Неточные совпадения
Эта
книга имела всегда сильное на него влияние: никогда не
перечитывал он ее без особенного участия, и чтение это производило в нем всегда удивительное волнение желчи.
Я бы там
перечла мои любимые
книги, которые уж давно отложила, а все никак не сберусь прочесть.
Изредка нарушалось однообразие неожиданным развлечением. Вбежит иногда в капитанскую каюту вахтенный и тревожно скажет: «Купец наваливается, ваше высокоблагородие!»
Книги, обед — все бросается, бегут наверх; я туда же. В самом деле, купеческое судно, называемое в море коротко купец, для отличия от военного, сбитое течением или от неуменья править, так и ломит, или на нос, или на корму, того и гляди стукнется, повредит как-нибудь утлегарь, поломает реи — и не
перечтешь, сколько наделает вреда себе и другим.
Революционерку арестовали и с ней Кондратьева за нахождение у него запрещенных
книг и посадили в тюрьму, а потом сослали в Вологодскую губернию. Там он познакомился с Новодворовым,
перечитал еще много революционных
книг, всё запомнил и еще более утвердился в своих социалистических взглядах После ссылки он был руководителем большой стачки рабочих, кончившейся разгромом фабрики и убийством директора. Его арестовали и приговорили к лишению прав и ссылке.
Евангелие была первая
книга, которую она читала и
перечитывала с своей единственной подругой Сашей, племянницей няни, молодой горничной княгини.
Замечу здесь мимоходом: несмотря на обилие
книг и тетрадей, которые я
перечитал, я не имел ни малейшего понятия о существовании русской литературы.
Из
книг другого типа: «Судьба человека в современном мире», которая гораздо лучше формулирует мою философию истории современности, чем «Новое средневековье», и «Источники и смысл русского коммунизма», для которой должен был много
перечитать по русской истории XIX века, и «Русская идея».
Брал очень много
книг из Берлинской государственной библиотеки и
перечитал целую литературу.
Книга эта философски меня очень мало удовлетворяет, я вообще не принадлежу к писателям, которые очень довольны своими
книгами и охотно их
перечитывают.
— Вас я десятки лет знаю и последние
книги ваши
перечитал… Уж извините, что позволю себе вас побеспокоить.
Крошечная детская с одним окном и двумя кроватями привела мисс Дудль еще раз в ужас, а потом она уже перестала удивляться. Гости произвели в детской что-то вроде обыска. Мисс Дудль держала себя, как опытный сыщик: осмотрела игрушки,
книги, детскую кровать, заглянула под кровать, отодвинула все комоды и даже
пересчитала белье и платья. Стабровский с большим вниманием следил за ней и тоже рассматривал детские лифчики, рубашки и кофточки.
Вы узнаете меня, если вам скажу, что попрежнему хлопочу о журналах, — по моему настоянию мы составили компанию и получаем теперь кой-какие и политические и литературные листки. Вы смеетесь моей страсти к газетам и, верно, думаете, что мне все равно, как, бывало, прежде говаривали…
Книгами мы не богаты —
перечитываю старые; вообще мало занимаюсь, голова пуста. Нужно сильное потрясение, душа жаждет ощущений, все окружающее не пополняет ее, раздаются в ней элегические аккорды…
Обогащенный многими новыми понятиями и чувствами, я принялся опять
перечитывать свои
книги и многое понял в них яснее прежнего, увидел даже то, чего прежде вовсе не видал, а потому и самые
книги показались мне отчасти новыми.
Разве вы живете хоть одну минуту так, как бы вам хотелось? — никогда, ни минуты! читать вы любите — вместо
книг календарь
перечитываете; общество любите — вместо людей с Кшепшицюльским компанию водите; писать любите — стараетесь не буквы, а каракули выводить!
Через несколько дней она дала мне Гринвуда «Подлинную историю маленького оборвыша»; заголовок
книги несколько уколол меня, но первая же страница вызвала в душе улыбку восторга, — так с этою улыбкою я и читал всю
книгу до конца,
перечитывая иные страницы по два, по три раза.
Читал он медленно, не однажды
перечитывая те строки, которые особенно нравились ему, и каждый раз, когда
книга подходила к концу, он беспокойно щупал пальцами таявшие с каждым часом непрочитанные страницы.
И, уже не имея сил отказаться от привычного занятия, он начал снова
перечитывать знакомые
книги, удивляясь развившейся страсти и соображая...
— Не люблю новых, — прервал председатель дипломата-советчика, — не люблю-с новых
книг. Вот и теперь
перечитывал «Душеньку» в сотый раз и, истинно уверяю вас, с новым удивительным наслаждением. Какая легкость, какое востроумие! — Да, Ипполит Федорович не завещал никому таланта.
— Нет, не требуют, но ведь хочется же на виду быть… Это доходит нынче даже до цинизма, да и нельзя иначе… иначе ты закиснешь; а между тем за всем за этим своею службою заниматься некогда. Вот видишь, у меня шестнадцать разных
книг; все это казначейские
книги по разным ученым и благотворительным обществам… Выбирают в казначеи, и иду… и служу… Все дело-то на грош, а его нужно вписать, записать,
перечесть, выписать в расходы, и все сам веду.
