Неточные совпадения
И
на свадьбу не похоже, а скорее
на похороны, что у тетеньки все головка болит, а барышня
плачут да молчат; да в доме и приданого не готовят; у барышни чулков пропасть нештопаных, и те не соберутся заштопать; что
на той неделе даже заложили серебро…
Этот Шахма был известная степная продувная бестия; он любил водить компанию с купцами и разным начальством. О его богатстве ходили невероятные слухи, потому что в один вечер Шахма иногда проигрывал по нескольку тысяч, которые
платил с чисто восточным спокойствием. По наружности это был типичный жирный татарин, совсем без шеи, с заплывшими узкими глазами. В своей степи он делал большие дела, и купцы-степняки не могли обойти его власти. Он приехал
на свадьбу за триста верст.
Тишка только посмотрел
на нее, ничего не ответил и пошел к себе
на покос, размахивая уздой. Ганна набросилась тогда
на Федорку и даже потеребила ее за косу, чтобы не заводила шашней с кержачатами. В пылу гнева она пригрозила ей
свадьбой с Пашкой Горбатым и сказала, что осенью в заморозки окрутят их. Так решили старики и так должно быть. Федорка не проронила ни слова, а только побелела, так что Ганне стало ее жаль, и старуха горько
заплакала.
— А мы-то
на что? что я вам, чужой, что ли? Да куда еще торопитесь умирать? того гляди, замуж бы не вышли! вот бы поплясал
на свадьбе! Да полноте плакать-то!
Марта принесла в глиняной чашечке бруснику с яблоками и принялась рассказывать, что нынче ночью видела во сне, как она была в подружках
на свадьбе и ела ананасы и блины с медом, в одном блине нашла бумажку сто рублей, и как от нее деньги отняли, и как она
плакала. Так в слезах и проснулась.
Только одно было нехорошо
на этой свадьбе-скороспелке: невеста была круглая сирота, и поэтому пелись все такие печальные песни, которые превращали
свадьбу в поминки, да и невеста была такая скучная и часто
плакала.
— О, синьоры, синьоры! — сквозь смех, задыхаясь, говорил он, —
на утро дня
свадьбы у нас было всё, что нужно для дома, — статуя мадонны, посуда, белье, мебель — всё, клянусь вам! Ида
плакала и смеялась, я тоже, и все смеялись — нехорошо
плакать в день
свадьбы, и все наши смеялись над нами!..
Долго ждала красавица своего суженого; наконец вышла замуж за другого;
на первую ночь
свадьбы явился призрак первого жениха и лег с новобрачными в постель; «она моя», говорил он — и слова его были ветер, гуляющий в пустом черепе; он прижал невесту к груди своей — где
на месте сердца у него была кровавая рана; призвали попа со крестом и святой водою; и выгнали опоздавшего гостя; и выходя он
заплакал, но вместо слез песок посыпался из открытых глаз его.
— Да Гараськина Марфутка каку-то
плачу все воет… Слышь, в ихней стороне
на свадьбе такие песни играют. Марфутка-то, чердынская выходит, так к ненастью и тоскует…
Никто решительно ничего не понимал. Всех меньше, конечно, мог понять Петя. Он горько
плакал, когда его уводили с Черной речки, и еще громче зарыдал
на свадьбе матери, когда в конце пирушки один из гостей ухватил вотчима за галстук и начал душить его, между тем как мать с криком бросилась разнимать их.
К покрову дом наш был готов — пёстрый вышел, некоторые брёвна чёрные, обгорелые. Вскоре и
свадьбу справили мы; тесть мой пьян нализался и всё время хохотал, как чёрт в удаче; тёща смотрела
на нас,
плакала, — молчит, улыбается, а по щекам слёзы текут.
Он запер двери! ха! ха! ха! прекрасно,
Старик, исполнил ты мое желанье!
Я с нею быть хочу наедине…
Как с другом… духи тишины!
Вы будете свидетелями
свадьбыМоей… здесь я клянусь любить
Ее одну, что б ни было… вы, стены,
Смотрите
на Эмилию мою
И
плачьте, если можете вы
плакать!
Бледна! бледна! — мертва!..
Мир праху твоему, скромный труженик! Маня, Варя и все женщины, бывшие
на похоронах, искренно
плакали, быть может оттого, что знали, что этого неинтересного, забитого человека не любила никогда ни одна женщина. Я хотел сказать
на могиле товарища теплое слово, но меня предупредили, что это может не понравиться директору, так как он не любил покойного. После
свадьбы это, кажется, первый день, когда у меня не легко
на душе…»
Свадьбу играют, заведет песню — седые старики вприсядку пойдут,
на похоронах «
плач заведет» — каменный зарыдает…
Не забыла Никитишна послать за плакушами [Плакуши,
плачеи, вопленницы — женщины, которые по найму причитают и поют древние «
плачи»
на похоронах,
на поминках и
на свадьбах.].
—
Свадьбу… послезавтра… без мамы… — уставилась
на него она, перестав
плакать.
Солдатик, женившийся
на проститутке всего чаще по инициативе начальства, желавшего доставить субъекта, нужного для предположенной княгинею «магдалининой
свадьбы», подчинялся своему року и брал то, что ему
на что-нибудь годилось; а жену, обвыкшую «есть курку с маслом и пить сладкое вино», сидя
на офицерских коленях, пускал
на все четыре стороны, из которых та и выбирала любую, то есть ту самую, с которой она была больше освоена и где она надеялась легче заработать сумму, какую обещала
платить мужу, пустившему ее «по согласу».