Неточные совпадения
Пьет да ест Васяга, девок портит,
Молодым парням — гармоньи дарит,
Стариков — за бороды таскает,
Сам орет
на всю калуцку землю:
— Мне —
плевать на вас, земные люди.
Я хочу — грешу, хочу — спасаюсь!
Все равно: мне
двери в рай открыты,
Мне Христос приятель закадышный!
Анисью, которую он однажды застал там, он обдал таким презрением, погрозил так серьезно локтем в грудь, что она боялась заглядывать к нему. Когда дело было перенесено в высшую инстанцию,
на благоусмотрение Ильи Ильича, барин пошел было осмотреть и распорядиться как следует, построже, но, всунув в
дверь к Захару одну голову и поглядев с минуту
на все, что там было, он только
плюнул и не сказал ни слова.
Он сорвался с места и, отворив
дверь, быстро прошел в комнату. Перезвон бросился за ним. Доктор постоял было еще секунд пять как бы в столбняке, смотря
на Алешу, потом вдруг
плюнул и быстро пошел к карете, громко повторяя: «Этта, этта, этта, я не знаю, что этта!» Штабс-капитан бросился его подсаживать. Алеша прошел в комнату вслед за Колей. Тот стоял уже у постельки Илюши. Илюша держал его за руку и звал папу. Чрез минуту воротился и штабс-капитан.
Поравнявшись с кабаком, они замолчали, точно ехали по зачумленному месту. Родион Потапыч несколько раз волком посмотрел
на кабацкую
дверь и еще раз
плюнул. Угнетенное настроение продолжалось
на расстоянии целой улицы, пока кабацкий глаз не скрылся из виду.
Морок уже наполовину вылез, как загудел свисток. Он точно завяз в
двери и выругался. Эк, взвыла собака
на свою голову…
Плюнув, Морок влез обратно в караулку. Это рассмешило даже Слепня, который улыбнулся, кажется, первый раз в жизни: этакой большой мужик, а свистка испугался.
Он до того задумался, что позабыл и подслушивать. Впрочем, подслушать было трудно;
дверь была толстая, одностворчатая, а говорили очень негромко; доносились какие-то неясные звуки. Капитан даже
плюнул и вышел опять, в задумчивости, посвистать
на крыльцо.
— Ну а теперь полно здесь перхать. Алё маршир в
двери! — скомандовал Термосесов и, сняв наложенный крючок с
дверей, так наподдал Данилке
на пороге, что тот вылетел выше пригороженного к крыльцу курятника и, сев с разлету в теплую муравку, только оглянулся, потом
плюнул и, потеряв даже свою перхоту, выкатился
на четвереньках за ворота.
Солдат сидел в
двери амбара
на большом клубке отшлихтованного каната и, упираясь руками в полотнище
плевал на землю кровью, приговаривая...
Он еще раз оглядел всю комнату, еще раз посмотрел
на дверь и еще раз
плюнул.
Часовой ходил по коридору, и, останавливаясь,
плевал на свои сапоги, и ходил снова, за
дверями усталые арестанты храпели, мышь грызла перо, под печью, взапуски друг перед другом, заливались сверчки, а Катерина Львовна все еще блаженствовала.
Одноглазый до того оторопел, что в ответ
плюнул в Шаррона.
Дверь открылась, и влетел взволнованный Справедливый сапожник, за ним вошел Людовик. Ссорящиеся до того увлеклись, что не сразу перестали
плевать. Четверо долго и тупо смотрят друг
на друга.
Ротмистр сердито
плюнул и промолчал. И все они, стоя у ворот полуразрушенного дома, молчали и смотрели
на дверь харчевни. Прошел час и более в этом ожидающем молчании. Потом
дверь харчевни отворилась, и Петунников вышел такой же спокойный, каким вошел. Он остановился
на минуту, кашлянул, приподнял воротник пальто, посмотрел
на людей, наблюдавших за ним, и пошел вверх по улице.
А он, в ответ
на это, как черт расхохотался,
плюнул и ушел за
двери, и ключом заперся.
Рымов
плюнул и ушел в другую комнату, погасил свечу и лег
на голом диване. Прошло часа два, но ни муж, ни жена не спали; по крайней мере так можно было заключить из того, что один кашлял, а другая потихоньку всхлипывала. Наконец, Анна Сидоровна встала и подошла к
дверям комнаты, где лежал муж.
„Ваше превосходительство! — произнесла сквозь полурастворенную
дверь голова,
на коей нежилась адская усмешка. — Наемщик ваш, негодяй, которому
на мызе господина Блументроста за кровные труды обещали вы
плюнуть в лицо и утереть ногою, пришел поблагодарить вас за милости ваши. Покорнейший ваш слуга платит вам свой долг с процентами. Мы расквитались, прощайте!”
Палата была невелика и состояла только из трех кроватей. Одна кровать стояла пустой, другая была занята Пашкой, а
на третьей сидел какой-то старик с кислыми глазами, который всё время кашлял и
плевал в кружку. С Пашкиной кровати видна была в
дверь часть другой палаты с двумя кроватями:
на одной спал какой-то очень бледный, тощий человек с каучуковым пузырем
на голове;
на другой, расставив руки, сидел мужик с повязанной головой, очень похожий
на бабу.