Неточные совпадения
— У меня хозяйство простое, — сказал Михаил Петрович. —
Благодарю Бога. Мое хозяйство всё, чтобы денежки к осенним податям были готовы. Приходят мужички: батюшка, отец, вызволь! Ну, свои всё
соседи мужики, жалко. Ну, дашь на первую треть, только скажешь: помнить, ребята, я вам помог, и вы помогите, когда нужда — посев ли овсяный, уборка сена, жнитво, ну и выговоришь, по скольку с тягла. Тоже есть бессовестные и из них, это правда.
—
Благодарю. А что
сосед?
Говоря это, он достал с воза теплые вязаные перчатки и подал их мне. Я взял перчатки и продолжал работать. 2 км мы шли вместе, я чертил, а крестьянин рассказывал мне про свое житье и ругательски ругал всех и каждого. Изругал он своих односельчан, изругал жену,
соседа, досталось учителю и священнику. Надоела мне эта ругань. Лошаденка его шла медленно, и я видел, что при таком движении к вечеру мне не удастся дойти до Имана. Я снял перчатки, отдал их возчику,
поблагодарил его и, пожелав успеха, прибавил шагу.
И действительно, он начал наблюдать и прислушиваться. В Последовке страх покамест еще не исчез, и крестьяне безмолвствовали, но на стороне уж крупненько поговаривали. И вот он однажды заманил одного «тявкушу» и выпорол. Конечно, это сошло ему с рук благополучно, —
сосед, владелец «тявкуши», даже
поблагодарил, — но все уж начали потихоньку над ним посмеиваться.
Когда все было кончено, капитан, сняв фуражку, любезно
благодарил доброго
соседа за его помощь и предлагал откушать после трудов хлеба — соли.
— Нет, у меня-то
благодарить бога надо, а тут вот у
соседей моих, мужичков Александры Григорьевны Абреевой, по полям-то проезжаешь, боже ты мой! Кровью сердце обливается; точно после саранчи какой, — волотина волотину кличет! […волотина волотину кличет — волотина — соломинка ржи или другого злачного растения.]
— А как любит русских, если б вы знали! — рассказывал мне
сосед по креслу, — представьте себе, прихожу я на днях к ней. — Так и так, говорю, позвольте
поблагодарить за наслаждение… В Петербурге, говорю, изволили в семьдесят четвертом году побывать… — Так вы, говорит, русский? Скажите, говорит, русским, что они — душки! Все, все русские — душки! а немцы — фи! И еще скажите русским, что они (
сосед наклонился к моему уху и шепнул что-то, чего я, признаюсь, не разобрал)… Это, говорит, меня один кирасир научил!
Александр трепетал. Он поднял голову и поглядел сквозь слезы через плечо
соседа. Худощавый немец, согнувшись над своим инструментом, стоял перед толпой и могущественно повелевал ею. Он кончил и равнодушно отер платком руки и лоб. В зале раздался рев и страшные рукоплескания. И вдруг этот артист согнулся в свой черед перед толпой и начал униженно кланяться и
благодарить.
Благодаря некоторым вольностям дачного существования мы знали всю подноготную не только наших
соседей, но и всех вообще: кто и где служит, сколько членов семьи, какой порядок жизни, даже какие добродетели и недостатки.
Половой сунул в рот две копейки, схватил чайник и тотчас же принес два куска сахару, прибор и чайник с кипятком. Мой
сосед молча пил до поту, ел баранки и, наконец, еще раз
поблагодарив меня, спросил...
Всякое утро Васьков прекомически
благодарил меня за приятного
соседа, которого он досыта наслушался и нахохотался.
Жил старый Трифон Лохматый да Бога
благодарил. Тихо жил, смирно, с
соседями в любви да в совете; добрая слава шла про него далеко. Обиды от Лохматого никто не видал, каждому человеку он по силе своей рад был сделать добро. Пуще всего не любил мирских пересудов. Терпеть не мог, как иной раз дочери, набравшись вестей на супрядках аль у колодца, зачнут языками косточки кому-нибудь перемывать.
Поляки как будто не видели, что Польша была самостоятельной и независимой только
благодаря соперничеству своих
соседей и что она не могла выдержать напора любого из них, если другие ему не помешают.