Неточные совпадения
Если я хочу представить себе девственную тайгу, то каждый раз мысленно переношусь в долину Синанцы. Кроме обычных ясеня, березы Эрмана и ольхи, здесь произрастали: аянская ель — представительница охотской флоры, клен с красными ветвями, имеющий листву, как у неклена, затем черемуха Маака с желтой берестой, как у березы, и с ветвями, пригнутыми
к земле, над чем немало потрудились и
медведи, и, наконец, в изобилии по берегам реки ивняки, у которых молодые
побеги имеют красновато-сизый оттенок.
— Погоди, отольются
медведю коровьи слезы!.. Будет ему кровь нашу пить… по колен в нашей крови ходить… Вот
побегут казаки с Яика да орда из степи подвалит, по камушку все заводы разнесут. Я-то не доживу, а ты увидишь, как тряхнут заводами, и монастырем, и Усторожьем.
К казакам и заводчина пристанет и наши крестьяне… Огонь… дым…
— Подхожу я
к нему потихоньку, а он думает, что это
медведь, да как бросится от меня
бежать — шапку даже потерял, так без шапки и летит, как поповский жеребец; кое-как я догнал его и привел
к Карле, а он сидит на мертвом
медведе да пред лесообъездчиками храбрость свою рассказывает. Я подошел
к нему и говорю: «Слышал, мол, я, Карл Карлыч, как вы воркунов-то спутали…» [Воркунов-то спутали. — Воркуны — бубенчики; здесь в смысле сбежали, струсили.]
Британ, как
медведь, скользя, переваливаясь,
бежал к свалке.
Так однажды, увидавши издали речку,
побежали мы
к ней водицы напиться;
бежим, а из камышей как прыгнет на нас зверь дикий, сам полосатый и ровно кошка, а величиной с
медведя; двух странников растерзал во едино мгновенье ока…
В ночь иней выпал: и на сучьях иней, и на шубе моей иней, и Демьян весь под инеем, и сыплется сверху иней. Разбудил я Демьяна. Стали мы на лыжи и пошли. Тихо в лесу; только слышно, как мы лыжами по мягкому снегу посовываем, да кое-где треснет дерево от мороза, и по всему лесу голк раздается. Один раз только живое что-то зашумело близехонько от нас и прочь
побежало. Я так и думал, что
медведь. Подошли
к тому месту, откуда зашумело, увидали следы заячьи, и осинки обглоданы. Это зайцы кормились.
Прибежал товарищ, собрался народ, смотрят мою рану, снегом примачивают. А я забыл про рану, спрашиваю: «Где
медведь, куда ушел?» Вдруг слышим: «Вот он! вот он!» Видим:
медведь бежит опять
к нам. Схватились мы за ружья, да не поспел никто выстрелить, — уж он пробежал.
Медведь остервенел, — хотелось ему еще погрызть, да увидал, что народу много, испугался. По следу мы увидели, что из медвежьей головы идет кровь; хотели идти догонять, но у меня разболелась голова, и поехали в город
к доктору.