Неточные совпадения
Ослепительно блестело золото ливрей идолоподобно неподвижных кучеров и грумов, их головы в лакированных шляпах казались металлическими,
на лицах застыла суровая важность, как будто они правили не только лошадьми, а всем этим движением по кругу, над небольшим озером; по спокойной, все еще розоватой в лучах солнца
воде, среди отраженных ею облаков
плавали лебеди, вопросительно и гордо изогнув шеи, а
на берегах шумели ярко одетые дети, бросая птицам хлеб.
Дома он спросил содовой
воды, разделся, сбрасывая платье, как испачканное грязью, закурил, лег
на диван. Ощущение отравы становилось удушливее, в сером облаке дыма
плавало, как пузырь, яростно надутое лицо Бердникова, мысль работала беспорядочно, смятенно, подсказывая и отвергая противоречивые решения.
Судорожным движением всего тела Клим отполз подальше от этих опасных рук, но, как только он отполз, руки и голова Бориса исчезли,
на взволнованной
воде качалась только черная каракулевая шапка,
плавали свинцовые кусочки льда и вставали горбики
воды, красноватые в лучах заката.
Там
на спинках скамеек сидели воробьи, точно старенькие люди; по черноватой
воде пруда
плавал желтый лист тополей, напоминая ладони с обрубленными пальцами.
В сотне шагов от Самгина насыпь разрезана рекой, река перекрыта железной клеткой моста, из-под него быстро вытекает река, сверкая, точно ртуть, река не широкая, болотистая, один ее берег густо зарос камышом, осокой,
на другом размыт песок, и
на всем видимом протяжении берега моются, ходят и
плавают в
воде солдаты, моют лошадей, в трех местах — ловят рыбу бреднем, натирают груди, ноги, спины друг другу теплым, жирным илом реки.
Волга задумчиво текла в берегах, заросшая островами, кустами, покрытая мелями. Вдали желтели песчаные бока гор, а
на них синел лес; кое-где белел парус, да чайки, плавно махая крыльями, опускаясь
на воду, едва касались ее и кругами поднимались опять вверх, а над садами высоко и медленно
плавал коршун.
Нам прислали быков и зелени. Когда поднимали с баркаса одного быка, вдруг петля сползла у него с брюха и остановилась у шеи; бык стал было задыхаться, но его быстро подняли
на палубу и освободили. Один матрос
на баркасе, вообразив, что бык упадет назад в баркас, предпочел лучше броситься в
воду и
плавать, пока бык будет падать; но падение не состоялось, и предосторожность его возбудила общий хохот, в том числе и мой, как мне ни было скучно.
Прошли остров Чусима. С него в хорошую погоду видно и
на корейский, и
на японский берега. Кое-где
плавали рыбацкие лодчонки, больше ничего не видать; нет жизни, все мертво
на этих
водах. Японцы говорят, что корейцы редко, только случайно, заходят к ним, с товарами или за товарами.
При этом мосье Гюгенет, раздетый, садился
на откосе песчаного берега и зорко следил за всеми, поощряя малышей, учившихся
плавать, и сдерживая излишние проказы старших. Затем он командовал всем выходить и лишь тогда кидался сам в
воду. При этом он делал с берега изумительные сальтомортале, фыркал, плескался и уплывал далеко вдоль реки.
Когда это кончилось, мосье Гюгенет сам беспечно бросился в
воду и принялся нырять и
плавать, как утка. Затем, порядочно задышавшийся и усталый, он вышел
на берег и только было стал залезать в рубаху, как оба мальчика обсыпали его, в свою очередь, песком.
Молодые гусята вылупляются из яиц, покрытые серо-желтоватым пухом; они скоро получают способность
плавать, нырять, и потому старики немедленно переселяют свою выводку
на какую-нибудь тихую
воду, то есть
на озеро, заводь или плесо реки, непременно обросшей высокой травою, кустами, камышом, чтобы было где спрятаться в случае надобности.
Я нашел один раз такое гнездо: гагара, сидя
на нем, как
на лодке,
плавала по маленькому озерцу, находившемуся посреди огромного камыша; увидя меня в близком расстоянии, гагара сползла или свалилась
на воду и нырнула.
Утки, с пестрыми селезнями своими, от крупной, тяжеловесной кряквы до маленького, проворного чирка, бродят по грязи,
плавают по
воде, сидят
на кочках.
Вот как разнообразны еще не во всех видах и не в подробности описанные мною
воды.
На них-то
плавает, ныряет, живет водяная дичь. Итак, обращаюсь к ней.
Все берега полоев были усыпаны всякого рода дичью; множество уток
плавало по
воде между верхушками затопленных кустов, а между тем беспрестанно проносились большие и малые стаи разной прилетной птицы: одни летели высоко, не останавливаясь, а другие низко, часто опускаясь
на землю; одни стаи садились, другие поднимались, третьи перелетывали с места
на место: крик, писк, свист наполнял воздух.
Отверстие было довольно высоко над
водою, и в тихую погоду можно было
плавать на лодке безопасно, но гребни высоких валов попадали в дыру.