Теперь,
перечитав целые
книги о Марии Николаевне, я вспоминаю Петра Платоновича, слышу его тихий, восторженный голос…
Я с грустью
перечитывал эти слова. Мне было шестнадцать лет, но я уже знал, как больно жалит пчела — Грусть. Надпись в особенности терзала тем, что недавно парни с «Мелузины», напоив меня особым коктейлем, испортили мне кожу на правой руке, выколов татуировку в виде трех слов: «Я все знаю». Они высмеяли меня за то, что я читал
книги, — прочел много
книг и мог ответить на такие вопросы, какие им никогда не приходили в голову.
— Высока премудрость эта, не досягнуть её нашему разуму. Мы — люди чернорабочие, не нам об этом думать, мы на простое дело родились. Покойник князь Юрий семь тысяч
книг перечитал и до того в мысли эти углубился, что и веру в бога потерял. Все земли объездил, у всех королей принят был — знаменитый человек! А построил суконную фабрику — не пошло дело. И — что ни затевал, не мог оправдать себя. Так всю жизнь и прожил на крестьянском хлебе.
Я хочу переплесть
книгу Гоголя с белыми листами, вновь
перечитать ее и записать все мои замечания; эту
книгу я отошлю к нему, разумеется с оказией.
Теперь ему было из чего выбирать и уже не было необходимости
перечитывать одни и те же старые
книги, не нужно стало и покупать всякую дрянь, какая прежде попадется под руку, потому что теперь он мог прочитать и узнать
книгу прежде покупки.
А Патап Максимыч любил на досуге душеспасительных
книг почитать, и куда как любо было сердцу его родительскому
перечитывать «Златоструи» и другие сказанья, с золотом и киноварью переписанные руками дочерей-мастериц.
— Читайте, мой друг, «Дон-Кихота», — ответил Сиденгам. — Это очень хорошая
книга, я и теперь часто
перечитываю ее.
— Что ты, что ты, Варенька! — вскликнула Дуня. — Я и так, кажется, довольно уж знаю… Сколько
книг перечитала, сколько Марья Ивановна со мной говорила. Во все, во все верю и всей душой стремлюсь к раскрытью «сокровенной тайны».
— Нет, не все, — немножко смутясь, ответила Дуня. — По вашим словам, я каждую
книгу по многу раз
перечитывала и до тех пор читала одну и ту же, пока не казалось мне, что я немножко начинаю понимать. А все-таки не знаю, правильно ли понимаю. Опять же в иных книжках есть иностранные слова, а я ведь неученая, не знаю, что они значат.
— Вы, Авдотья Марковна, слышал я, много
книг перечитали и с образованными господами знакомство водите, так не может же быть, чтоб и вам на ум не приходило, до чего дошел я чтением
книг.
— Ну, этих
книг Марко Данилыч вам не купит, — сказала Марья Ивановна. — Эти
книги редкие, их почти вовсе нельзя достать, разве иногда по случаю. Да это не беда, я вам пришлю их, милая, читайте и не один раз прочитайте… Сначала они вам покажутся непонятными, пожалуй, даже скучными, но вы этим не смущайтесь, не бросайте их — а читайте,
перечитывайте, вдумывайтесь в каждое слово, и понемножку вам все станет понятно и ясно… Тогда вам новый свет откроется, других
книг тогда в руки не возьмете.
Она окончила институтский курс семнадцати лет и по выходе из заведения жила с матерью и братом в Петербурге.
Перечитала гибель
книг, перевидала массы самых разнообразных лиц и не вошла ни в какие исключительные отношения ни с кем.
Отрочество, это тот хороший возраст, когда хорошую
книгу хочется
перечитать десять, двадцать раз, когда с каждым разом читать ее все приятнее.
Книга Иова и Евангелие, Платон и Марк Аврелий, Паскаль и Ламеннэ, Шопенгауэр и Ницше, — можно с ними совершенно не соглашаться и все-таки с наслаждением читать их и
перечитывать.
Недаром Герберт Спенсер был когда-то его любимым мыслителем. И он может не без гордости сказать, что хорошо его штудировал даже в подлиннике. Теперь у него нет столько времени, чтобы
перечитывать, с карандашом в руках и книжкой заметок, своих любимых авторов, как бывало в деревне, лет пятнадцать тому назад; но ему кажется, что именно в
книгах этого британца он и нашел бы объяснение и оправдание всему, что исподволь стало проситься наружу и отводить его все больше и больше от прежней программы жизни.
Всем тем, которым такое утверждение может показаться неоправданным, советую
перечесть хотя бы замечательную
книгу К. Маркса «Революция и контрреволюция в Германии».
Я не мог верить, чтобы чисто языческое, не имеющее ничего христианского, содержание молитвенника было сознательно распространяемое в народе церковью учение. Чтобы проверить это, я купил все изданные синодом или «с благословения» его
книги, содержащие краткие изложения церковной веры для детей и народа, и
перечитал их.