Неточные совпадения
— Вот ваше письмо, — начала она, положив его на стол. — Разве возможно то, что вы
пишете? Вы намекаете на преступление, совершенное будто бы братом. Вы слишком ясно намекаете, вы не смеете теперь отговариваться. Знайте же, что я еще до вас слышала
об этой глупой сказке и не верю ей ни в одном слове. Это гнусное и смешное подозрение. Я знаю
историю и как и отчего она выдумалась. У вас не может быть никаких доказательств. Вы обещали доказать: говорите же! Но заранее знайте, что я вам не верю! Не верю!..
Но
об этом
история еще впереди; в этот же вечер случилась лишь прелюдия: я сидел все эти два часа на углу стола, а подле меня, слева, помещался все время один гниленький франтик, я думаю, из жидков; он, впрочем, где-то участвует, что-то даже
пишет и печатает.
И надо так сказать, что именно к этому времени сгустились все недоумения мои о нем; никогда еще не представлялся он мне столь таинственным и неразгаданным, как в то именно время; но
об этом-то и вся
история, которую
пишу; все в свое время.
Но довольно Ликейских островов и о Ликейских островах, довольно и для меня и для вас! Если захотите знать подробнее долготу, широту места, пространство, число островов, не поленитесь сами взглянуть на карту, а о нравах жителей,
об обычаях, о произведениях,
об истории — прочтите у Бичи, у Бельчера. Помните условие: я
пишу только письма к вам о том, что вижу сам и что переживаю изо дня в день.
Когда в исторической перспективе начинают говорить и
писать об умерших дурно и даже считают долгом так говорить во имя правды, то потому, что умерший тут возвращается к земной
истории, в которой добро перемешано со злом, свет с тьмой.
Я
пишу не
историю своего времени. Я просто всматриваюсь в туманное прошлое и заношу вереницы образов и картин, которые сами выступают на свет, задевают, освещают и тянут за собой близкие и родственные воспоминания. Я стараюсь лишь
об одном: чтобы ясно и отчетливо облечь в слово этот непосредственный материал памяти, строго ограничивая лукавую работу воображения…
Когда-нибудь, вероятно, в сентябре, будем
об этом говорить,
писать такую длинную
историю я и сегодня не имею возможности.
Меня удивил твой вопрос о Барятинском и Швейковском. И тот и другой давно не существуют. Один кончил жизнь свою в Тобольске, а другой — в Кургане. Вообще мы не на шутку заселяем сибирские кладбища. Редкий год, чтоб не было свежих могил. Странно, что ты не знал
об их смерти. Когда я
писал к тебе, мне и не пришло в мысль обратиться к некрологии, которая, впрочем, в нашем кругу начинает заменять
историю…
Может быть, в будущем, а пока что-то мало
писали об этом крупнейшем факте театральной русской
истории.
Вот они в Белоруссии, в городе, который назовем городом при Двине. Совершенно новый край, новые люди! Так как я не
пишу истории их в тогдашнее время, то ограничусь рассказом только
об известных мне личностях, действовавших в моем романе, и о той местности, где разыгрывались их действия. И потому попрошу читателя не взыскивать с меня скрупулезно за некоторые незначительные анахронизмы и исторические недомолвки и помнить, что я все-таки
пишу роман, хотя и полуисторический.
Всё это странное, непонятное теперь противоречие факта с описанием
истории, происходит только оттого, что историки, писавшие
об этом событии,
писали историю прекрасных чувств и слов разных генералов, а не
историю событий.