Одни говорили, что беды никакой не будет, что только выкупаются, что холодная
вода выгонит хмель, что везде мелко, что только около кухни в стари́це будет по горло, но что они мастера
плавать; а другие утверждали, что, стоя
на берегу, хорошо растабарывать, что глубоких мест много, а в стари́це и с руками уйдешь; что одежа
на них намокла, что этак и трезвый не выплывет, а пьяные пойдут как ключ ко дну.
— Разница большая, Марья Николаевна! Иному броситься в
воду вовсе не страшно: он
плавать умеет; а сверх того… что касается до странности браков… уж коли
на то пошло…
Пришедши
на отведенную мне квартиру, я увидел
на окошке стоящую низенькую клеточку,
на клеточке была большого размера хрустальная бутылка с прозрачною
водой, в ней
плавали золотые рыбки, и между ними сидела
на примосточке канарейка.
Все отдавали справедливость бдительности прокурорского надзора, но в то же время чувствовали невольное сострадание к бедному больному пискарю, который целых два года томился в тарелке (даже
воду в ней не каждый день освежали), тогда как главные злоумышленники
плавали на свободе, насмехаясь над всеми усилиями правосудия.
Не помню, чем это выражалось у меня, но кончилось — плохо: по гнилой зеленой
воде Звездина пруда
плавала половица, и я предложил покатать барышню
на этой доске.
Хозяин хохочет, а я — хотя и знаю, что пароходы не тонут
на глубоких местах, — не могу убедить в этом женщин. Старуха уверена, что пароход не
плавает по
воде, а идет, упираясь колесами в дно реки, как телега по земле.
На небольшой площадке, невдалеке от огромного здания газеты «Tribune», странный человек зачерпнул
воды у фонтана и пил ее с большой жадностью, не обращая внимания
на то, что в грязном водоеме два маленьких оборванца
плавали и ныряли за никелевыми и медными монетками, которые им
на потеху кидали прохожие.
Смерть, как рыбак, который поймал рыбу в свою сеть и оставляет ее
на время в
воде: рыба еще
плавает, но сеть
на ней, и рыбак выхватит ее — когда захочет.
Что же касается до лесы из индийского растения, тонкой, как конский волос, то вся ее выгода состоит в прозрачности и легкости; если насадка также легка (например, мухи, кузнечики и проч.), то она стоит
на всех глубинах
воды и долго
плавает на поверхности, не погружаясь; но зыблемости шелковых и нитяных лес она не имеет и более пригодна для уженья некрупной рыбы без наплавка, особенно в
водах прозрачных, около полудня, когда рыба гуляет
на поверхности
воды.
Из всего этого не следует заключать, что только в местах, мною исчисленных, должна клевать рыба. Где есть
вода, там она может
плавать, следственно, и брать
на удочку. Рыба пользуется этой свободой, и нередко клев ее бывает так прихотлив, что приводит в недоумение опытного рыбака.
Имя дано ей по ее свойствам: она любит
плавать на поверхности
воды и часто ложится
на бок, блестя
на солнце несколько синеватою серебряною белизною, точно как будто всплыла уснувшая рыбка.
Самый простой способ — держать ее в ведре с
водою, которую переменять как можно чаще, а всего лучше — в маленькой плетеной сажалке, которая может подле вас стоять или
плавать в
воде; но переносить эту сажалку с места
на место неудобно.
Потом, чтобы взять от
воды все, что только можно взять, он позволял себе всякую роскошь: лежал
на спине и нежился, брызгался, кувыркался,
плавал и
на животе, и боком, и
на спине, и встоячую — как хотел, пока не утомился.
Илья исподлобья осматривал лавку. В корзинах со льдом лежали огромные сомы и осетры,
на полках были сложены сушёные судаки, сазаны, и всюду блестели жестяные коробки. Густой запах тузлука стоял в воздухе, в лавке было душно, тесно.
На полу в больших чанах
плавала живая рыба — стерляди, налимы, окуни, язи. Но одна небольшая щука дерзко металась в
воде, толкала других рыб и сильными ударами хвоста разбрызгивала
воду на пол. Илье стало жалко её.
— Учеником сперва
плавал, еще с отцом с покойником. С десяти лет, почитай,
на караванах хожу. А потом уж сам стал сплавщиком. Сперва-то нам, выученикам, дают барку двоим и товар, который не боится
воды: чугун, сало, хромистый железняк, а потом железо, медь, хлеб.
— Как тебе, брат, не надоест летать? Вон как жарко бывает
на солнышке: как раз задохнешься. А у меня всегда прохладно.
Плавай себе сколько хочешь. Небось летом все ко мне в
воду лезут купаться… А
на крышу кто к тебе пойдет?
Она
плавала в глубине, видала, как в
воду опускается столб лунного света, слышала
на берегах шум другой жизни; над головою ее пробегали корабли, отрезавшие лунный свет от дна речного; но она ничего, решительно ничего не видала, кроме того, что там есть у них под
водою.
