Посёлок встретил хозяев шумно и благодушно; сияли полупьяные улыбки, громко кричала лесть; Серафим, притопывая ногами в новых лаптях, в белых онучах, перевязанных, по-мордовски, красными оборами, вертелся пред Артамоновым и
пел осанну...
Неточные совпадения
— Жестокие, сатанинские слова сказал пророк Наум. Вот, юноши, куда посмотрите: кары и мести отлично разработаны у нас, а — награды? О наградах — ничего не знаем. Данты, Мильтоны и прочие, вплоть до самого народа нашего, ад расписали подробнейше и прегрозно, а — рай? О рае ничего нам не сказано, одно знаем: там ангелы Саваофу
осанну поют.
И вот, клянусь же всем, что
есть свято, я хотел примкнуть к хору и крикнуть со всеми: «
Осанна!» Уже слетало, уже рвалось из груди… я ведь, ты знаешь, очень чувствителен и художественно восприимчив.
Я ведь знаю, тут
есть секрет, но секрет мне ни за что не хотят открыть, потому что я, пожалуй, тогда, догадавшись, в чем дело, рявкну «
осанну», и тотчас исчезнет необходимый минус и начнется во всем мире благоразумие, а с ним, разумеется, и конец всему, даже газетам и журналам, потому что кто ж на них тогда станет подписываться.
Дети бросают пред ним цветы,
поют и вопиют ему: «
Осанна!» «Это он, это сам он, — повторяют все, — это должен
быть он, это никто как он».
Без критики
будет одна «
осанна».
Одним словом он прорвет сейчас ту тонкую пленку, что застилает их глаза, — и вся земля дрогнет под тяжестью беспощадной истины! У них
была душа — они лишатся ее, у них
была жизнь — они потеряют жизнь, у них
был свет перед очами — вечная тьма и ужас покроют их.
Осанна!
Осанна!
Осуществился ужас и мечты. Кто вырвет теперь победу из рук Искариота? Свершилось. Пусть все народы, какие
есть на земле, стекутся к Голгофе и возопиют миллионами своих глоток: «
Осанна,
Осанна!» — и моря крови и слез прольют к подножию ее — они найдут только позорный крест и мертвого Иисуса.
— Я здесь, сынок, здесь! — пробормотал он торопливо и со злобой толкнул в спину какого-то ротозея, стоявшего ему на дороге. Теперь огромной, крикливой толпою все двигались к Пилату, на последний допрос и суд, и с тем же невыносимым любопытством Иуда быстро и жадно разглядывал лица все прибывавшего народа. Многие
были совершенно незнакомы, их никогда не видел Иуда, но встречались и те, которые кричали Иисусу: «
Осанна!» — и с каждым шагом количество их как будто возрастало.
Стало
быть, не как мальчик же я верую во Христа и его исповедую, а через большое горнило сомнений моя
осанна прошла, как говорит у меня же черт».
— «Первопрестольный град Москва, Новый Иерусалим, приемлет Христа своего», — вдруг ударил он на слове своего, — «яко мать во объятия усердных сынов своих, и сквозь возникающую мглу, провидя блистательную славу твоея державы,
поет в восторге:
Осанна, благословен грядый!» — Князь Василий плачущим голосом произнес эти последние слова.