Неточные совпадения
А вообще Самгин жил в тихом умилении пред обилием и разнообразием вещей, товаров, созданных руками вот этих, разнообразно простеньких человечков, которые не спеша ходят по
дорожкам, посыпанным чистеньким
песком, скромно рассматривают продукты трудов своих, негромко похваливают видимое, а больше того вдумчиво молчат.
Вдруг по
дорожке захрустел
песок под легкими шагами; Обломов бросил перо, схватил букет и подбежал к окну.
Муромский принял своих соседей как нельзя ласковее, предложил им осмотреть перед обедом сад и зверинец и повел по
дорожкам, тщательно выметенным и усыпанным
песком.
Тут же откатчики наваливали добытые
пески в ручные тачки и по деревянным доскам, уложенным в
дорожку, свозили на лед, где стоял ряд деревянных вашгердов [Вашгерд (от нем. Waschhert) — небольшой станок для промывки руды, особенно золотоносной.].
Песок кое-где был смыт с утоптанных
дорожек, в ямах стояли лужи мутной воды, следы ног ясно отпечатывались на мокром грунте; дувший с пруда ветерок колебал верхушки берез и тополей, блестевших теперь самой яркой зеленью.
Вместо этого, действительно угрюмого здания Екатерина Филипповна на своем дворе, занимавшем по крайней мере десятины три пространства и усаженном красивыми, ветвистыми березками, выстроила несколько маленьких деревянных флигельков, соединившихся между собой
дорожками, усыпанными
песком.
Он, несмотря на распутицу, по нескольку раз в день выезжал кататься по полям; велел разгрести и усыпать
песком в саду главную
дорожку, причем даже сам работал: очень уж Егор Егорыч сильно надышался в Москве всякого рода ядовитыми миазмами, нравственными и физическими!
Верстах в трех от станицы, со всех сторон открылась степь, и ничего не было видно, кроме однообразной, печальной, сухой равнины, с испещренным следами скотины
песком, с поблекшею кое-где травой, с низкими камышами в лощинах, с редкими чуть проторенными
дорожками и с ногайскими кочевьями, далеко — далеко видневшимися на горизонте.
Единственная дверь выходила прямо в сад на
дорожку, усыпанную
песком и окруженную сиренью.
Вдоль деревянного забора, образуя верстовой эллипс, шла широкая беговая
дорожка из желтого
песка, который был немного влажен и плотен и потому приятно пружинился под ногами, возвращая им их давление. Острые следы копыт и ровные, прямые полосы, оставляемые гуттаперчей шин, бороздили ленточку.
Перед домом разбиты клумбы;
дорожки между ними посыпаны красным
песком; посредине фонтан и блестящие шары на тумбах, вокруг — легкий забор из проволочной колючей решетки.
Иосаф проворно зашагал к бульвару. На средней главной аллее он еще издали узнал идущего впереди под ручку с сестрою Бжестовского, который был на этот раз в пестром пиджаке, с тоненькой, из китового уса, тросточкой и в соломенной шляпе. На Эмилии была та же белая шляпа, тот же белый кашемировый бурнус, но только надетый на голубое барежевое платье, которое, низко спускаясь сзади, волочилось по
песку. Какой-то королевой с царственным шлейфом показалась она Иосафу. На половине
дорожки он их нагнал.
А потом, как вчера и всегда, ужин, чтение, бессонная ночь и бесконечные мысли все об одном. В три часа восходило солнце, Алена уже возилась в коридоре, а Вера все еще не спала и старалась читать. Послышался скрип тачки: это новый работник пришел в сад… Вера села у открытого окна с книгой, дремала и смотрела, как солдат делал для нее
дорожки, и это занимало ее.
Дорожки ровные, как ремень, гладкие, и весело воображать, какие они будут, когда их посыплют желтым
песком.
Цветник был очень запущен; сорные травы густо разрослись по старым, вросшим в землю клумбам и по
дорожкам, которых уже давно никто не чистил и не посыпал
песком.
Губернатор сердито поморщился, и помощник пристава, козырнув, вновь пропал за его спиной. Ему еще хотелось, чтобы губернатор обратил внимание на
дорожку между трупов, которая была тщательно прометена и слегка присыпана
песком, но губернатор не заметил, хотя внимательно смотрел вниз.
Конечно, никого чужого не было в этом саду, да и не могло быть, так как единственная калитка в заборе давно уже была наглухо заколочена и попасть в сад можно было только через дом, — а в дом никого не впускали крепко запертые наружные двери. Никого не видели печальные очи пленной молодой госпожи. Только резкие тени неподвижно лежали на
песке расчищенных
дорожек, да деревья с блеклою от зноя листвою изнывали в неподвижном безмолвии завороженной своей жизни, да цветы благоухали пряным и раздражающим ароматом.
