее ласк матери.
Ну, чем же я, Бакула, не боярин!
Вались, народ,
на мой широкий двор,
На трех столбах да
на семи подпорках!
Пожалуйте, князья, бояре, просим.
Несите мне подарки
дорогиеИ кланяйтесь, а я ломаться буду.
— В ту пору воз с сеном плохо навили, — говорил он, — и начал он по
дороге на сторону
валиться. Мужик-то лошадь под уздцы вел, а я сбоку шел, плечом подпирал. Ну, и случилось.
Скитники
на брезгу уже ехали дальше. Свои лесные сани они оставили у доброхота Василия, а у него взамен взяли обыкновенные пошевни, с отводами и подкованными полозьями. Теперь уж
на раскатах экипаж не
валился набок, и старики переглядывались. Надо полагать, он отстал. Побился-побился и бросил. Впрочем, теперь другие интересы и картины захватывали их. По
дороге то и дело попадались пешеходы, истомленные, худые, оборванные, с отупевшим от истомы взглядом. Это брели из голодавших деревень в Кукарский завод.
Сад опустел и обнажился;
на дорожках лежала толстая стлань желтых, мокрых от дождя листьев; плетневый частокол местами совсем
повалился, местами еще держался кой-как
на весу, как будто силился изобразить собой современное европейское равновесие; за садом виднелась бесконечная, безнадежная равнина; берега пруда были размыты и почернели; обок с усадьбой темнели два ряда жалких крестьянских изб, уныло глядевших друг
на друга через
дорогу, по которой ни проехать, ни пройти невозможно.
Глоток воды оживляет его
на несколько минут, но в конце концов человек без памяти
валится на пыльную и жесткую
дорогу.
— Вы бы спросили, ел ли еще нынче Сашка-то что-нибудь. Что ж, бейте, коли вам собака
дороже человека, — проговорил Сашка. Но тут же получил такой страшный удар кулаком в лицо, что упал, стукнулся головой о перегородку и, схватясь рукой за нос, выскочил в дверь и
повалился на ларе в коридоре.
Тот добрый человек был Патап Максимыч Чапурин. Спознал он Сергея Андреича, видит — человек хороший, добрый, да хоть ретив и умен — а взялся не за свое дело, оттого оно у него не клеится и вон из рук
валится. Жалко стало ему бессчастного Колышкина, и вывел он его из темной трущобы
на широкую
дорогу.
Вывел меня Господь
на добрую
дорогу, и сам ты не один раз говаривал, что дело у меня из рук не
валится.
Со мною от Томска до Иркутска едут два поручика и военный доктор. Один поручик пехотный, в мохнатой папахе, другой — топограф, с аксельбантом.
На каждой станции мы, грязные, мокрые, сонные, замученные медленной ездой и тряской,
валимся на диваны и возмущаемся: «Какая скверная, какая ужасная
дорога!» А станционные писаря и старосты говорят нам...
Среди ливня, обратившего весь воздух вокруг в сплошное мутное море, реяли молнии и грохотал, не прерывая, гром, и вот, весь мокрый и опустившийся, Висленев видит, что среди этих волн, погоняемых ветром, аршина два от земли плывет бледно-огненный шар, колеблется, растет, переменяет цвета, становится из бледного багровым, фиолетовым, и вдруг сверкнуло и вздрогнуло, и шара уж нет, но зато
на дороге что-то взвилось, затрещало и
повалилось.
По краям
дороги валялись пьяные. Сидит
на пригорке солдат, винтовка меж колен, голова свесилась: тронешь его за плечо, он, как мешок,
валится на бок… Мертв? Непробудно спит от усталости? Пульс есть, от красного лица несет сивухою…
Должно быть, новая проделка, выдуманная Маей, была очень смешна и забавна, потому что когда ее сообщили потом Сереже, а за ним и Бобке, то оба они так и
повалились на траву от охватившего их сильного приступа смеха. Потом, подхватив ведерко с раком, копошившимся
на дне, они опрометью помчались к дому, так громко хохоча и крича по
дороге, что из людской, из птичника и из конюшни — отовсюду повысунулись удивленные и любопытные лица прислуги, желая узнать, отчего так весело смеются проказники-барчата.
Спровадили кой-как блаженного юроду в Гришину келью. Не обошлось без греха:
дорогой на усаде двух работников искровянил… Добравшись до места, не разоблачась,
повалился на пуховик и тотчас захрапел во всю ивановскую.
Старый кобель, с своими мотавшимися
на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая
дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился
на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут — Николай видел только, что что-то сделалось с Караем — он мгновенно очутился
на волке и с ним вместе
повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Пьер взял подаваемое ему письмо и оттолкнув стоявший
на дороге стол
повалился на диван.