Выйдя
на берег Оки, он устало сел
на песчаном обрыве, вытер пот с лица и стал смотреть в реку. В маленькой, неглубокой заводи
плавала стайка плотвы, точно стальные иглы прошивали
воду. Потом, важно разводя плавниками, явился лещ, поплавал, повернулся
на бок и, взглянув красненьким глазком вверх, в тусклое небо, пустил по
воде светлым дымом текучие кольца.
Я помню у одного охотника ястреба шести осеней; это была чудная птица, брал все что ни попало, даже грачей; в разное время поймал более десяти вальдшнепов; один раз вцепился в серую дикую утку (полукрякву) и долго
плавал с ней по пруду, несмотря
на то, что утка ныряла и погружала его в
воду; наконец, она бросилась в камыш, и ястреб отцепился; уток-чирят ловил при всяком удобном случае; в шестое лето он стал не так резов и умер
на седьмую зиму внезапно, от какой-то болезни.
Под луговым берегом
плавает огонек, от него, по
воде, простирается острый красный луч — это рыбак лучит рыбу, а можно думать, что
на реку опустилась с неба одна из его бесприютных звезд и носится над
водою огненным цветком.
Я решительно не принял его предложения; я вообще боялся
плавать на маленькой лодке, а здесь надобно было плыть по неизвестным
водам и глубинам, с неизвестным мне кормчим.
На этом столе лежали грудой книги, планы, бумаги, стоял отличный микроскоп, рядом с ним, в оловянной чашке с
водой, копошилось и
плавало что-то черное: мышь не мышь, таракан не таракан; окурки, рассыпанный табак, пустые гильзы и вата дополняли эту картину.
Правда, что Орлик река не великая и
воды его, захваченные пониже запрудою, тихи, как в луже, но все-таки каково это
на воротах
плавать?
Мы ложились
на спины и смотрели в голубую бездну над нами. Сначала мы слышали и шелест листвы вокруг, и всплески
воды в озере, чувствовали под собою землю… Потом постепенно голубое небо как бы притягивало нас к себе, мы утрачивали чувство бытия и, как бы отрываясь от земли, точно
плавали в пустыне небес, находясь в полудремотном, созерцательном состоянии и стараясь не разрушать его ни словом, ни движением.
Пока течение было еще свободно хоть
на середине, они
плавали, спасаясь как-то от ледохода; потом пространство
воды все суживалось, потом остались только эти полыньи.
Вокруг них мелькали люди в белом, раздавались приказания, подхватываемые прислугой
на лету, хрипели, охали и стонали больные, текла и плескалась
вода, и все эти звуки
плавали в воздухе, до того густо насыщенном острыми, неприятно щекочущими ноздри запахами, что казалось — каждое слово доктора, каждый вздох больного тоже пахнут, раздирая нос…
Временами Сашке хотелось перестать делать то, что называется жизнью: не умываться по утрам холодной
водой, в которой
плавают тоненькие пластинки льда, не ходить в гимназию, не слушать там, как все его ругают, и не испытывать боли в пояснице и во всем теле, когда мать ставит его
на целый вечер
на колени.
И долго потом в тяжелые минуты его жизни припоминалась ему, в числе прочих угрызений совести, и вся обстановка этого пробуждения, и этот глиняный таз с фаянсовым рукомойником, наполненный холодной
водой, в которой еще
плавали льдинки, и мыло, в розовой бумажке, овальной формы, с какими-то вытравленными
на нем буквами, копеек в пятнадцать ценою, очевидно, купленное для новобрачных, но которое пришлось почать Ивану Ильичу; и старуха с камчатным полотенцем
на левом плече.
Она у Молявиных пароход купила, «Соболь» прозывается, восемьдесят сил, буксирный,
плавал всего только три
воды, строен в Сóромове у Бенардаки [Пароходный завод близ Нижнего,
на Волге, возле дер. Сóромовой.].
По темной, крутой лестнице я поднялся во второй этаж и позвонил. В маленькой комнатке сидел у стола бледный человек лет тридцати, в синей блузе с расстегнутым воротом; его русые усы и бородка были в крови, около него
на полу стоял большой глиняный таз; таз был полон алою
водою, и в ней
плавали черные сгустки крови. Молодая женщина, плача, колола кухонным ножом лед.
Если взять надутый пузырь и опустить его в
воду, а потом пустить, то пузырь выскочит
на верх
воды и станет по ней
плавать. Точно так же, если кипятить чугун
воды, то
на дне, над огнем,
вода делается летучею, газом; и как соберется пар, немножко водяного газа, он сейчас пузырем выскочит наверх. Сперва выскочит один пузырь, потом другой, а как нагреется вся
вода, то пузыри выскакивают не переставая: тогда
вода кипит.
А когда выскочит наверх, в легкий воздух, то начнет
плавать по воздуху, как пузырь
на воде.
Тогда она посмотрела
на воду и увидала, что
вода красная и ужовая голова
плавает по ней.
На корабле с нами было два мальчика. Мальчики первые попрыгали в
воду, но им тесно было в парусе, они вздумали
плавать наперегонки в открытом море.