Неточные совпадения
Двадцать пять верст показались Аркадию за целых пятьдесят. Но вот на скате пологого холма открылась наконец небольшая деревушка, где жили
родители Базарова. Рядом с нею, в молодой березовой рощице, виднелся дворянский домик под соломенною крышей. У первой избы стояли два мужика в шапках и бранились. «Большая ты свинья, — говорил один другому, — а
хуже малого поросенка». — «А твоя жена — колдунья», — возражал другой.
Обезумевшие от голода
родители с большим удовольствием продали шустрого ребенка за мешок муки и пару
плохих сапогов.
— Это еще
хуже, папа: сын бросит своего ребенка в чужую семью и этим подвергает его и его мать всей тяжести ответственности… Дочь, по крайней мере, уже своим позором выкупает часть собственной виды; а сколько она должна перенести чисто физических страданий, сколько забот и трудов, пока ребенок подрастет!.. Почему
родители выгонят родную дочь из своего дома, а сына простят?
— Это я тогда по единому к вам дружеству и по сердечной моей преданности, предчувствуя в доме беду-с, вас жалеючи. Только себя больше вашего сожалел-с. Потому и говорил: уезжайте от греха, чтобы вы поняли, что дома
худо будет, и остались бы
родителя защитить.
Марья Гавриловна была воспитана на французских романах и следственно была влюблена. Предмет, избранный ею, был бедный армейский прапорщик, находившийся в отпуску в своей деревне. Само по себе разумеется, что молодой человек пылал равною страстию и что
родители его любезной, заметя их взаимную склонность, запретили дочери о нем и думать, а его принимали
хуже, нежели отставного заседателя.
Полно!
Живи себе! Да помни и об нас,
Родителях названых! Мы не
хужеСоседей бы пожить умели. Дай-ко
Мошну набить потолще, так увидишь:
Такую-то взбодрю с рогами кику,
Что только ах, да прочь поди.
Вообще весь тон воспитательной обстановки был необыкновенно суровый и, что всего
хуже, в высшей степени низменный. Но нравственно-педагогический элемент был даже ниже физического. Начну с взаимных отношений
родителей.
Было несколько
хуже, что он запасся также табаком и стал приучаться курить тайком от
родителей, но при нас, младших.
Ответственность, конечно, большая; конечно, от
родителей зависит счастие детей, да ведь и то сказать: до сих пор
худо ли, хорошо ли, а ведь все я, везде я одна, как есть: и воспитала-то детей, и учила их, все я… я вот и теперь мамзель от госпожи Болюс выписала…
— Я-то ведь не неволю, а приехала вас же жалеючи… И Фене-то не сладко жить, когда
родители хуже чужих стали. А ведь Феня-то все-таки своя кровь, из роду-племени не выкинешь.
Я так понимаю, что господа теперь для нас все равно, что
родители: что хорошо мы сделали, им долженствует похвалить нас,
худо — наказать; вот этого-то мы, пожалуй, с нашим барином и не сумеем сделать, а промеж тем вы за всех нас отвечать богу будете, как пастырь — за овец своих: ежели какая овца отшатнется в сторону, ее плетью по боку надо хорошенько…
— Таким родом пробыли мы с полгода места, и хоша и был у нас разговор, чтобы наше дело законным порядком покончить, однако Манефа Ивановна отговорила
родителя этим беспокоить, а присоветовала до времени обождать. Только в полгода времени можно много и хорошего, и
худого дела сделать; стало быть, выходит, что я не сильна была свою женскую слабость произойти и…
— Стой, подожди. Я тогда тоже
родителя схоронил, а матушка моя пряники, значит, пекла, на Анкудима работали, тем и кормились. Житье у нас было
плохое. Ну, тоже заимка за лесом была, хлебушка сеяли, да после отца-то всё порешили, потому я тоже закурил, братец ты мой. От матери деньги побоями вымогал…
Антоша, тоненький, юркий мальчик, вежливо шаркнул. Передонова усадили в гостиной, и он немедленно начал жаловаться на Антошу: ленив, невнимателен, в классе не слушает, разговаривает и смеется, на переменах шалит. Антоша удивился, — он не знал, что окажется таким
плохим, — и принялся горячо оправдываться.
Родители оба взволновались.
Васса. Ничего
плохого не значит. Коля в деревне живет, в сосновой роще. Песок там. Там — хорошо. В городе ему вредно жить, у него гланды.
Родители плохим здоровьем наградили его.
— Ну, положим, я снесу и голод, и срам, но ведь у меня, господи, еще попадья есть! Ведь я ее из хорошего дома взял! Она белоручка и нежная, привыкла и к чаю, и к белой булке, и к простыням… Она у
родителей на фортепьянах играла… Молодая, еще и двадцати лет нет… Хочется небось и нарядиться, и пошалить, и в гости съездить… А она у меня…
хуже кухарки всякой, стыдно на улицу показать. Боже мой, боже мой! Только и утехи у нее, что принесу из гостей яблочек или какой кренделечек…
— Знаю я это, сызмалу
родители тому научили, — молвил Алексей, — а все же грозен и страшен Патап Максимыч мне… Скажу по тайне, Пантелей Прохорыч, ведь я тебя как родного люблю, знаю —
худого мне от тебя не будет…
— О том хочу сказать вам как отцу, как
родителю, что после этого как раз, пожалуй, сплетки да
худые россказни пойдут по соседству.
Хоть
родитель ее, степенный посадник Фома Крутой, и впрямь крут, да твой
родитель, Кирилл, тоже посадник, не
хуже его, они же с ним живут в превеликом согласии; издавна еще хлеб-соль водят, так как и мы с тобой, бывало, в каждой схватке жизнь делили, зипуны с одного плеча нашивали, да и теперь постоим друг за друга, хоть ты меня и забыл, сподручника своего, Димитрия Смелого.
Хоть
родитель ее, степенный посадник Фома Крутой, и впрямь крут, да твой
родитель, Кирилл, тоже посадник, не
хуже его, они же с ним живут в превеликом согласии; издавна еще хлеб-соль водят, так как и мы с тобой, бывало, в каждой схватке жизнь делили, зипуны с одного плеча нашивали, да и теперь постоим друг за друга, хоть ты меня и забыл, помощника своего, Дмитрия Смелого!
«Господи! чту сей сам или
родители его согрешили, и как проявятся в нем дела божии?!» Неужели если бы птицы исклевала его в зерне или если бы камень жерновый утопил его в детстве, — ему тогда было бы
хуже?
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre, [дурного тона.] но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своею жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются
хуже и
хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков-родителей.