Неточные совпадения
«Он холодный,
злой, без сердца!» — заключил Райский. Между прочим, его поразило последнее замечание. «Много у нас этаких!» — шептал он и задумался. «Ужели я из тех: с
печатью таланта, но грубых, грязных, утопивших дар в вине… „одна нога в калоше, другая в туфле“, — мелькнуло у него бабушкино живописное сравнение. — Ужели я… неудачник? А это упорство, эта одна вечная цель, что это значит? Врет он!»
Гюисманс вышел из натуралистической школы
Золя, и эта
печать натурализма осталась на нем всю жизнь.
Его увольнение больше всего отозвалось на цензорах, и они
зло набросились на
печать, и осторожность их доходила до абсурда.
И это бледное чело,
Где преступление и
злоПечать оставили свою.
Были лица равнодушные,
злые или распущенные, но на всех на них лежала
печать крайнего утомления и пренебрежения к окружающему.
Поэтому смерть, установляющая естественную прерывность во всех человеческих делах, а также налагающая неизбежную
печать и на все человеческое творчество, спасает человека и от непрерывности в творчестве
зла, а тем ослабляет, парализует его силу.
Кишенский пошел строчить в трех разных газетах, трех противоположных направлений, из коих два, по мнению Ванскок, были безусловно «подлы». Он стал богат; в год его уже нельзя было узнать, и он не помог никому ни своею полицейскою службой, ни из своей кассы ссуд, а в
печати, если кому и помогал одною рукой, то другой зато еще
злее вредил, но с ним никто не прерывал никаких связей.
И мой приятель через неделю сдержал свое обещание. Это было как раз время — восьмидесятые годы, когда у нас в обществе и
печати заговорили о непротивлении
злу, о праве судить, наказывать, воевать, когда кое-кто из нашей среды стал обходиться без прислуги, уходил в деревню пахать, отказывался от мясной пищи и плотской любви.
Впрочем, и по наружности он казался моложе своих лет, время — этот, по выражению поэта,
злой хищник, — несмотря на бурно проведенную юность и на постоянное настоящее прожигание жизни, как бы жалело, положить свою
печать на это красивое, выразительное лицо, украсить сединою эти черные, шелковистые кудри и выхоленные усы и баки и заставить потускнеть эти большие блестящие глаза.
Умышленно привожу эту
злую и неосторожную фразу, чтобы показать, как в глазах людей легкомысленных и неглубоких
печать тяжкого обвинения превращается в
печать самого злодейства. Сдержав чувство горечи, я спокойно заметил дерзкому юноше...