«Что ж, чертить или нет?..» «Или пан, или пропал!.. Все равно теперь!» Он торопливо, но внимательно огляделся во все стороны: кажется, никто не обращает на него особенного внимания. Встав со скамейки и приняв равнодушно-рассеянный вид, нервно-дрожащею рукою резко начертил он на
песке крест и, посвистывая да поглядывая вверх на ветки и прутья, с независимым видом и как ни в чем не бывало, пошел себе вдоль по
дорожке.
Вдруг по
песку ближней
дорожки послышались быстрые, легкие молодые шаги.
Да, все это очень красиво и… как это говорится? — дышит любовью. Конечно, хорошо бы рядом с Марией идти по голубому
песку этой
дорожки и ступать на свои тени. Но мне тревожно, и моя тревога шире, чем любовь. Стараясь шагать легко, я брожу по всей комнате, тихо припадаю к стенам, замираю в углах и все слушаю что-то. Что-то далекое, что за тысячи километров отсюда. Или оно только в моей памяти, то, что я хочу услыхать? И тысячи километров — это тысячи лет моей жизни?
К троице нужно было убрать сад: граблями сгрести с травы прошлогодние листья и сучья, подмести
дорожки, посыпать их
песком. Наняли поденщика, — старый старик в лаптях, с длинной бородой, со старчески-светящимся лицом. Мама, когда его нанимала, усомнилась, — сможет ли он хорошо работать. И старик старался изо всех сил. Но на побледневшем лице часто замечалось изнеможение, он не мог его скрыть, и беззубый рот устало полуоткрывался.
Затем он, вместе с молодым слугой, которого также вытребовал ради торжественного случая, принялся холить садик, проводить по нему новые
дорожки, усыпать их
песком, обрезывать и подвязывать кусты и давать всему, сколько возможно, лучший вид.
Сад был покрыт дерном, а между роскошными рядами прекрасных березок шли
дорожки, усеянные
песком.
Одним словом, отрядила барыня солдата перед крыльцом
дорожки полоть,
песком посыпать. Как ни артачился, евонное ли, бариново, дело в воскресный день белые ручки о лопух зеленить, никаких резонов не принимает. Как в приказе: отдано — баста. Слуги все в город за вяземскими пряниками усланы. Илья-холуй на полу сидит, медь-серебро красной помадой чистит. Полез было солдат в буфет, травнику хватить, чтобы сердце утишить. Ан буфет на запоре, а ключи у барыни на крутом боку гремят. Сунься-ка.
В описываемый нами день в монастыре с самого раннего утра господствовало необычайное оживление, хотя день не был праздничный, в который можно было бы ожидать наплыва богомольцев. Дорогу, ведущую от монастырских ворот к главному храму, несколько послушников посыпали
песком. Расчищали старательно
дорожку, ведущую от храма к месту князей Баратовых, и также посыпали густым слоем
песку. В храме тоже чистили и убирали, переменяли свечи и оправляли лампады.
Под Троицу, под светлый и веселый праздник весны, брали красный
песок, чтобы посыпать
дорожки.
Я вышел побродить по саду, и у одной из чистеньких белых скамеек, на ровной
дорожке, не хранящей следов, я увидел Володю: он сидел прямо на сыром
песке и обеими руками держался за ногу.
Всю ночь бушевала гроза, и всю ночь Борька не спал, лежа на своей кровати среди крепко спавших товарищей. Болела голова, и ужасно болело в спине, по позвоночному столбу. Задремлет, — вдруг ухнет гром, он болезненно вздрогнет и очнется. Угрюмый, он вставал, ходил по залам и коридорам дворца, останавливался у огромных окон. Под голубыми вспышками мелькали мокрые
дорожки сада с бегущими по
песку ручьями, на пенистых лужах вскакивали пузыри, серые кусты, согнувшись под ветром, казались неподвижными.
Давно превратился в желтую пыль золотистый
песок, усыпавший
дорожки, и вчерашняя праздничная шелуха подсолнухов удивляла глаз; о чем-то мирном, простом и веселом говорила она, когда так сурово, так больно, так задумчиво и грозно было все в остановившейся природе.
Сам Норден очень гордился этим свойством, объяснял его тем, что сделаны
дорожки искусно, из особенной смеси глины и
песку, и хорошо усыпаны гравием; поэтому даже после проливных дождей не сохраняют следа даже самой тяжелой ноги. Но мне это не понравилось, и я откровенно сказал об этом Нордену. Он долго смеялся — я не мог понять, отчего он смеется, — осторожно и крайне любезно коснулся моего локтя и сказал...